"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

– Мне сказали, что вы снова в нашем городе, – произнесла она ледяным тоном.

– Добрый день, Сильвия, – ответил я. – Не знал, что теперь ресторан принадлежит вам.

– Кому-то же надо было им заниматься после того, как вы убили брата.

– Мы вашего брата не убивали, – возразил Дерек.

– Вам здесь не рады, – отчеканила она в ответ. – Платите и уходите.

– Хорошо, – сказал я. – Мы приехали не для того, чтобы вам докучать.

Я попросил счет. Через минуту Массачусетс положил перед нами кассовый чек, на котором приписал внизу шариковой ручкой:

Поинтересуйтесь, что случилось в ночь с

11 на 12 февраля 1994 года.

* * *

– Я как-то не соотнесла Сильвию с Тедом Тенненбаумом, – сказала Анна, когда мы вышли из кафе “Афина”. – Что случилось с ее братом?

Об этом нам с Дереком говорить не хотелось. Повисла пауза, и Дерек решил сменить тему:

– Давайте для начала разберемся с этой “Черной ночью” и припиской Массачусетса.

Кто наверняка мог нам в этом помочь, так это Майкл Берд; мы отправились в редакцию “Орфеа кроникл”. Когда мы появились в кабинете Майкла, он спросил:

– Вы из-за передовицы пришли?

– Нет, – ответил я, – но раз уж вы сами про нее заговорили, так скажите на милость, зачем вы это сделали? Я рассказал вам о записке в машине Стефани просто по-дружески! А вовсе не для того, чтобы вы это выносили на первую полосу газеты.

– Стефани была очень храбрая женщина, таких журналистов, как она, еще поискать! – ответил Майкл. – Я не позволю, чтобы ее смерть оказалась напрасной: о ее работе должны знать все!

– Совершенно верно, Майкл. И лучший способ отдать дань ее памяти – завершить расследование. А не сеять в городе панику, вываливая на всеобщее обозрение все обстоятельства дела.

– Простите, Джесси, – произнес Майкл. – У меня такое чувство, словно я не сумел защитить Стефани. Я бы многое отдал, чтобы открутить все назад. Да еще повелся на эту чертову эсэмэску. Ведь я же сам неделю назад вам говорил, что беспокоиться не о чем.

– Вы не могли знать, Майкл. Не терзайте себя понапрасну, тем более что в тот момент ее все равно уже не было в живых. Вы уже ничего не могли сделать, и никто не мог.

Майкл в отчаянии рухнул на стул.

– Но вы можете помочь нам найти того, кто это сделал, – добавил я.

– Что угодно сделаю, Джесси, я в полном вашем распоряжении.

– Стефани интересовалась одним выражением, “Черная ночь”. Мы не понимаем, что оно значит.

Он усмехнулся:

– Я видел эти два слова в записке, которую вы мне показывали, и мне тоже стало любопытно. Так что я покопался в архиве газеты.

Он вынул из ящика стола папку и протянул нам. Там были собраны статьи за период с осени 1993-го до лета 1994 года, в них шла речь о тревожных и загадочных надписях. Сперва они появились на стене почты: “Скоро настанет Черная ночь”. Потом распространились по всему городу.

Однажды ночью, в ноябре 1993 года, листки с надписью “Близится Черная ночь” были обнаружены под дворниками сотен машин.

А в декабре 1993 года, как-то утром, все обитатели города, проснувшись, нашли у себя под дверью листок: “Готовьтесь, наступает Черная ночь”.

В январе 1994 года на дверях мэрии появилась надпись краской. Был запущен обратный отсчет: “Через полгода настанет Черная ночь”.

В феврале 1994 года, после поджога используемого не по назначению здания на Мейн-стрит, пожарные обнаружили на стенах еще одну надпись: “Черная ночь вскоре наступит”.

Так продолжалось до начала июня 1994 года, когда настал черед Большого театра. Вандалы написали на фасаде: “Скоро начнется театральный фестиваль. И Черная ночь”.

– Значит, “Черная ночь” действительно связана с театральным фестивалем, – подытожил Дерек.

– Полиции так и не удалось найти того, кто скрывался за этими угрозами, – добавил Майкл.

– Анна обнаружила эту надпись в архиве, на месте досье полицейского расследования убийств 1994 года, а еще в ящике стола Кирка Харви.

Быть может, Кирк Харви что-то знал? И это что-то стало причиной его загадочного исчезновения? Еще нас интересовало, что могло произойти в Орфеа в ночь с 11 на 12 февраля 1994 года. Порывшись в архиве, мы нашли в номере газеты от 13 февраля статью о поджоге здания на Мейн-стрит, принадлежавшего Теду Тенненбауму, который, вопреки решению мэра Гордона, хотел открыть в нем ресторан.

Мы с Дереком знали об этом эпизоде, еще когда расследовали убийства. Но для Анны эта информация стала откровением.

– Это было до кафе “Афина”, – объяснил Дерек. – Как раз пожар и позволил изменить назначение здания и превратить его в ресторан.

– Поджог устроил сам Тед Тенненбаум? – спросила она.

– Точно мы так и не выяснили, – ответил Дерек. – Но про эту историю знали все. Должна быть какая-то другая причина, почему официант “Афины” хотел, чтобы мы присмотрелись ко всему этому поближе.

Вдруг он нахмурился и стал сравнивать статью о пожаре с одной из статей про Черную ночь:

– Твою ж налево, Джесси!

– Что ты такое нашел? – спросил я.

– Послушай-ка. Это из статьи про надписи с “Черной ночью”:

Спустя два дня после пожара, уничтожившего здание на Мейн-стрит, пожарные, разбирая обломки, обнаружили на стене надпись: Черная ночь вскоре наступит.

– Значит, “Черная ночь” как-то связана с Тедом Тенненбаумом?

– А если вся эта история про “Черную ночь” – правда? – задумалась Анна. – А если городу действительно суждено было на целую ночь погрузиться в хаос из-за какой-то пьесы? А если 26 июля, в день открытия фестиваля, снова произойдет убийство или бойня, подобная той, что случилась в девяносто четвертом? А если убийство Стефани было всего лишь прелюдией к чему-то гораздо более серьезному и этого надо ждать в ближайшее время?

Дерек Скотт

В тот вечер, в середине августа 1994 года, мы с Джесси, пережив унижение от адвоката Теда Тенненбаума, покатили в Куинс. Нас туда позвали Дарла с Наташей, решившие во что бы то ни стало нас отвлечь. Они дали нам адрес в Риго-парке. Приехав, мы увидели какой-то домишко в строительных лесах. Вывеска на нем была завешена тканью, а перед ним поджидали сияющие Дарла с Наташей.

– Это мы где? – поинтересовался я.

– У нашего будущего ресторана, – улыбнулась Дарла.