"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
Это не приказ. Скорее мольба.
Закончить героем. Закончить, прямо сейчас. Став причиной пожизненного срока для этой мрази. Или его смерти, если Лаваль не промажет.
Николь вступает в игру, подобрав «зиг-зауэр» Гомеса и бросив его под насыпь, чем выгоняет из кустов голодную кошку.
Черную, разумеется.
– Стреляй, черт побери! – повторяет майор.
– Бросай ствол! – приказывает Башким. – Или я прикончу твоего приятеля!
– Не слушай его, черт! Стреляй!
Лаваль еще секунду колеблется, потом кладет оружие на землю и подталкивает
– Отпустите его, – просит он. – Отпустите его и уезжайте.
Гомес получает удар рукоятью по голове и оседает на землю, а Башким с подручным усаживаются в «БМВ».
Томор рвет с места, Лаваль устремляется к своему пистолету, наклоняется, чтобы взять его, когда Гомес поднимает голову.
Как раз вовремя, чтобы увидеть, как черная машина несется на его лейтенанта. Бьет его на полной скорости, отбрасывая на несколько метров.
У «БМВ» включается стоп-сигнал, потом огни заднего хода.
– Нет! – кричит Гомес, поднимаясь на ноги.
Машина мчится задним ходом, прокатывается по Лавалю, снова тормозит. Потом направляется вперед, на этот раз объезжая то, что осталось от Пацана, и исчезает в ночи.
Гомес падает на колени.
В мертвой тишине.
Глава 27
Смех Лизы… ее крик, когда она падает в пустоту и разбивается у ног старшей сестры.
Крик Хлои, когда она открывает глаза. Позже, чем было намечено.
Следует признать, что она опять поддалась соблазну и приняла таблетку своего чудодейственного снотворного. Потому что в два часа ночи все еще не могла заснуть. Словно сон окончательно ее покинул.
Она потягивается, машинально пытаясь нащупать тело Бертрана рядом. Но его нет.
Вечером, конечно же. И всю следующую ночь, как она надеется. Она ждет его.
Когда он здесь, она может спать без всяких таблеток. И в этот момент она принимает решение.
– Сегодня вечером я попрошу его переехать ко мне. Это будет памятный вечер…
Хлоя сама удивлена тому, что прошептала. И вдруг спрашивает себя, не вызвано ли ее решение обычным страхом. Поселить мужчину в доме, чтобы Тень держалась подальше? Нет, конечно же нет. Ее желание совершенно не связано с демоном, который рыскает вокруг нее. Она хочет, чтобы Бертран был рядом просто потому, что ей его не хватает. Может, еще потому, что ей хочется какой-то стабильности. Она стареет, это точно.
Стать настоящей парой. Строить планы, делить все, даже повседневные заботы.
Она знает, как это опасно. Но также знает, что Бертрану рано или поздно наскучит эта эпизодическая и хрупкая связь.
Скорее всего, он начнет колебаться. Может даже отказаться. Но по крайней мере, поймет, как она дорожит им. И не исключено, что согласится позже, как следует подумав.
Принятое решение придало ей сил, Хлоя откидывает простыни и раздвигает плотные шторы, впуская свет серого утра, никак не желающего разгораться. В желудке ощущается легкая изжога; Каро по-прежнему дрянная стряпуха! Зато в отношении мужчин ее вкус явно улучшился.
Мелькает мысль о Квентине, немного сумрачном, немного загадочном. Не то чтобы красив, но далеко не плох. Обаятелен, без сомнения.Хлоя накидывает пеньюар на остывшее после одинокой ночи тело. В этот момент что-то притягивает ее взгляд. К прикроватному столику, где она оставила серьги и кольцо, вернувшись ночью. Вокруг них в форме сердца выложено колье из того же набора. Хлоя хватает его дрожащей рукой.
– Господи, – бормочет она.
Она не могла не увидеть его вчера вечером.
Хлоя безвольно падает обратно на постель, не отрывая глаз от украшения, переливающегося у нее на ладони.
– Или я действительно сошла с ума, или…
Он приходил сюда. Пока я спала.
И вновь она не знает, которая из гипотез больше ужасает ее.
Ожерелье выскальзывает из пальцев Хлои и падает к ногам. Длинная сверкающая змея. Ядовитая.
Провозвестница смерти.
Ночь в отделении скорой помощи большой больницы, напоминающей гигантскую фабрику.
Гомес, сидя на черной пластиковой скамейке в сером коридоре, присутствует, того не замечая, при бесконечном коловращении белых халатов. Единственные картины, которые по кругу несутся в его голове, это сбитый Лаваль, раздавленный, сплющенный той машиной. Его бездыханное тело, его размозженные ноги. Его разбитый череп и закрытые глаза.
– Алекс? Почему ты не позвонил мне раньше?
На звук знакомого голоса Гомес поднимает голову. Перед ним стоит Маяр.
– Ты ранен?
Майор машинально трогает пальцем повязку на виске, там, куда пришелся безжалостный удар рукояткой пистолета.
– Пустяки.
– Как Лаваль?
– Умирает.
Маяр в шоке опускается на скамью рядом с ним.
– Рассказывай, – приказывает он после короткого молчания.
– Не могу…
– Я отправил команду к Николю.
Гомес не питает надежды.
– Он скрылся, – подтверждает комиссар. – С оружием и багажом. Испарился… без сомнения, он уже на пути к родным краям. Башким, полагаю, тоже. Конечно, мы обыскиваем квартиру Николя, вдруг он в спешке забыл что-нибудь интересное. Но я не питаю особых иллюзий.
На майоре лица нет от тревоги и ненависти. Лаваль умрет. К тому же понапрасну.
Второй удар. Почти такой же жестокий, как первый. Достаточно, чтобы прикончить его.
И все же его сердце еще бьется. Что же нужно, чтобы оно наконец остановилось?
– Тебе не следовало так быстро возвращаться к работе, – роняет Маяр, как если бы говорил сам с собой.
– Думаешь, вина на мне?
– Вина на Башкиме. Это же он был за рулем, верно?
– Ты прав, это я виноват, – бормочет Гомес. – Во всем виноват я.
– Нет, если уж на то пошло, ответственность на мне, – вздыхает дивизионный.
– Ты ничего не знаешь! – повышает голос Гомес. – Тебя там не было, когда…
– Это я виноват, – упорствует Маяр. – Я не должен был соглашаться, чтобы ты вернулся так быстро, после…