"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
— Незаконное?
— Тонкое. Ни дать ни взять операция на сердце. Ты видел, какие у Вернера руки?
Макс улыбнулся.
Я и бровью не повел. Следил за каждым его словом. При первой же запинке, при первом противоречии…
— Дальше.
— Нам нужно было раздобыть свидетельство о смерти девочки, ровесницы Аннелизе. Итальянское свидетельство о смерти австрийской девочки. Об этом позаботился я. Это было несложно, мне переслали такое свидетельство для девочки, умершей у подножия Мармолады. Взял его, кое-что подправил. Испачкал так, будто в факсе что-то заело. Препроводил в австрийское консульство и подождал, пока его зарегистрируют и отошлют
— Ты не был заинтересован в том, чтобы он нашел виновного, так? Ты хотел сбить его со следа.
— В самую точку. Я стал притчей во языцех, ходячим анекдотом, но над анекдотами смеются, они не убивают. Я уже расправился с виновным, а теперь защищал невинных. Вернера, Гюнтера, Герту и Аннелизе.
В свете таких откровений архив дома Крюнов приобретал другое значение.
— Поэтому ты изъял папки с делом, как только смог.
— Сначала я думал их сжечь. Потом рассудил, что лучше сохранить документы. На случай, если…
— Кто-нибудь сунет нос в это дело?
— Да, кто-нибудь вроде тебя.
Я промолчал. Сделал глубокую затяжку. Макс продолжал:
— Я поехал в Австрию, надев мундир. Мундир карабинера. Купил его специально и выбросил на помойку перед тем, как пересечь границу и вернуться домой. Запросил свидетельство о смерти Аннелизе Шальтцманн. Сказал, что оно мне нужно для официального расследования. Соврал, конечно, но никто ни о чем не догадался. Мне его выдали, и на сей раз это было подлинное свидетельство о смерти. Аннелизе Шальтцманн умерла от почечной недостаточности в больнице Беллуно.
— Сказка про белого бычка.
— Такова бюрократия. Потом — самое рискованное.
— Аннелизе должна была воскреснуть. Стать Аннелизе Майр.
— Да. Единственный момент, когда нас могли поймать с поличным. У Манфреда были связи, он умел вертеться. Поэтому, а еще потому, что он брат Гюнтера, мы обратились к нему. И вот девятого сентября тысяча девятьсот восемьдесят пятого года чиновник предпенсионного возраста из отдела записи актов гражданского состояния в Мерано, положив в карман кругленькую сумму, зарегистрировал рождение Аннелизе. Девочка с Блеттербаха родилась вторично. Никто ни о чем не догадался. Если бы не разыгравшаяся трагедия, можно было бы лопнуть со смеху. Мы провели бюрократический аппарат двух стран. И вышли сухими из воды.
— Вплоть до сегодняшнего дня.
Макс прикрыл глаза.
— Что ты намерен предпринять?
— Макс, я сам задаю себе этот вопрос.
Клара подсказала мне, что делать. Ее отчаянный голосок, который я услышал той же ночью, во сне.
Свет в доме не горел. Путь мне озаряло призрачное мерцание, фосфоресцирующее свечение. Я двигался на ощупь, пытаясь сориентироваться.
Стены, наличие которых я сознавал, настолько от меня отдалились, что я мог идти до конца моих дней, но так их и не коснуться. И все же это точно был дом в Зибенхохе.
По логике сна так оно и было.
Мной владела невыразимая тревога. Я не знал, откуда она взялась, но знал, что стоит остановиться — и все пропало. Я ни от кого не убегал. В этом сне не подстерегали безликие тени, готовые в меня вцепиться. Нет, я искал.
Но не знал, что ищу.
Все понял, когда расслышал голосок Клары, в отчаянии звавшей меня. Хотел ответить на зов, но тщетно. На устах лежала печать. Тогда я пустился бежать туда, откуда слышался голос. Очутился в круглой
комнате, среди стен из грубого камня. Белого камня, сочащегося кровью. В центре комнаты зиял колодец.Я заглянул в него.
Клара была там.
Дочка все звала и звала меня, и я бросился в огромное око тьмы.
Тварь из другого мира
На следующее утро, погожее и солнечное, около десяти часов я появился в Вельшбодене, готовый прочесть последнюю главу истории о бойне на Блеттербахе.
Допросить мертвых, чтобы дать ответы живым.
У Вернера, который открыл мне дверь, было лицо человека, всю ночь не сомкнувшего глаз. От него пахло граппой. Я не захотел войти. Не было времени.
Бросив взгляд на мою одежду, Вернер сразу понял, что у меня на уме.
— Ты спятил, — проговорил он.
Я и не ожидал других слов.
Протянул руку:
— Дай мне карту.
— Ты пропадешь.
— Дай карту.
Моя решимость заставила его уступить. Он вручил мне карту, и в зеркальце заднего вида я мог наблюдать, как постепенно исчезает из поля зрения его фигура, застывшая в дверях.
Туристический центр пустовал, мой автомобиль оказался единственным на парковке. Я вынул из багажника рюкзак и проверил снаряжение. Я не притрагивался к нему с 15 сентября. Но сегодня об этом даже не задумался. 15 сентября — дата как дата, как любая другая.
Я ощупывал предметы движениями неторопливыми, точными, как меня учили. Все было на месте. Я развернул карту, проверил, верно ли запомнил маршрут. Потом перелез через ограду (счастье, что сверху не положили колючей проволоки) и пустился в путь к пещерам.
Пока мы снимали «Горных ангелов», я усвоил некоторые азы альпинизма, но речь шла скорее о теоретических знаниях и о нескольких подъемах в свободное время под присмотром опытного проводника, — просто чтобы немного закружилась голова. Я получил удовольствие и набрался достаточно сноровки, чтобы, даже лазая по горам в одиночку, не попасть в беду.
Но здесь, на Блеттербахе, все было гораздо серьезнее. И опаснее. Я помнил, как во время прогулки по Блеттербаху мы с Кларой видели объявления, предупреждавшие об отсутствии сотовой связи. Отсюда не позвонишь. Не дождешься помощи. И если Вернер сказал правду, компасу доверяться тоже нельзя.
Думаете, такие соображения остановили меня?
Ни на секунду.
Я не последовал маршрутом, по которому двигалась команда спасателей: Вернер, Ханнес, Гюнтер и Макс. Так я потерял бы массу времени и сил. 1985 год, когда здесь пролегали только просеки лесорубов да звериные тропы, казался доисторической эрой; нынче дорожки для туристов поддерживались в хорошем состоянии, хотя и были в данный момент занесены снегом, и я решил, пока возможно, эти преимущества использовать. По крайней мере, до того места, где настоящее пересекается с прошлым.
Прежде чем сойти с туристического маршрута и направиться в глубину, я позволил себе небольшой привал. Попил воды, съел немного шоколада. Мышцы ныли, но в ногах оставалось достаточно силы, чтобы совершить путешествие во времени.
Отдохнув и утолив жажду, я начал спуск, стараясь не застрять между еловыми лапами.
Спуск становился все круче, пару раз я чуть не полетел кувырком, а это среди острых скал вряд ли осталось бы без последствий.
Если бы в этот день я как следует задумался о том, к чему может привести мой спуск к Блеттербаху, то остался бы дома.