Союз Аустерлица

Слова графа, произнесенные с такой страстью, вызвали отклик в сердцах собравшихся офицеров. Выбрав себе главного командира, они начали уже не препираться друг с другом, а по-настоящему обсуждать военные планы, просчитывая возможные варианты развития событий. В этот момент в полумраке небольшого совещательного зала, где уже прогорела за время споров половина свечей, все почувствовали, что время действовать настает, и, несмотря на серьезную угрозу вражеского вторжения, которая нависла над Здешовской долиной, надежда на грядущую победу, словно робкий лучик света, начала пробиваться сквозь тьму неопределенности.

Глава 19

Мятежное командование совещалось до поздней ночи. Утверждали планы обороны и наступления. А также скрупулезно, со всей немецкой педантичностью, рассчитывали ресурсы, необходимые для ведения боевых действий. Пришли к выводам, что ресурсов в Здешове запасли достаточно. Городские склады ломились от припасов. Да и арсеналы были наполнены боеприпасами, вооружением и амуницией так, что можно было ради усиления обороны города поставить под ружье еще пару полков. Вот только, не нашлось бы нужного количества резервистов среди горожан. Как сказал майор Леонард Моравский, теперь уже начальник штаба мятежников, всех жителей городка насчитывалось не больше шести тысяч. А в Здешовской долине проживали еще три тысячи крестьян. И это, пожалуй, был весь человеческий ресурс, который имелся в распоряжении.

Потому и надеялись мятежники на скорейшее появление и присоединение к восставшим войск князя Шварценберга и эрцгерцога Карла Австрийского. Но, почтовые голуби графа Йозефа приносили неутешительные вести, что Шварценберг напоролся возле Ольмюца на сильный заслон, выставленный генералом Луи Сюше, ввязавшись в сражение, и Карл Австрийский сейчас движется на помощь Шварценбергу. Поэтому в противостоянии с маршалом Мюратом приходилось рассчитывать пока лишь на собственные силы.

В мрачном зале цокольного этажа, освещенном лишь тусклым светом догоравших свечей, мятежное командование собрало свои лучшие военные умы, чтобы обсудить самое ближайшее будущее, которое, казалось, зависело от каждого произнесенного слова. Лица мятежных офицеров были напряжены, а в воздухе витала атмосфера тревоги. Каждый из присутствующих в штабе знал, что на кону стоит не только судьба города Здешов, но и судьбы их собственных семей, владений, а то и жизней.

Граф Йозеф, человек с проницательным умом и обостренным чувством долга, избранный главнокомандующим, стоял у стола, заваленного картами и планами, расписанными по пунктам. Его голос, хотя и звучал уверенно, не мог скрыть сомнений. Он говорил о ресурсах, о стратегиях нападения и защиты, о возможностях атаковать французов и, одновременно, оборонять город, но в его глазах читалась печаль. Он понимал, что, при всем кажущемся изобилии ресурсов, собранных в Здешове заранее, их абсолютно недостаточно для того, чтобы вести затяжные боевые действия против армии Наполеона.

— Мы можем рассчитывать на запасы, собранные в городе. Их хватит нам на первое время, но кто будет сражаться? Весь наш ландштурм и те горожане с крестьянами из долины, которых мы сможем призвать и вооружить, — это не та армия, которая сможет бросить вызов Наполеону. Мы постараемся переиграть маршала Мюрата, но, в случае нашего просчета, французы разорят всю Здешовскую долину и начнут осаду города. И это тоже нужно предусмотреть, как вариант худший, но вполне вероятный, если военная удача оставит нас. Потому все те три тысячи крестьян, живущие в долине, должны быть подготовлены к эвакуации за городские стены. Они простые мирные люди, которые не совсем понимают, что такое война. И наше дело разъяснить им, что их может ждать, если они не подчинятся приказу эвакуироваться, а французы прорвутся, — говорил граф.

В зале раздались недовольные голоса местных баронов. И их предводитель Томаш Моймирович с горячностью в голосе возразил главнокомандующему:

— Но мы должны не прятать людей за стенами, а вдохновлять их на битву! Мы должны показать, что сражаться с неприятелем — это не только долг для каждого мужчины, но и возможность защитить свои дома, свои семьи и прославиться подвигами, черт возьми!

Его глаза горели, но граф и эрцгерцог лишь покачали головами, понимая, что простые крестьяне, никогда не служившие в армии, вряд ли найдут вдохновение в битве с наполеоновскими солдатами. А я, чувствуя нарастающее напряжение, попытался вернуть дискуссию в конструктивное русло, сказав:

— Вряд ли из необстрелянных крестьян и горожан сразу получатся отличные солдаты. Понадобится время, чтобы их обучить. Но, их вполне можно будет использовать при обороне крепости. Что же касается наших наступательных действий, то мы должны быть реалистами. Я бы не стал рассчитывать на то, что откуда-то придет помощь. Даже если предположить, что Кутузов быстро получит мое письмо и добьется выделения войск для Великой Моравии от императора Александра, немедленно собрать войска и прислать их к нам он просто не сможет по той простой причине, что русским солдатам понадобится длительный переход в сотни верст, чтобы добраться сюда. Потому ждать быструю помощь от России не имеет смысла. И, смею заметить, что и князь Шварценберг, и эрцгерцог Карл Австрийский вряд ли смогут появиться возле Здешова в ближайшее время…

— Иными словами, вы считаете, князь Андрей, что мы останемся по-прежнему одни против Мюрата, когда он пойдет в атаку? — перебил меня барон Томаш. Но, я продолжал:

— Да, вы правильно поняли. Я считаю, что нам придется самим сражаться за Здешов. Потому я предлагаю планировать наши действия, не надеясь ни на чью помощь.

Мои слова вызвали тишину. Каждый из присутствующих понимал, что весь замысел мятежа находится словно на краю пропасти, где каждый неверный шаг может стать гибельным, и единственная надежда остается лишь на мужество каждого бойца. Тем не менее, офицеры знали, что необходимо не только защищать долину и город собственными силами, но и постараться атаковать противника эффективно. Поскольку только решительная атака сможет принести победу. Любой из мятежных офицеров чувствовал, что впереди ждет не просто битва, а испытание духа, которое определит, кто они есть на самом деле: мечтатели о Великой Моравии или воины, способные бросить вызов маршалу Мюрату и победить его на поле боя.

Только перед рассветом я наконец-то добрался до той новенькой казармы в конце одной из городских улиц, где разместились мои солдаты. Дорога туда была достаточно долгой и, пока я ехал на коне, в моей голове все еще звенели слова длительных споров и пререканий прошедшего дня и половины ночи. Обсуждение ближайших планов получилось трудным, но командование мятежников, казалось, не оставляло места для сомнений в нашей победе. Но, несмотря на все эти победные планы, в душе моей засела тревога, как будто предчувствие надвигающейся буря.

Уже от входа в караульное помещение до меня донесся богатырский храп Федора Дорохова. Поручик прямо там и заснул, едва его привезли на бричке денщики майора Леонарда Моравского и отдали нашему караулу после попойки в офицерской таверне. И теперь, развалившись на сундуке с боезапасом, он выдавал такие «трели», что караульные не смогли бы заснуть при всем желании. В то же время, будить командира и переносить его на другое место, более подходящее для сна, бойцы не рисковали, зная, что Дорохов, когда пьяный, обладает весьма буйным нравом и легко может пустить в ход кулаки. Слушая громкие переливы храпящих «аккордов», служивые, стоящие на постах, обменивались усталыми взглядами, наполненными иронией.

Они знали, что будить командира и переносить его на другое место — задача неблагодарная: Дорохов, когда пьяный, обладал буйным нравом и легко мог пустить в ход кулаки. Но в этот момент, когда я появился на пороге, солдаты приободрились. Они видели в моем лице справедливое начальство, которое, наверняка, быстро наведет порядок.

— Переносите поручика в офицерскую комнату! — скомандовал я сразу же. Мой голос прозвучал твердо, и солдаты, не раздумывая, взялись за ноги и руки Дорохова. А он, открыв один глаз, посмотрел на меня хмельным взглядом, и пробормотал, улыбнувшись: