"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
Чтобы он мог наконец осуществить свои мечты. Ценой вечного кошмара.
Другие причины лучше не называть, потому что он, Жюльен Мансони, подонок до мозга костей. Подонок и трус. В мертвенном свете этой зари другого объяснения он не видел.
— А твой сын, Вертоли? Почему он не пришел помочь нам?
— Не втягивай в дерьмо Николя! — огрызнулся аджюдан.
— Да он сидит в нем по уши! — напомнил молодой Лавесьер. — Если я сяду, я утащу его за собой…
— Заткнись! — перебил его отец. — В любом случае он нам здесь ни к чему. Нам слабаки не нужны!
Вертоли не ответил. Да и к чему?
Подобно генералу, объясняющему план сражения, Андре стал излагать план облавы:
— Итак, у них только два пути: забраться в ущелье или пройти через Лоржеас и спуститься в Ондр…
— Они могут пройти верхом, — напомнил Гинтоли, указывая на высившуюся за ними скалу.
— Невозможно, — возразил мэр. — Проводник еще смог бы, но не девчонка… Слишком сложно. Нет, они спустятся здесь или через Лоржеас, другого пути нет.
— Они, может, уже в Ондре, — подал голос Эрве.
— Нет, прошло слишком мало времени, — уверенно ответил Андре. — Напомню тебе, проводник искалечен… У них даже фонарика нет! Они наверняка где-нибудь притаились, дожидаясь рассвета… Так что делаем как на охоте: делимся на две команды. Одна обшаривает ущелья, другая движется в сторону Ондра. В каждой группе по собаке и рации.
Он быстро распределил обязанности, и никто не посмел его ослушаться.
Каждый из присутствующих чувствовал свою вину. Он или убивал, или промолчал.
Тайну, эксгумированную по ошибке, следовало во что бы то ни стало загнать обратно в гроб.
Мужчины, вышедшие на охоту, не знали жалости. Но уходили от ответа на вопрос, терзавший их мозг, ответа на главный вопрос: стоит ли моя свобода жизни двух невинных?
Ответ напрашивался сам. Поздно отступать, поздно каяться.
К тому же в глубине души каждый надеялся, что именно ему не придется пачкать руки.
Не я буду нажимать на курок. Кто-нибудь другой. А я закрою глаза, как всегда их закрывал. Отвернусь и буду смотреть в другую сторону.
В подлости есть что-то завораживающее. Возможно, потому, что она, в отличие от мужества, не имеет границ.
Андре Лавесьер давно это понял.
Серван бил озноб. Венсан накинул одеяло ей на плечи. Она тихонько застонала, но продолжала спать. Скоро рассвет, осталось немного. Холод достиг своей высшей точки. К счастью, их двое, они могут беречь тепло. Пресловутое животное тепло, незаменимое. Он ласково гладил ее белокурые волосы, спутавшиеся, запыленные, с застрявшими в них веточками.
Спасти Серван.
Два слова, которые он шептал беспрестанно, чтобы не поддаться сну. Чтобы она могла спокойно спать, он должен бодрствовать. Следить за приближением охотников, оставаться настороже. Он не имеет права потерпеть неудачу второй раз, не имеет права позволить умереть любимой женщине. Он ее спасет, он обязан это сделать.
Это вопрос воли. А он всегда отличался стальной волей.
Тогда почему он проплакал всю ночь? Как в ту далекую ночь, которую он уже плохо помнит. Когда он сбежал, чтобы не попасть под горячую руку разозленному отцу. Маленький мальчик, затерявшийся
в лесу, в объятиях высоких деревьев, безоговорочно принявших его под свое покровительство. Наверное, именно в ту ночь он понял, что горы станут его убежищем. Его последним пристанищем.Серван пошевелилась и застонала. Ей явно снился кошмар, и он поцеловал ее в лоб. Заледеневшие губы прижались к холодной коже. Она не проснулась, и он продолжил свое путешествие.
Его жизнь словно книга, написанная на небесах, между днем и ночью.
Самые прекрасные минуты — с Лорой, с Пьером. И с Серван.
А еще минуты жестокие, отвратительные. Те, которые хочется стереть одним взмахом волшебной палочки. Но он давно не верил в сказки.
С тех пор как тот человек разбил его детство, украл его детство, растоптал его детство. Когда его приятели беззаботно играли на школьном дворе, он заставил его стать убийцей.
Взросление пришло к нему вместе с ужасом.
Но он сумел выкарабкаться.
Это всего лишь вопрос воли. А его воля…
Проснувшись, Серван подняла на него глаза. Он постарался улыбнуться ей, и она не увидела его слез: тыльной стороной ладони он успел смахнуть их.
Она прижалась к нему, и он стал растирать ей спину, чтобы согреть ее.
— Я сделаю чай, у нас еще осталась вода, — прошептал он.
— Да… Мне холодно. И я хочу есть…
— Не сомневаюсь! Попробую найти тебе чего-нибудь перекусить…
— Здесь?
— Нет, составь мне список, я быстренько сбегаю в соседний супермаркет!
Она вымученно улыбнулась.
— Ты спал? — спросила она.
— Нет.
— Спасибо, что караулил меня… Большое спасибо.
Приблизив губы к его губам, она слегка коснулась их. Потом погладила его лицо, обезображенное убийственной людской злобой. Измученное ночными скитаниями. Жизнью скитальца.
Они лежали, вытянувшись во весь рост, он снизу, она сверху, и Венсан мечтал, чтобы это случилось при иных обстоятельствах. Мечтал оказаться в другом месте, другом, спокойном и живом мире. Мечтал растянуть утро, когда она будет готова переступить черту. Всем телом он чувствовал, что она готова любить его, даже если он всего-навсего мужчина.
Но смерть кружила рядом, пора трогаться в путь. Бежать дальше, дальше.
Он приготовил чай и собрал две горсти малины на завтрак. Несколько граммов сахара, чтобы придать Серван силы для бегства. Собирая вещи, он внимательно оглядывался, опасаясь оставить следы их пребывания.
Первые шаги дались Серван с огромным трудом. Тело замерзло, обездвижело; мышцы как каменные, связки словно деревянные.
Она вцепилась в Венсана, и тот принялся ласково и ободряюще уговаривать ее идти быстрее. До Ондра остался всего один спуск.
В половине седьмого утра солнце еще не выбралось из своей берлоги. Но его ранние лучи уже пронизали воздух, пробуждая птиц и деревья и призывая последние осенние цветы раскрыть им навстречу свои венчики.
— У меня болят ноги! — охрипшим голосом простонала Серван.
Она хромала все сильнее.
— Снимай ботинки, — сказал Венсан. — Я посмотрю…
Сев на камень, она стащила ботинки. На пятках у нее образовались огромные водянистые мозоли, и он из бумажного платка изготовил ей временную повязку.