"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
Иногда, когда мать уезжала в Копенгаген или готовила очередную пирушку для приятелей, он доставал старые фотоальбомы. И не узнавал мать на этих снимках. На них она была красивой и смеялась в камеру. Словно флиртовала с фотографами.
Отец работал старшим официантом в дорогих ресторанах в Мальмё. На одной фотографии он был запечатлен в компании коллег. Ресторан назывался «Крамер».
К отцу часто приходили гости, и вот его не стало.
После его исчезновения мать стали навещать незнакомые мужчины.
Отца звали Ян.
Попытки навести справки
Странно, но мать он ни в чем не винил. Скорее, отца. За то, что оставил их с матерью.
Когда он стал достаточно большим и сильным, мать уже не могла с ним справиться.
Однажды он вернулся домой поздно вечером – убирался в чьем-то гараже в нескольких километрах от дома. Мать полулежала в кресле. На проигрывателе крутилась пластинка Лилль-Бабс, игла съехала к ее центру. На столе стояла пустая бутылка из-под вина. Стакан лежал у матери на коленях. Мокрая юбка прилипла к ногам, как будто мать описалась. Возможно, так и было.
Некоторое время он смотрел на нее, а потом заявил:
– Я знаю, почему отец ушел от нас.
Мать вздрогнула и открыла глаза – сначала левый, потом правый.
Наморщила лоб.
– Что?..
– Я понял, почему отец нас оставил.
Она села:
– Кто ты такой и что ты мелешь?
– Я понял, почему отец нас оставил, – повторил он третий раз.
– А, это ты, маленький негодник.
Ее левый глаз задергался, в то время как правый смотрел не мигая.
– Взгляни на себя в зеркало, – строго сказал он.
Мать попыталась встать, но снова рухнула в кресло.
– Сейчас ты у меня получишь…
– Я уже вырос из этого, мать.
– Из этого нельзя вырасти, мой мальчик. Что-что, а это я усвоила…
– Тогда тебе придется уложить меня на стол, а у тебя сил не хватит. Ты уже несколько лет не била меня, забыла?
Мать встала и прислонилась к столу, бутылка покатилась по полу.
Ее косметика давно поплыла и, похоже, успела высохнуть, помады было больше на щеках, чем на губах. Волосы торчали в разные стороны. Мать выглядела жалко.
– Ты похожа на клоуна. Сама-то понимаешь, до чего допилась?
– Иди сюда.
– Возьми меня, возьми…
– Ты говоришь об отце, маленький гаденыш. А знаешь ли ты, что тот, кого ты считаешь отцом, совсем тебе не отец? Неужели ты такой глупый?
У него закружилась голова, пришлось прислониться к двери.
Отец ему не отец?
Или она врет?
Но куда он исчез и почему не попрощался?
– Хочешь знать, кто твой отец? – спросила она. Он молчал. – Сам ни за что не догадаешься, я должна тебе сказать.
И мать рассказала все.
Он не удивился. Просто не мог взять в толк, что ему теперь делать.
Этот человек был частым гостем у его матери.
– Если хочешь меня побить, придется одолеть меня, – предупредил он.
– Полагаешь, мне не одолеть тебя, маленький гаденыш, но сил у меня больше, чем ты думаешь, – пролепетала она.
Мать пошатнулась, но пошла. Туфель на ней не было. Он попятился к лестнице, ведущей на второй этаж.
Мать шла
за ним.Он осторожно ступил на лестницу.
– Что ты задумал? – насторожилась она.
– Ты же хотела задать мне трепку, забыла?
Она неуверенно сделала следующий шаг.
Он продолжал подниматься. Шестнадцать ступенек – он считал.
Мать вцепилась в перила. Тяжело дышала, но тем не менее одолела все шестнадцать.
Когда она застыла на самом верху, с таким видом, будто только что пробежала стометровку, он наклонился и со всей силы потянул ковер на себя.
Мать ничего не сказала. Она опрокинулась и ударилась головой, и из ее горла вырвался странный звук. Потом снова и снова билась затылком о ступеньки, и каждый раз звук был такой, словно по лестнице катился перезрелый арбуз.
Позже он спрашивал себя, пыталась ли мать ухватиться за ковер. Если да, то у нее ничего не вышло.
Она дважды перекувырнулась через голову, прежде чем растянуться на полу с задранной юбкой и неестественно выгнутой ногой.
Он сразу понял, что она мертва, поправил ковер и спустился.
Челюсть у матери отвисла, на лице застыла отвратительная гримаса, глаза уставились в потолок.
Он удивился, когда увидел на ней темные нейлоновые чулки с поясом и красные трусы с кружевной оборкой. Все это промокло. Под матерью растекалась лужа.
Он не стал ее трогать.
Вместо этого обошел дом и еще раз внимательно все проверил. Он не знал, стоит ли поднимать упавшую бутылку и выключать проигрыватель. В конце концов оставил все как было, только протер перила и перестелил ковер. Собственно, он привык делать эту работу. Но бутылка по-прежнему валялась на полу.
Он не стал выключать свет и ушел к себе в сарай.
Несмотря на крысиную возню, он великолепно выспался. За окном шумели деревья.
Утром вернулся в дом и позвонил в полицию.
Сказал, что обнаружил мать мертвой. Судя по всему, она упала с лестницы. А перед этим, похоже, пила вино. Она была жива, когда он вернулся с работы, но он тут же ушел к себе и не знает, что произошло потом.
Жизнь странная штука: мать очень боялась крыс, а теперь лежит под могильной плитой, среди жуков, полевок и прочих тварей.
Остается надеяться, что их она переносит лучше, чем крыс, потому что другого общества на ближайшие тысячи лет у нее не предвидится.
Он встал со скамейки, потянулся, поднял воротник ветровки и зашагал к выходу.
Дождь прекратился, но в воздухе еще висели мелкие капли.
– Приятно видеть, как вы ухаживаете за могилой матери. Нынешние дети часто забывают отдать родителям последний долг, – окликнула его худая женщина с белыми волосами.
Ее покойник лежал через две могилы. Рука женщины дрожала, словно ее било током.
– Это единственное, что нам остается, – вздохнул он.
У ворот он увидел существо с темно-синим гребнем на голове, в потертой кожаной куртке, крепких зашнурованных ботинках и с иглами в ушах. Темные джинсы плотно обтягивали фигуру, но определить, юноша это или девушка, было невозможно.