"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

Аннибале Валле ждал ее, расположившись в огромном кресле. Одет он был в домашний халат, который легко мог заменить парус какой-нибудь бригантине. Он попивал коньяк из бокала, казавшегося наперстком в его руке.

– Что вам надо? – вздохнул Валле. Комнату освещал только небольшой светильник, стоявший на столике возле него. На лице толстяка лежали длинные тени.

«Он на него не похож, – подумала Коломба. – Нисколько не похож. Как я могла этого не замечать?»

– Разве вы не рады, что нас с Данте освободили?

Он сделал глоток коньяка.

– Сегодня утром я позвонил ему, чтобы поздравить. Даже пригласил его на обед, но… Похоже, мой дом ему не слишком по вкусу. Мне и самому он не нравится. Это всего лишь выгодная инвестиция. Данте его унаследует.

Коломба развернула стоящий перед Валле стул и села на него верхом.

– Завтра мы возвращаемся в Рим.

– Хорошо, – сказал он.

– Но сначала мне нужно, чтобы вы кое-что для меня сделали. – Коломба вытащила из кармана аптечный набор для сбора ДНК-материала. Разорвав запечатанный конверт, она вытащила пробирку и достала из нее стерильную ватную палочку. – Возьмите это в рот.

Валле прищурился:

– Нет.

– Это не больно. Я только соберу немного вашей слюны.

– Нет. И вы не можете меня заставить.

– Я могу сделать у вас забор слюны насильно.

– Вы готовы избить старого инвалида?

– Я готова избить вас.

Валле вздохнул:

– Как вы поняли?

«Так это правда», – подумала Коломба. Растаяла последняя капля надежды на ошибку.

– Я нашла семейный альбом, который вы спрятали у Ванды. Тот самый, который вы якобы сожгли.

Валле грустно улыбнулся, и по его лицу побежали складки морщин.

– Я так и не решился его уничтожить. Ведь, кроме этих фотографий, у меня ничего не осталось на память.

– На память о Данте.

– Да. – Он сделал еще глоток коньяка. – Я смирился с тем, что навсегда его потерял. В тюрьме… мне стало плевать даже на то, что мне никто не верит. И вдруг является мой адвокат и сообщает, что Данте нашелся. Что он сбежал от похитителя, который держал его в силосной башне все эти годы. Что ему не терпится меня увидеть. И я поверил в чудо.

«Я тоже поверила, – подумала Коломба. – Все мы поверили».

– Мне выдали приличный костюм и мигом покончили со всеми проволочками, лишь бы я мог поскорее выйти на свободу, – продолжал Валле. – По тюрьме уже поползли слухи. Заключенные впервые смотрели на меня без презрения. Я больше не был… педофилом, убийцей детей. Меня угостили шоколадом, сигаретами… Я почувствовал… – Он покачал головой. – Да что там, словами этого не передать. В больницу меня отвезли без наручников, на гражданской машине. Я понимал, что он вырос, изменился. Одиннадцать лет прошло. Я знал его ребенком, а теперь должен был встретить совсем взрослого парнишку. Но все это не имело никакого значения. – Он откашлялся. – Я верил в чудо, пока не увидел его. Мальчик закричал: «Папочка!» – и чуть не задушил меня в объятиях. Но я знал.

– Вы знали, что это не он, – выдохнула Коломба.

– Да. Это был не Данте. Не мой сын.

28

Валле подлил себе коньяка. Он показал Коломбе на бутылку, но та холодно покачала головой:

– Продолжайте.

– Если вы настаиваете. – Валле облизнул губы. – Парнишка без продыху болтал о том, что делал Данте, когда был маленький. И ни в чем не ошибался. Вот только это был не он.

– Но вы промолчали.

– А как бы вы поступили на моем месте?

– Сказала бы правду.

– Для чего? Чтобы вернуться за решетку? Я был невиновен! Я защищал парнишку! Дал ему крышу над головой! Любил его… – Приступ кашля помешал ему договорить. – Пытался полюбить… – наконец тихо добавил он.

– Вы его отослали.

Валле пожал плечами:

– Он начал замечать, что его воспоминания не всегда соответствуют реальности. И от этих несоответствий его состояние ухудшалось. Рано или поздно он бы понял, что что-то не так.

– И разрушил бы вашу жизнь, – с презрением сказала Коломба.

– Прежде всего он бы разрушил свою собственную жизнь. Он бы внезапно узнал, что он… ничто.

Коломба с вожделением посмотрела на бутылку. Теперь она жалела, что отказалась от коньяка. Но лучше выпить яду, чем прикоснуться к чему-либо в этом доме.

– Он гораздо больше, чем ничто, – пробормотала она.

– Возможно, сейчас это и так. Во многом благодаря мне, – сказал Валле.

– Неужели ни у кого не возникло ни малейших сомнений, что Данте – ваш сын?

– Нет. Все купились – и судьи, и копы. Имя Данте было в предсмертной записке Бодини. А тестов ДНК тогда еще не проводили. Кажется, целый век прошел… – Валле уставился на Коломбу. – Я мог бы выдать вас двоих полиции еще до того, как вы добрались до озера. Мог бы вас остановить.

– Почему же вы этого не сделали?

– Я устал бояться, что кто-то узнает правду. Вы понятия не имеете, каково жить с подобной тайной.

– Я вам нисколько не сочувствую, – сурово сказала Коломба.

– Нет, конечно нет. – Валле покрутил бокал в ладонях. – Вы ангел мщения, явившийся исправить все ошибки. Что такого подозрительного вы увидели в альбоме?

– Снимки на море, – ответила Коломба. – На них виден обнаженный торс вашего сына. У него на груди такое же родимое пятно, как у вас на лице. У Данте, которого знаю я, такого пятна нет.

Валле кивнул:

– Молодчина. Может, вам удалось понять, зачем с ним такое сотворили? Зачем его заставили поверить, будто он мой сын? Я так никогда этого и не понял. Сколько ни пытался. Во всем мире нет достаточно веской причины.

«Одна есть. Кто-то хотел доказать, что это возможно, – подумала Коломба. – С помощью наркотиков и пыток. Успешный эксперимент».

Но сказала только:

– Меня не интересует, понимаете вы или нет. По-своему вы были сообщником. – Она снова достала ватную палочку. – А теперь положите тупфер в рот и покончим с этим.

Валле взял палочку:

– И что потом?

– Вашу ДНК сопоставят с человеческими останками из озера. Чтобы проверить, не был ли один из убитых вашим настоящим сыном. – Коломба подошла к Валле и приблизила лицо вплотную к его лицу. Ее глаза приобрели оттенок штормового моря. – Молитесь, чтобы нашлось совпадение. Иначе вы снова станете единственным виновным.