"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

— Вижу, у вас тут долго соображали, как поступить, чтобы ничего не делать.

— Лично я перестала об этом думать ради собственного психического здоровья.

Эрика толкнула бедром дверь кабинета и поздоровалась с Рубеном Корвалем, лицо которого выглядело не менее помятым, чем его шмотье.

В знак приветствия тот кивнул новому начальнику, который ответил ему тем же и умышленно задержал на нем взгляд на секунду дольше, чтобы дать понять, что вчерашнее оскорбление не прошло незамеченным.

— На сегодня два протокола, — перешел к делу Бастьен. — С ними вы разберетесь сами. Появление в общественном месте в пьяном виде и, как следствие, выходка, приведшая к причинению ущерба личному имуществу. И налетчик, который поранил руку о разбитое им стекло. Он сам же и вызвал помощь. Город новый, а кретины те же. И, — Бастьен Миллер обратился к капралу, — Корваль, меня не будет всю первую половину дня. К своему возвращению я хотел бы, чтобы допросы были проведены, жертвы опрошены, а ущерб установлен. Я возьму на себя уведомление прокуратуры — это даст мне повод познакомиться с коллегами. Принято?

Корваль ограничился невнятным бурчанием, которое не прошло мимо внимания Бастьена.

— Разве что вы не чувствуете себя способным справиться самостоятельно и предпочитаете действовать под командованием Эрики.

Эта колкость мгновенно вывела Корваля из дремотного состояния, и его лицо озарила искра ненависти.

— Я капрал, а она рядовой, я не обязан подчиняться ее приказам.

— Перечитайте устав. Если я поручаю Эрике ведение расследования, что превышает ее полномочия по званию, вам придется слушаться ее распоряжений. Лично мне это бы очень подошло.

Эрика спрятала улыбку за кружкой с чаем с логотипом ФБР. Корваль принял удар и капитулировал.

— В этом нет необходимости, лейтенант, — холодно ответил он.

— Все-таки именно это я вам искренне советую.

И на пике этой теплой беседы в кабинет, который еще никогда не казался таким крошечным, вторгся здоровенный, как ствол дуба, Пассаро.

— Утром в «Джунглях» спокойнее всего, лейтенант.

— Иду.

* * *

Размеры комиссариата были столь незначительны, что приходилось использовать каждый квадратный сантиметр. Так, например, маленький внутренний дворик служил парковкой, но, чтобы поставить там машину, требовалось как минимум иметь уровень эксперта в «Тетрис». Бастьен направился к новехонькому автомобилю бригады по борьбе с преступностью, но Пассаро окликнул его:

— Воздержимся от служебной тачки. Если мы не хотим, чтобы нас в два счета застукали, лучше на моей.

В этот самый момент подоспели Кортекс и Спринтер с ведром воды, жидким мылом и губками.

— Я воспользуюсь этим, чтобы дать деткам выполнить функции автомойки.

— Простите за наряд вне очереди, парни, — извинился Бастьен.

— Нет проблем, лейтенант, мы проводим в этой тачке минимум по шесть часов в день, поэтому и заботимся о ней.

И тут, уставившись на автомобиль бригады по борьбе с преступностью, Бастьен сообразил.

— «Ниссан-кашкай» как полицейский транспорт — это уже само по себе необычно. Но со стеклянной крышей! Это что, шутка такая? А магнитную мигалку-то вы к чему крепите, если у вас нет металлической крыши?

Кортекс оценил замечание и добавил к нему:

— Держим в руке или ставим на приборную доску, как копы в американских сериалах. Пока решения принимаются людьми, которые ничего не смыслят в нашем деле, приходится терпеть подобную херню.

— Это как с фонарями: на всю группу работает только один. Так что мы заказали два новых. И через неделю получили мини-фонарики, которые крепятся на предплечье. Точно такие, как те, что я цепляю своей дочурке, чтобы ее было видно на дороге, когда она в темноте катается на велике. Что нашим шишкам плевать на ситуацию — к этому мы уже привыкли, но вот что плевать и на нас, — это, в конце концов, обидно.

— Думаю, с нытьем пора заканчивать, — вмешался Пассаро. — Вернемся через час, максимум — через два.

Видавший виды автомобиль командира бригады по борьбе с преступностью покинул центральную часть города и поехал вдоль доков. Многоэтажные здания исчезли, уступив место более плотной малоэтажной застройке. Улицы превратились в подъездные аллеи, а дома встречались все реже, пока не началась промышленная зона, которая занимала обширный пустырь, приспособленный для маневров грузовиков самых разных размеров. В конце этой зоны стояли три фургона республиканских рот безопасности, одновременно обозначая начало территории еще невидимого лагеря беженцев. Пассаро припарковался рядом и поприветствовал коллег, одетых в специальную форму стражей правопорядка.

— А что за отношения у вас с ними? — поинтересовался Бастьен, вслед за Пассаро лавируя между фликами и фургонами.

— Скорее, добрые. Это вроде как обязательно: без них никак. Мы чаще обращаемся за помощью к ним, чем в Марсель и в девяносто третий департамент [635] . Но через несколько недель их снимут отсюда для другой работы. А вот мы остаемся здесь. И так всегда. Думаю, мы внушаем им невольное уважение.

За последним фургоном перед ними возник лагерь.

635

То есть в центр.

— То, что они называют дерьмовой службой, — это наша повседневность.

Перед Бастьеном, насколько он мог окинуть взглядом огромную территорию, почти на тысяче квадратных метров, простирались окруженные густым лесом дюны. С того места, где он находился, невозможно было понять, какая там почва, потому что все свободное пространство было занято палатками и хлипкими бараками, сооруженными из проржавевшего от дождя металла, кусков дерева и обрывков полиэтиленовой пленки. Все эти жилища повторяли линию дюн, отчего создавалось впечатление бушующего океана мусора.

— Добро пожаловать в «Джунгли», лейтенант. В самый крупный бидонвиль Европы.

Костры, избежавшие штрафстоянок автоприцепы без колес. Тысячи лиц Северной Африки, черной Африки, Азии и Среднего Востока. Бродячие собаки с поджатыми хвостами. Детское пение. Где-то вдали пакистанская поп-музыка. Тяжелая вонь свалки смешивается с запахами стряпни. Какие-то светловолосые сотрудники в футболках с логотипами Красного Креста, «Врачей без границ» и других обществ, о которых Бастьен никогда не слышал. Длиннобородые мужчины — одни в джеллабах, другие в джинсах, у кого-то в руке сигарета или пиво, ни одной женщины, несколько бегающих друг за другом грязных улыбающихся ребятишек.

Ничто не соответствовало привычным представлениям Бастьена о жизни. Новые звуки, новые запахи, новые типы лиц. Его охватило смутное ощущение нарушения внутреннего равновесия.

Ветер поднял над лагерем песчаное облако, которое тут же обвалилось тяжелой грудой и грубо проникло повсюду, пробив палатки, устремившись между лачугами и, в конце концов, натолкнувшись на обвитую колючей проволокой мощную ограду высотой несколько метров, отделявшую «Джунгли» от ведущей в порт Кале национальной автомагистрали.