Создатель балагана

– Иначе и быть не может! – отрезал Корпс. – Вы доказали свою состоятельность, героичность и рисковость. К тому же, вы не побоялись вступить в спор со множеством мужчин, явно превосходящих вас в силе!

Последнюю фразу Юлиус нарочно произнес как можно громче, чтобы Онассису досталось побольше злобных и завистливых взглядов. Как частенько говаривал Фавн: «Пока в твоих руках тряпка, которой можно вытирать всё подряд, никаких проблем у тебя не возникнет. Но стоит лишь тряпке вспомнить, что она когда-то давно была прекрасным и дорогим платьем, как она начнет капризничать, и тогда уже жди беды. Потому не стоит давать тряпке вспоминать о своём прошлом».

На всех парусах, придерживая «счастливчика», Юлиус спешил в «Пяту Ахилла». Было бы очень обидно, если бы за это время жрица Диониса куда-то подевалась. Корпс точно знал, что момент, когда с Маркуса можно стребовать деньги, ещё не настал. Однако, когда Юлиус вбежал в знакомый зал с «пяточными столами», выяснилось, что «Эф» никуда не ушла, а всё так же сидела за столом. Судя по бледному лицу, дрожащим рукам и тому, как она судорожно пила из кружки – похмелье во всю наслаждалось своей властью.

Между тем счастливый кандидат в мужья замер посреди зала и растерянно оглядывался по сторонам, не узнавая в помятой жрице Диониса свой аукционный выигрыш. «Нет, а что ты ожидал увидеть? – мысленно пожал плечами Юлиус, быстро подбирая аргументы для финального аккорда мелодрамы, когда любящие сердца должны были соединиться, а их благородный помощник удалиться в закат с карманами, полными презренного металла. – Ты думал, что она здесь будет в соблазнительной позе над столом возвышаться?» Но вслух он, естественно, этого не сказал. Приникнув к уху Маркуса, мошенник доверительно зашептал:

– Очень волнуется перед встречей с вами, друг мой! Видите, как бледно ее лицо? Как дрожат руки? Однако, несмотря на трепет, несравненная Эф – мечта мужчины!

– Это… она?

– Конечно!

Юлиус тащил за собой упирающегося жениха и надеялся, что тот артачится от смущения, а не от праведного гнева, вызванного несоответствием портрета и помятой девицы.

Юлиус пихнул коротышку на скамью рядом с девушкой, сам плюхнулся напротив нее и громко заорал:

– Эй, хозяин, кувшин вина и закуску, что-нибудь повкуснее! У нас сегодня праздник!

– Это какой, позволь спросить? – прошипела девушка, уставившись на Юлиуса исподлобья. Взгляд у нее получился такой тяжелый, что хоть сваи забивай.

Мошенник лишь радостно улыбнулся в ответ и продолжил в том же восторженном духе:

– Милейшая, что до меня, то я всегда полон радости, когда встречаю жрицу Диониса. Моя кормилица любила повторять: «Запомни, Юлий, лучше вина или женщины может быть только женщина с вином!» Вот это – Маркус, и у него сегодня праздник почище, чем у любого в этом трактире. Знаешь, почему?

– Нет.

Жрица покосилась на соседа. Тот улыбнулся ей в ответ, игриво подвигал бровями – в такт с ними двигались еще и оттопыренные уши – и судорожно пригладил три волосины на голове. «Герой, – откомментировал в уме Юлиус. – Любовник. Наш Парис».

– Потому что он всю жизнь мечтал… выпить с тобой!

Девушка фыркнула в кружку и расплескала вино. Хозяин заведения громко засмеялся и зааплодировал. Юлиус тихо, так, чтобы слышал только Маркус, закончил мысль:

– Сначала выпить, а потом и свадьбу играть можно.

Жених обрадовано закивал. Тут как раз подоспел трактирщик с кувшином. Жрица улыбнулась и застенчиво стала двигать глиняную посудину к себе. «Идиллия, как она прекрасна, – подумал Юлиус. – Самое время делать ноги».

Он скользнул вокруг стола и шепнул на ухо Маркусу:

– Быстро. Пока она не видит. Деньги! Я даже расписку брать не буду! Чтобы быстрее скрыться и не нарушать ваше свидание. Кстати, ты ей явно приглянулся.

Коротышка запыхтел и стал шарить по карманам. Девушка подозрительно уставилась на него и чуть отодвинулась в сторону. «Минуту! – взмолился Юлиус. – Гермес, прошу тебя, пусть она просидит тут еще хотя бы минуту, мне хватит!»

Маркус Онассис между тем вытащил горсть монет и сунул ее мошеннику. Тот сомневался, что получил ровно сто драхм, но тщательно пересчитывать их не было ни времени, ни желания. «Самое меньшее – восемьдесят», – решил он, запихивая деньги в карман. Плох тот плут, который не сумеет на ощупь и на вес определить ценность добычи.

– Поздравляю! – он хлопнул жениха по плечу. – И тебя поздравляю! – подмигнул жрице Диониса. – Счастливая жизнь и всё такое – ну, ты поняла.

Потом развернулся и быстро зашагал к выходу. В спину ему не прилетело ни кружки, ни кувшина, и возмущенный ор послышался лишь тогда, когда он уже перебегал улицу. Неплохая фора, при таком раскладе не ушел бы только полный идиот.

Юлиус отродясь не считал себя за такового, поэтому и четверти часа не прошло, как он садился в поезд, уходящий на юг. Оставшиеся от покупки билета сорок драхм приятно грели сердце и нагрудный карман, а в глазах весело отплясывали маленькие церберы. Что ни говори, всегда приятно помогать ближним. Особенно в поисках счастья.

…

Все эти воспоминания пронеслись в голове Юлиуса, пока Леонид бегал за водой, сам мошенник искал нечто похожее на «тень», чтобы перетащить туда жрицу Диониса, а Гераклид стоял возле правого борта и, уперев руки в боки, переваливался с пятки на носок. Мошеннику показалось, что сейчас не самое время для гимнастических упражнений, но, как оказалось, это действие имело сакральный смысл.

Горе-скульптор размышлял.

– Это нечестно, – сказал он в конце концов. – Фактически, именно я спас девушку, а награда досталась тебе!

– Я с удовольствием уступил бы тебе возможность получить пощечину, – огрызнулся Корпс. – Лучше помоги мне.

Вдвоем они перетащили жрицу под слабое подобие навеса, сооруженного из растянутой рубашки Гераклида.

– И все равно, – не сдавался Аквус. – Как только на нашем пути появляется женщина, то она неизменно становится твоей. Хотя нельзя не заметить, что я более приятен на вид и моя искушенность в вопросах обращения с женским полом не знает границ!

– Знает, – отмахнулся Корпс. – Границы лежат между тетушкой, матушкой и их кумушками. Конечно, их роднит с любой девушкой эта буквосочетание «шкой», но не более того.

– Ты мало обо мне знаешь! – уши Гераклида покраснели, как будто за этой фразой скрывались страшные тайны, в чем мошенник сильно сомневался.

– И кроме того, Ламия, мой дорогой друг, досталась как раз тебе!

Аквус в очередной раз за сегодня обиделся и надолго умолк. Юлиусу только это и требовалось. Поразмышляв в установившейся тишине, он решил, что не стоит рассказывать остальным историю «Эф». Она абсолютно не красила самого мошенника, а уж девушку и вовсе выставляла в неприглядном свете.