Совсем другая жизнь
Шрифт:
— А он может уехать? — спросил Филин.
— Да. Ему предложили перевод в Москву, в главк.
— Не знал.
— Здесь я племянница генерала, — продолжала она. — Меня не воспринимают такой, какая есть. Женщины в отделе меня ненавидят. Сейчас они сдерживаются, но если дядя уедет… Я бы не хотела оставаться в Группе.
«Чего он ждет? — расстроенно думала Леночка, бросая взгляды на Филина, вцепившегося в подлокотники кресла. — Заторможенный какой-то. Или я сама должна…»
Она подалась навстречу мужчине.
Казалось, что воздух был наэлектризован. Маленькие шаловливые флюиды кружили вокруг них хороводом. По коже Филина бежали
Константин боялся неловким движением разрушить некое волшебство, связавшее их здесь и сейчас…
Против неловкости было одно средство: глоток пива, бокал шампанского или просто сто грамм… Филин, конечно, не любил алкоголь, поэтому употреблял не ради удовольствия: а при необходимости.
Постепенно Леночку охватывало отчаяние.
Время утекало, как песок между пальцев.
В любую минуту мог появиться дядя Гоша и сделать невозможным то, ради чего, собственно говоря, и…
«Может, ему предложить выпить?» — подумала Леночка. В холодильнике стояли початая бутылка виски, марочное вино и французское шампанское. Но как ужасно не хотелось этой банальности — две свечи, ужин, бокалы… То, чувство, что она испытывала, не умещалось в привычные рамки. А потому отторгало обычные штампы, сопровождающие всякую романтичную чушь…
«Если ты мужчина, тогда действуй, — мысленно кричала она, заламывая в своем воображении руки. — Не сиди как истукан. Ну что за мужчины пошли? Никакой личной жизни!» Внезапно Леночку охватила истерика. Она мысленно набросилась на кавалера с кулачками. Тонкие ручки отхлестали Филина по щекам, вкладывая в удары всю ненависть, все презрение к таким нерешительным типам…
Константин так и не понял, что произошло в эти доли секунды. И как все случилось. Но — вспышка — и он уже сидел в ее кресле. Она оказалась на его коленях. Руки мужчины обхватили ее мягкое тело. Губы слились в поцелуе…
Дальше было, как говорится, дело техники.
Филин боялся, что в самый решающий момент его отпугнет близкий запах женщины.
Так бывало не раз.
Запах человека создает вокруг него особую ауру, у которой несколько слоев.
Дальний и средний слой мы ощущаем на обычной дистанции. Этот аромат может быть прекрасен, как дыхание роз. Но он — как маска, скрывающая самый ближний слой. Его же можно почувствовать только при самом интимном соприкосновении с человеком… Очень возможно, что там вас будет поджидать в засаде несвежее дуновение зарождающегося кариеса. Или холод остывшего жареного лука. Или нашатырная резкость пота.
Сколько раз, срывая ауру, благоухающую как розарий, Филин ужасался, ибо за ним оказывалась настоящая помойка.
И потому очень боялся разочарования именно сейчас.
Зря.
Ее запахи кружили голову, были теплы и ласковы, как южная ночь. Аура ближнего круга была чиста и прекрасна, как фата невесты.
Они любили друг друга зло и яростно, будто с цепи сорвались. Ножки дивана бешено шатались.
Леночка впервые в жизни увидела фейерверк. Это были сотни ярких огоньков по ту сторону жизни. Цветные шарики лопались и разрывались. А из раскрытого сердца вырывалась радуга.
Она пила любовь и не могла выпить без остатка.
Это была эйфория. Рок-н-ролл! И легкие перчинки заоблачной грусти. Все это нельзя было объять, потому что этого было на целую вселенную больше, чем
вмещала душа.Никогда раньше Леночка не испытывала ничего подобного. Она даже и не знала, что может быть так хорошо.
В ту секунду в целом мире был только один абсолютно счастливый человек: Леночка.
Вторым мог стать Константин. Но он никогда не расслаблялся. В постели он был молчалив и сосредоточен, словно добывал уголь в забое. Лишь на секунду он закрыл глаза. Это была та самая секунда, когда Филин должен был вступить в закрытый клуб абсолютно счастливых людей на земле. Но его душа не дотянула чуть-чуть до заветного порога: старые комплексы потянули назад, подобно резинкам от подтяжек. Душа хлопнулась опять в тело. Константин открыл глаза и продолжил контролировать процесс.
Человек очнулся оттого, что его трусы намокли. Холодная жидкость растеклась внизу живота, ползла по ногам. «Черт, что это такое?» — человек испугался, что у него энурез. Однако то была сперма.
Сон был настолько ярким и реальным, что Неизвестный испытал оргазм!
У него будто камень с души свалился.
«Ну конечно, Леночка — моя жена, ее только надо найти, — подумал человек, — как все просто!» Где-то вдали зазвонил телефон. Неизвестный услышал звонок и попытался встать, чтобы подойти к трубке. Однако тут же провалился в сон.
Звонок телефона разбудил задремавшего Филина.
Леночка, прикорнувшая на плече Константина, открыла глаза. Потянулась. Сняла трубку.
— Да… Слушаю, дядя Гоша. — Она как-то удивленно посмотрела на Костю. — Уже дома, телохранитель пошел Тобика выгуливать…
Филин поднялся и стал собирать разбросанную по полу одежду.
— Все в порядке, — продолжала Леночка. — Честное слово. Да что случилось-то? Ах!
Мужчина замер и внимательно посмотрел на Леночку.
— Автобус с нашими обстреляли, — сказала она, положив трубку.
В управлении Филин был через пять минут.
Бегом прибежал.
— Где тебя носит? — хмуро сказал Мазуров, выходивший в камуфляже из своего кабинета. — Бери автомат. Срочно на выезд.
Автобус развозил по домам людей после затянувшегося торжественного вечера.
В микрорайоне, который в народе называли Маяковского, дорога пролегала мимо недостроенной пятиэтажки. Ее пустые окна зияли чернотой. В автобусе было шумно и весело. Пьяненькие пассажиры сразу и не поняли, что произошло, когда автобус тряхнуло. В салон будто ворвалась острая красная игла.
Шарррах!!! — с опозданием донесся голос ручного гранатомета, выглянувшего из черного окна на третьем этаже.
Кумулятивная струя срезала ступню делопроизводителю секретной части — дородной женщине средних лет…
Вжик, вжик, вжик.
Пули разбили стекла, и как назойливые мухи влетели в салон. Офицеры повалили женщин на пол и легли сверху, прикрывая своими телами жен, любовниц, просто сотрудниц…
Четыре пули прошили спину старшего лейтенанта, недавно приехавшего в Таджикистан из Санкт-Петербурга. Красивый холостой парень обнимал черноволосую метиску — прапорщицу из отдела службы войск. По его спине — на снежно-белой рубашке — расползлись красные пятна.