Спасение для лжепринцессы

Мейер мне больше не снился — видимо, заряд магии опять кончился. Не очень я хорошая батарейка, всё время норовлю сесть, а то и прилечь.

Зато у меня появилась масса времени подумать о словах доктора. Вляпываться в созависимые отношения действительно не хотелось, но чем дольше я обкатывала всю эту неправильную и странную ситуацию в голове, тем страннее вырисовывалась картинка.

Мейер мне нравится. Не просто потому, что он высокий, накачанный, с приятным голосом и хорошо ко мне относится. В нём есть глубина, которая откликается лично мне. Рядом с ним легко. Не нужно пытаться стать лучше, произвести впечатление, втягивать живот и краситься до того, как он проснётся. Рядом с ним комфортно, безопасно и спокойно. Именно поэтому меня так задел наш разрыв.

Хотя доктор прав. Я справлюсь и сама. Мы обсудили разные варианты обучения и устройства на работу, которые можно было бы выбрать. В общем, не пропаду.

Но с Мейером — лучше. А ещё я наконец сформулировала то, что меня не устраивало в наших отношениях с самого начала.

Я не хочу за него замуж.

Вот так. Да, влюбилась, да, хотела бы быть рядом, но замуж не пойду. Не сейчас. И ему придётся принять этот факт. А в остальном я готова на уступки. Мейер наверняка захочет вернуться обратно в Листаматур. Ничего не имею против, Файмарг успел опротиветь.

Я бы с удовольствием занялась обустройством дома, исследованием местных рынков, обучением магии. Попутешествовала бы. А замуж можно выйти когда-нибудь потом, если захочется. Доктор говорит, что первые год-два переселенки не могут иметь детей, организм к такой нагрузке пока не готов. А если нет детей, то к чему торопить события? Лучше пожить какое-то время рядом, притереться, составить план-схему недостатков партнёра и только потом давать друг другу клятвы.

А ещё нужно присмотреться к поведению коны Ирэны. С одной стороны, в чём-то её можно понять. С другой — абсолютной уверенности в её раскаянии у меня пока нет, а свекровь — это очень важный фактор при принятии решения о замужестве. Что если она начнёт гадить исподтишка, а Мейер окажется патологическим ревнивцем? Нет уж, лучше заранее знать, в какой омут собираюсь нырять.

Ещё я много думала о мести и пришла к выводу, что она не залечивает боль и не приносит того удовлетворения, на которое надеешься. Да, она даёт силы, но выжигает душу. А ещё она практически никогда не получается именно такой, какой её задумывают. Жизнь вносит свои коррективы всегда, и мстящий либо создаёт самому себе вагон новых проблем, либо просто остаётся выжженным дотла. Нельзя жить местью, потому что она не оставляет места ничему другому. Нельзя жить обидой, потому что она отравляет сознание. Нельзя жить прошлым, потому что оно лишает будущего.

Вот такие простые истины. Об этом говорят все, но по-настоящему прочувствовать нужно самому. Иначе — никак.

В общем, приходилось признать: судьи и правда действовали в моих интересах. Понятно, что их решение было ангажированным политически, но целители мне в итоге действительно помогли. Я успокоилась, выспалась и даже немного поправилась.

Поэтому, когда поздно вечером восемнадцатого числа меня к себе вызвал врач, я шла к нему с лёгким сердцем.

— Кона Елизавета, как ваше самочувствие? — спросил конкор Лаен, отворяя передо мной дверь кабинета, вероятно, услышал мои шаги по пустому коридору.

Я даже постучаться не успела, а он уже приглашал внутрь уютного кабинета с двумя рабочими столами и обтянутым бархатом диваном в углу. Подоконник, шкаф у окна и одну столешницу целиком занимали книги, бумаги, истории болезней, несколько рукописей, над которыми активно работал целитель. Мне повезло попасть в руки местного основоположника теории психоанализа, и с ним было невероятно интересно беседовать, а от термина «созависимость» он пришёл в бурнейший восторг.

— Спасибо, отличное, — ответила я, садясь в кресло для посетителей. — Вы были правы, конкор Лаен. Мне действительно требовалось сделать паузу и подумать обо всём.

Целитель обошёл стол и занял своё рабочее место, а потом с любопытством посмотрел на меня. В его умных, больших глазах плескалось доброжелательное любопытство.

— И к чему вы пришли?

— К тому, что очень соскучилась по Мейеру, но замуж за него пока не пойду. Это противоречит моим взглядам и менталитету, с которым я выросла.

— Что ж, я рад, что вы определились. Сегодня я получил из суда письмо и хотел бы обсудить с вами его содержание, — он приподнял несколько папок и выудил из-под них пёстрый конверт. — Судьи предлагают провести с вами воспитательную беседу и уговорить вас объявить турнир. Что вы об этом думаете?

— То, что никакой турнир мне не нужен. Я такие вещи не люблю и чувствовала бы себя на нём отвратительно.

— Что ж, в таком случае, я сделал всё, что мог, — весело пожал плечами целитель. — Уговаривал изо всех сил, но вы, кона Елизавета, отлиты из вильрадия.

— Вильрадия?

— Угу, это такой сплав, невероятно крепкий. Из него получается очень дорогое оружие, которое мы даже экспортируем в другие миры. Так, тогда остался вопрос принятия подданства клана Дарлегур. Суд категорически не рекомендует вам этого делать.

— Подданство я планирую принять. Насколько поняла, клан ничего потребовать от меня не сможет, я же вилерианка. Зато я смогу потребовать от клана.

— Вы всё верно поняли. Не вижу в вашем положении никакого вреда в том, чтобы принять подданство любого из кланов. Так что решение за вами, — не очень привлекательное лицо доктора смягчилось, когда он улыбнулся.

— Вы как-то не слишком активно меня уговариваете, — пожурила я.

— Я категорический противник идеи принуждения. И самой концепции решения наших проблем за счёт переселенок тоже, кстати.

— Да неужели? И как бы вы предложили решить демографическую проблему на Вилерии в таком случае?

— С помощью науки, естественно. Пока основные умы и силы брошены на то, чтобы пиратить по чужим мирам, ситуация кардинально не изменится. А вот если бы мы дружно начали исследовать вилераду и работать над ней, то добились бы результатов если не в этом поколении, то в следующем. А так — проблема будет сохраняться до тех пор, пока есть калечное, но устраивающее массы решение. Думаю, что вы не станете с этим спорить.

— Да с вами вообще невозможно спорить! — искренне рассмеялась я. — Очень сочувствую и в то же время немного завидую вашей супруге. Такой мудрый муж — большое счастье и тяжкое бремя одновременно.

Он широко улыбнулся в ответ и кивнул:

— Передам ей ваши соболезнования. Смею уверить, что в своих сердечных делах я был далеко не так мудр, как в чужих. С чужими всегда как-то проще.

— Это точно! — весело фыркнула я.

— Хотя один плюс в существующей системе всё-таки есть, и весомый, — заговорщически блеснули глаза целителя.