Созидая на краю рая

– Будь у меня голова на плечах, давно бы отправил тебя подальше, когда появилась хотя бы малейшая угроза. А так – ты здесь.

– И это хорошо. Я не хочу, чтобы ты оставлял меня.

– У меня больше не хватит сил поступить так. Видишь, я – слабак.

– Нет, – поворачиваюсь в его руках и натыкаюсь на такие родные и обеспокоенные изумрудные глаза. Он смотрит на меня. Не прячется. – Ты самый сильный из всех, кого я знаю.

– Как же мало у тебя знакомств, – шутливо ероша мои волосы, хмыкает он.

– Достаточно, поверь.

Искренне и счастливо улыбаюсь. Мне так хорошо сейчас.

Вот уж не думала, что всё может измениться так быстро – час назад мы не разговаривали, а теперь всё снова в порядке.

– Тебе, правда, нужно работать? – разглаживаю невидимые складки на его майке, спрашивая это. Не хочу, чтобы он уходил, тем более сейчас, когда у нас мир и покой, но обстоятельства могут этого требовать.

– Не обязательно. Я же обещал, что эти пару дней только наши с тобой, – на его лице появляется улыбка.

– Наши с тобой, – повторяю вслед за ним, катая это словосочетание на языке. «Наши» – такое прекрасное слово.

– А ты действительно устала? – игриво рассматривая моё лицо и опускаясь глазами ниже, негромко спрашивает он.

– В любом случае у меня есть скрытые силовые резервы, – подыгрываю ему, делая взглядом то же самое. Жаль только, что не так соблазнительно, как хотелось.

– Сейчас они кончатся! – сообщает он и начинает страстно целовать меня, по-прежнему обнимая руками.

– Так будет заканчиваться любое наше примирение? – посмеиваюсь я, когда он оставляет губы в покое, переходя на шею.

– Тебя что-то не устраивает?

– Наоборот. Но я не хочу ругаться, чтобы получать это.

– Значит, получишь без скандалов, – шепчет он, резко садясь вместе со мной так, что я оказываюсь на его коленях.

– Подними руки, красавица, – чересчур соблазнительно проговаривает он. Делаю, как велено, до конца не веря, что этот потрясающий мужчина мой. Он хочет быть моим.

В голове промелькнул тот момент, когда он попросил меня называть его не иначе как «Эдвард», потому что так он чувствует себя нужным.

– Мой Эдвард, – упиваясь его прикосновениями, говорю я.

– Моя Белла, – произносит Каллен и снова атакует мои губы развязными, всепоглощающими и такими страстными поцелуями.

Чёрт, я люблю его!

Наутро просыпаюсь в самом хорошем настроении. Вижу, что лежу под боком у Каллена, а его руки по-прежнему переплетены с моими, как перед сном.

Это хороший знак – значит, он спал спокойно и его ничто не тревожило.

На душе внезапно становится паршиво – всё бы отдала, чтобы его ночи оставались безмятежными, давали ему отдых, а не новую порцию страданий и проблем.

– Эдвард? – зову его шёпотом, не зная, спит он или нет.

– Да? – бархатный баритон объявляется над самым моим ухом. Тёплое дыхание щекочет кожу, отчего я непроизвольно посмеиваюсь.

– Давно бодрствуешь?

– Около часа.

– И всё это время ты лежишь здесь?

– Тебе что-то не нравится? – убирая непослушную прядку с моего лица, интересуется он.

– Всё нравится, – мурлычу в ответ, с нежностью глядя на него через плечо. – Всё, что связано с тобой.

В его глазах снова появляется обожание. Тёплое и светлое. Отлично, я ненавижу, когда ему плохо. Пусть лучше всегда улыбается.

– Когда ты спишь, я не решаюсь будить тебя. Ты такая красивая.

– Даже сейчас? – недоверчиво хмыкаю, изворачиваясь в его руках и представая в сонном виде перед его лицом. Мои волосы похожи на солому, а сама я наверняка хуже некуда.

– Даже сейчас, – ласково убеждает он, поглаживая мою щёку. От его слов, звука голоса и прикосновений я таю, словно сливочное мороженое.

– А ещё ты разговариваешь, когда спишь.

– Что я наговорила? – вопрос быстро срывается с губ. О том, что я могу говорить, когда сплю, мне известно. Только вот, что я могу сказать, остаётся загадкой.

– Ты разговариваешь только тогда, когда чем-то взволнована, – теперь его ладони перемещаются на мой подбородок, а дальше на шею.

– Знаю, – вздыхаю, томясь ожиданием его ответа. Что я могла сказать? Естественно, что я люблю Каллена. И как он это воспринял?

– Ты боишься, что неправильно сделала, признавшись мне, – озвучивает мою догадку он, вынуждая опустить взгляд. – В принципе, ты права, Белла, – он делает глубокий вдох. – Я понимаю, что воспринял эту новость не так, как следовало бы.

– Ты воспринял её так, как хотел. И это нормально, – отвечаю ему, рассеивая его сомнения.

– Не так, – он отрицательно мотает головой. – Я хотел по-другому и сам всё испортил.

– Здесь нет твоей вины. Я поторопилась.

– Наоборот. Я столько думал вчера о твоих словах, и пришёл к выводу, что пытался отгородиться даже от тебя. Это непростительно.

– О чём ты? – в голову приходит осознание того, что я опять ничего из него не вытягиваю. Он всё говорит сам. Может быть, это нам и нужно: моё понимание того, что силой ничего нельзя добиться?

– Белла, я всю свою жизнь ждал, пока кто-нибудь скажет мне это. Хоть кто-нибудь. Отец, кто-то из приюта или даже одна из любовниц. Но этого не произошло. Они все молчали. И только ты сказала.

От жалости к Эдварду у меня мигом пробуждаются все эмоции. Вспоминаю про рассказы о его детстве, и тут понимаю, что знаю слишком мало. Ему тяжело вспоминать об этом, и это ясно. Но мне так хочется знать…

«Белла, помни о своём правиле. Он скажет сам, если сочтёт нужным!» – напоминает подсознание, выводя меня из глупых мыслей о вопросе на эту тему.

– Мне так жаль, – наконец отвечаю ему, обнимая рукой за талию. Мы оба понимаем, что речь идёт не о моём признании, а о его последних словах.

– Это в прошлом. Оно не имеет значения, – скупо улыбаясь, сообщает он. – Важнее то, что сейчас ты со мной. И твои слова. Белла, тебе не место рядом со мной, и ты это знаешь. Я приношу горе, несчастье и опасность. Так было всегда. И я говорил тебе подобное, но ты не испугалась. Всё равно призналась мне, – он снова делает глубокий вдох и теперь уже со всей своей внимательностью смотрит мне в глаза, ища там ответ на свой вопрос, заданный минутой позже. – Но я хочу знать: ты сказала это, потому что действительно так чувствуешь, или потому что назрела необходимость этих слов в сложившейся ситуации?