"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

— Он слег со скарлатиной.

— Тогда, может быть, под «кое-кем», местоимением неопределенным, а значит, нейтральным, наша дщерь подразумевает Элизабет? Эту милую, симпатичную девчушку, которую однажды от души стошнило на брюки покорного слуги?

Аннелизе захлопнула книгу, уже не в силах сдерживать веселость.

— Боюсь, между Кларой и Элизабет возникли небольшие разногласия.

— Прекратите вы, оба! — рассердилась Клара. — Не люблю, когда вы надо мной смеетесь.

При взгляде на ее огорченное личико мы неудержимо расхохотались.

— Прости, солнышко. Вот только… я правильно расслышал? Ты хочешь кое-кого навестить? И кто же это?

— Друг.

— Друг?

— Его зовут Йоди.

— Что за имя такое — Йоди? — растерялся я.

— Йоди очень хороший. И очень старый, — прошептала она, — только не надо говорить об этом вслух. Йоди как дедушка, ему не нравится это слово.

— Шесть нелицеприятных букв: «старый».

— Что значит «нелицеприятный»?

Ответила Аннелизе:

— «Нелицеприятный» значит немного обидный. По-немецки Empfindlish. — Мы упорно стремились к тому, чтобы Клара, подрастая, осваивала три языка, на которых говорили ее родители. — По-английски…

— Susceptible, — закончил я за нее.

После долгой паузы Клара изрекла:

— Четырнадцать. Четырнадцать букв, папа!

— Потрясающе. Но ты мне хотела рассказать о Йоди.

— Если хочешь, я тебе его покажу.

— У тебя есть фотография?

Вместо ответа Клара юркнула к себе в комнату и скоро вернулась, хотя мы с Аннелизе успели обменяться недоуменными взглядами.

— Вот Йоди. Правда прелесть? — спросила Клара, протягивая мне книгу.

Йоди был окаменелостью. Аммонитом, если точнее.

— Мы пойдем навестить его, папа?

— С удовольствием; кто знает, сколько всего он повидал за… — я прочел подпись под иллюстрацией, — двести восемьдесят миллионов лет. Но где же нам искать нашего нового друга?

Ответила Аннелизе, которую все это забавляло:

— Я знаю где. На Блеттербахе.

— Ради бога, что это за Блеттербах такой?

И Аннелизе, и Клара уставились на меня так, будто я задал самый дурацкий в мире вопрос. И были правы. Дело в том, что вещи, особенно находящиеся прямо перед носом, обычно ускользают от меня. Уж так я устроен.

Блеттербах был вокруг нас, привлекал туристов, выкачивая из них средства и переливая их в вены местных общин. Не только Зибенхоха, который получал наибольшую выгоду от этого денежного оборота, поскольку находился в двух шагах от Туристического центра, но и таких селений, как Альдино (по-немецки Альдейн), Салорно (по-немецки Салурн), Чембра и Кавалезе (эти два, располагаясь вблизи Тренто, избежали двойного наименования), Ора (это, напротив, принадлежит к провинции Больцано, следовательно, носит также имя Ауэр), Нова-Поненте (Дейчнофен), Нова-Леванте (Вельшнофен) и прочих крохотных скоплений домишек и церквушек (на местном диалокте Hittlen und Kirchln).

Территория вокруг Зибенхоха, около шести тысяч гектаров лесов, рощиц и скал, входит в природный заповедник Монте-Корно. В центре заповедной зоны, под самой горой Монте-Корно, то есть Корно-Бьянко (Вейссхорн по-немецки), имеется каньон длиной восемь километров и глубиной более четырехсот метров.

Там струится поток, давший каньону имя: Блеттербах.

Камень, из которого сложены местные горы (да и все Доломиты), представляет собой своеобразное сочетание углекислой соли кальция и магния, смесь эта очень хрупкая, и сквозь такую непрочную породу воды потока пробили ущелье, явив на свет целые тонны окаменелостей. Блеттербах — не просто ущелье. Блеттербах — настоящий фильм, документальный фильм под открытым небом, который начинал двести восемьдесят миллионов лет назад, в период, называемый пермским, и продолжается до триасового, охватывая сто миллионов лет. От эпохи великого вымирания до эпохи огромных ящеров.

На Блеттербахе есть все. Раковины, аммониты (вроде Йоди), ископаемая фауна и такие твари, что мурашки бегут по спине и остается только в изумлении разинуть рот. Доисторический зоосад, расположенный в затерянном ущелье, куда мы и направились с Кларой, чьи волосы были заплетены в две прелестные косички, а ножки обуты в светлые башмачки, в первый день октября, когда, как я думал, все стало потихоньку налаживаться.

5

Нас встретила женщина, с которой я много раз пересекался в Зибенхохе, но имени которой, как ни старался, припомнить не смог. Она спросила, оправился ли я после аварии. И ограничилась этим, за что я ей был благодарен.

Имелось две возможности посмотреть Блеттербах. Илзе, имя которой я прочел на бейджике, прикрепленном к воротнику рубашки, показала нам на карте маршрут, обозначенный красной пунктирной линией. Такую прогулку рекомендовали семьям с детьми. Длилась она три — три с половиной часа, не заводила «на слишком большую глубину» (я не преминул отметить непроизвольную игру слов), но позволяла увидеть разные раковины, следы динозавра («восемь букв, папа!») и окаменевшие папоротники, застывшие во времени и в горной породе. Второй маршрут продолжался около пяти часов и завел бы нас глубже, к водопаду, туда, где ущелье сужалось. В обоих случаях, добавила Илзе, строго нахмурив брови, нужно неукоснительно придерживаться размеченного пути, надеть каски и помнить, что дирекция заповедника не несет ответственности в случае каких-либо инцидентов.

«Вы совершаете прогулку на собственный страх и риск», — гласила надпись на трех языках.

Илзе объяснила:

— Здесь опасная зона, иногда бывают камнепады. Можно получить травму. Поэтому необходимо надеть защитные каски. Если у вас таких нет, можете взять напрокат. — Она улыбнулась Кларе. — Есть одна розовая, как раз твоего размера, маленькая барышня.

— Меня зовут Клара, — заявила дочь, — и я хочу посмотреть гигантского аммонита.

Женщина, изумленная, повернулась ко мне:

— У вас очень развитая дочка.

— Мне пять лет, — отчеканила Клара. — Я умею читать и считать до тысячи. Мне нравятся динозавры с длинным хвостом, бронтодинозавры, клубничное мороженое и шпик дедушки Вернера. И я не хочу розовую каску, а хочу красную. Это мой любимый цвет, а еще голубой, синий и зеленый, — заключила она под недоверчивый смех Илзе. — Папа, — тут же обратилась она ко мне, — спроси у нее, где мы можем найти Йоди.

— Кто такой Йоди? — осведомилась Илзе, сбитая с толку потоком слов.

— Йоди, — отвечал я, — имя гигантского аммонита. Где мы можем его увидеть?

Илзе вернулась к профессиональному тону.

— Вы найдете его в геологическом музее. Какой маршрут вы предпочитаете? Короткий или длинный?

— Пожалуй, короткий. Я не люблю… тесноты.

Илзе оторвала два билета.

— Страдаете клаустрофобией?

— С недавних пор.

Илзе дала нам примерить каски. Клара трижды потребовала, чтобы я ее сфотографировал: один раз — в розовой каске, другой — в желтой и третий — в красной, которую она и выбрала. Затем, взвалив рюкзаки на плечи, мы отправились в путь.