"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

В отчаянии я стала рыться в остальных ящиках, хотя в темноте видела немного. Ключа нигде не было, и я поняла, он может быть где угодно. Я снова опустилась на колени.

И тут услышала звук. Такой слабый, что решила, это от моего движения. Но вот новый звук. Дыхание. Или вздох.

А потом голос Бена.

– Кристин! – сказал он, потом громче: – Кристин!

Что делать?! Я сижу на полу в его кабинете, а передо мной металлическая коробка, о существовании которой, как думает Бен, я не имею ни малейшего понятия. Я запаниковала. Открылась дверь, в коридорчике зажегся свет, и стала видна щель около двери в кабинет. Он шел сюда.

Я вскочила, впихнула коробку в ящик, не бесшумно, но быстро, и задвинула его.

– Кристин! – снова сказал Бен; я слышала его шаги. – Кристин, любимая! Это я, Бен!

Я сунула ручки и карандаши в кружку и быстро опустилась на пол. Дверь начала открываться.

Я ничего не придумывала, все произошло спонтанно. Я действовала инстинктивно, на каком-то животном уровне.

– Помогите! – крикнула я, когда дверь открылась.

Бен застыл на пороге загадочным силуэтом против света, и на долю секунды я испытала дикий страх, который собиралась разыграть.

– Умоляю! Помогите!

Он включил свет и подбежал ко мне:

– Кристин! Что случилось? – С этими словами он присел на корточки.

Я словно в ужасе отползла назад, прочь от него, и вжалась в стену под окном, потом спросила:

– Кто вы? – и неожиданно для себя истерически разрыдалась.

Меня трясло. Я стала цепляться за стену, за штору, словно пытаясь таким образом подняться на ноги. Бен остался стоять на месте, недалеко от двери. Потом протянул руку, словно я была опасное дикое животное.

– Это я, – сказал он. – Твой муж.

– Кто?! – крикнула я. – Что происходит?

– У тебя амнезия, милая. Мы женаты много лет.

Чуть позже, отпивая приготовленный им какао, кружка с которым и сейчас стоит передо мной, я, изображая внимание, слушала свою историю с самого начала.

Воскресенье, 18 ноября

Это случилось глубокой ночью с пятницы на субботу. Сегодня воскресенье. Примерно полдень. Не знаю, что было вчера, записей нет. Целый день коту под хвост. Двадцать четыре часа, проведенные в полной власти того, что рассказал мне Бен. В неведении о том, что я написала роман. Что у меня был сын. В убеждении, что я лишилась своего прошлого в результате аварии.

Возможно, в отличие от сегодня, доктор Нэш не позвонил мне, – стало быть, я не нашла свой дневник. А может, нашла, но решила не читать его. У меня по спине пробежал холодок. А что, если доктор Нэш вдруг перестанет мне звонить?! Я ведь никогда не найду его, не смогу прочесть, просто не узнаю о его существовании. А значит, не узнаю о своем прошлом.

Это просто немыслимо. Теперь я это знаю. Мой муж рассказывает мне одну версию того, как я лишилась памяти, а ощущения подсказывают другую. Интересно, спрашивала ли я когда-нибудь об этом доктора Нэша. И если да, могу ли я верить его словам? Безусловная правда есть только здесь. В моем дневнике.

Записанная мной. Я должна помнить об этом. Записанная мной.

Я вспоминаю сегодняшнее утро. Помню, как между шторами сверкнул солнечный луч и я резко проснулась. Открыв глаза, я увидела, что нахожусь в незнакомой комнате, и растерялась. И все же, хотя я не могла вспомнить конкретные события, у меня было ощущение, что я могу вспомнить много разных случаев, не за год и не за два. И я знала, хотя и смутно, что среди них – рождение ребенка. В ту долю секунды, которая отделяла меня от полного пробуждения, я вспомнила, что я – мать. Что я воспитала сына. Что мне пришлось заботиться и оберегать от мира не только себя.

Поняв, что в постели я не одна, ощутив чью-то руку на талии, я повернулась на другой бок, чувствуя не страх, но защищенность. Радость. Я окончательно проснулась, и разрозненные чувства и образы начали постепенно превращаться в воспоминания. Я представила сначала своего сыночка, как я зову его – Адам! – и он бежит ко мне. Затем я вспомнила своего мужа. Его имя. Ощутила огромную любовь. И улыбнулась.

Но ощущение счастья длилось недолго. Я посмотрела на мужчину, который лежал рядом со мной, и поняла, что его лицо мне незнакомо. Осознала, что не узнаю и комнату, в которой проснулась, не помню, как попала сюда. И наконец поняла, что ничего не могу вспомнить четко. Эти короткие вспышки сознания не были цельными воспоминаниями, лишь выжимкой.

Конечно, Бен мне все объяснил. По крайней мере, частично. А дневник прояснил все остальное. Доктор Нэш позвонил утром и рассказал, где он лежит. Времени прочитать все не было. Я крикнула Бену, что у меня болит голова, и теперь внимательно прислушивалась к его движениям внизу, тревожась, что он неожиданно поднимется с таблеткой аспирина и стаканом воды. Поэтому я быстро пролистала весь дневник, но все-таки прочитала довольно много. Из дневника я узнала, кто я, что со мной произошло и что я утратила. Но также что не все потеряно. Память возвращается ко мне, хотя и очень медленно. Так сказал доктор Нэш в тот день, когда я дала ему почитать дневник. «Вы многое вспоминаете, Кристин, – сказал он. – Вы обязательно должны продолжать». А еще я узнала из дневника, что история про аварию и сбежавшего водителя – ложь, что где-то глубоко в памяти прячется правда о том, что случилось в тот роковой вечер. Что потеря памяти никак не связана с машиной на скользкой дороге; что она связана с шампанским, цветами и стуком в дверь номера.

Теперь я знаю имя. Человека, которого я ожидала увидеть рядом с собой в постели утром, звали не Бен.

Эд. Я считала, что проснулась рядом с мужчиной по имени Эд.

Пока я не знала, кто такой этот Эд. Думала, может, это ерунда, может, имя всплыло абсолютно случайно. Может, оно пришло с более глубокого «уровня» памяти. Может, так звали какого-то любовника, мимолетное увлечение, которое я не до конца забыла. Но потом я прочитала дневник. И узнала, что кто-то напал на меня в номере отеля. Я поняла, кто такой этот Эд.

Это мужчина, который в тот вечер стоял за той дверью. Мужчина, который напал на меня. Мужчина, который украл у меня мою жизнь.

Сегодня вечером я устроила мужу испытание. Я не хотела этого, не планировала, но целый день провела в тревоге. Почему все-таки он лжет? Почему? Может, он лжет каждый день? У него единственная версия событий или несколько? Я ведь хочу ему доверять. У меня больше никого нет.

Мы ели баранину. Мясо было неважное, жирное и пережаренное. Я возила отрезанный кусочек по тарелке, втыкала в него вилку, подносила ко рту – и снова клала на тарелку.

– Что же все-таки со мной произошло? – спросила я.

Я пыталась четко вспомнить события в номере отеля, но все было как в тумане, куда-то ускользало. В каком-то смысле я даже была этому рада.

Бен с вытаращенными от изумления глазами оторвался от своей тарелки.

– Кристин! – воскликнул он. – Дорогая, я же…

– Прошу тебя, – перебила я. – Я должна знать.

Он положил на стол вилку с ножом:

– Хорошо.

– Я хочу, чтобы ты рассказал мне все. Все без исключения.