Спасение

«Работа, — пробурчала Кандара про себя, — лучшее лекарство от стресса».

Пару минут спустя она поднималась по широким ступеням посольства, любуясь водопадами, бегущими по стенам. Чемодан с одеждой и некоторыми легальными приспособлениями следовал за Кандарой по пятам.

Утопиец по имени Круз ждал её наверху, прямо перед главным арочным входом. Он выглядел лет на тридцать, с гривой каштановых волос, в которой ненавязчиво светились радужные драгоценности. В остальном его палевый твидовый костюм был официальным, с доходившей до колен юбкой. Кандаре пришлось задрать голову, когда она пожимала его руку — Круз был на сорок сантиметров выше её.

Но его улыбка казалась достаточно искренней.

— Офицер Мартинес, — низким голосом произнёс омни, — моё почтение.

— Просто Кандара, — сказала она, слегка обескураженная таким приветствием.

То, что её назвали офицером, сбило её с толку, но с другой стороны — какая разница, как они собираются к ней обращаться?

— Конечно. Следуй за мной, Кандара.

Круз провёл её через дверь поменьше, сбоку от центрального входа в посольство. Короткий холл вёл к единственной портальной двери. Кандара шагнула вперёд. Она сразу поняла, что они переместились на какую-то орбитальную станцию: её внутреннее ухо могло уловить тонкое изменение веса, вызванное силой Кориолиса. Сапата подтвердил догадку, подключившись к локальной сети и считав идентификатор.

«Мы на Забоке», — сообщил он.

Чего-то подобного Кандара и ожидала. Забок был первым крупным орбитальным комплексом, построенным Эмили Юрич, одной из основоположников утопического движения. Сейчас на нём располагалось представительство Утопии в Солнечной системе.

В комнате, в которой Кандара оказалась, располагались ещё несколько порталов, подобных тому, через который она прошла.

— Сюда, пожалуйста, — сказал Круз, указывая на средний.

«Небеса», — сообщил ей Сапата, после того как она прошла через врата.

Этот орбитальный комплекс вращался на высоте в 100 тысяч километров над терраформированной планетой Акита, которая сама вращалась вокруг Дельты Павлина. Внутреннее ухо Кандары обнаружило ещё одно изменение — снижение нестабильности, вызванной силой Кориолиса.

Логично. Небеса значительно больше Забоки, что приводит к уменьшению паразитной силы.

Они прошли несколько десятков метров по широкому, ярко освещённому коридору, который выходил на просторную мощёную площадь. Кандара подняла глаза, поражённая размахом открывшегося вида.

Практически плоская равнина, на которой стоял город, постепенно поднималась вверх, переходя в смыкающиеся над головой стены титанических размеров цилиндра, вызывая трепет и благоговение.

Большинство людей считало терраформирование технологическим чудом, величайшим достижением человечества. Природе потребовался миллиард лет, чтобы изменить состав атмосферы, населив Землю простейшей жизнью.

Современное человечество могло повторить этот процесс на бесплодной планете менее чем за столетие. Впрочем, Кандара считала это жульничеством: простое рассеивание бактерий и семян по бесплодным каменным равнинам — не победа над природой, а банальное подражание.

Тогда как создание орбитальных городов… разработка астероидов с целью добычи полезных ископаемых, создание из металла и камня цилиндров размером с небольшие государства старой Земли — это было настоящим вызовом. Инженерным триумфом, трансформировавшим собранные за столетия знания в победу над самой враждебной окружающей средой — самой пустой вселенной.

— Это великолепно, — благоговейно прошептала Кандара, вдыхая влажный воздух, более чистый и вкусный, чем любой из проносившихся по Копакабане южно-атлантических ветров.

— Спасибо, что оценили наш труд, — искренне сказал Круз.

Образующий Небеса цилиндр имел шестьдесят километров в длину и двенадцать в диаметре. Вдоль его центральной оси ярко сияла заменяющая солнце струна, окутывая интерьер рассеянным, мягким светом. Прямо над головой Кандары, чуть затуманенная толщей атмосферы, была видна цепь длинных озёр, усыпанных островами, заросшими густым тропическим лесом. Дальше виднелись горы, с тонкими паутинками водопадов, спускавшимися по каменистым склонам.

Дальнейший обзор закрывали невесомые завитки облаков, переходивших в грозовую облачность, которая охватывала весь цилиндр — в поселении была воссоздана полноценная смена погоды.

Опустив глаза, Кандара оглядела место, в котором находилась. Она стояла на круглом кольце балконов из чёрного стекла, простирающемся на двести метров над мостовой. Чуть ниже, а также выше и с боков, располагался лес небоскрёбов, стремящихся к центру цилиндра, от одного вида которых у Кандары кружилась голова.

Выдохнув, она проследила взглядом за кольцевым прудом, который пересекал цилиндрический город по окружности, и остановилась только тогда, когда разглядела расположенный прямо над её головой обелиск портального комплекса.

— Сколько людей живёт здесь? — спросила Кандара, обращаясь к своему спутнику.

По её прикидкам, даже если бы у каждого жителя видимого ей города была квартира в десять раз больше, чем у неё, население можно было бы измерить миллионами.

— Осталось не больше сотни тысяч, — сказал Круз, — тогда как до завершения процесса терраформирования Акиты здесь жило в десятки раз больше. Но жители были переселены на поверхность. Сейчас тут проживает только высшее руководство и обслуживающий персонал.

— Это печально… — произнесла она.

— Что именно? — встрепенулся он.

— Почему высшее руководство имеет льготы? Вы же утопия, у вас должны быть все равны!

— У нас равны возможности, а не люди, — понимающе улыбнулся Круз. — В нашем обществе мы не стремимся ограничить человека! Вы можете расти, развиваться далеко, насколько это возможно благодаря вашему таланту и энтузиазму!

— Точно такая рекламная трескотня, как и везде, — мрачно пробормотала Кандара.

— Такая, да не совсем, — усмехнулся он. — У нас каждый вправе претендовать на справедливую долю продукции общества, независимо от того, какой практический вклад вносит. Даже если человек решит ничего не делать в течение всей своей жизни, его всё равно будут кормить, одевать и предоставлять жильё. Ему всегда будет открыт доступ к лечению или образованию без каких-либо ограничений. Конечно, на этапе внедрения мы опасались, что это породит множество бездельников. Но по факту оказалось, что очень мало людей выбирает полную праздность — человеку свойственно заниматься какой-либо деятельностью.

— Только не надо рассказывать мне, — фыркнула Кандара, — что у вас тут полный коммунизм.

— Упаси боже, — хохотнул Круз. — Разница в том, что мы не требуем, чтобы трудились все. Именно поэтому старые коммунистические теории и считались экономически нежизнеспособными. Бородатые классики никак не могли ответить на вопрос: как обязать людей работать хорошо без денег? Кто-то даже договаривался до утверждения, что для коммунизма нужны будут особо выведенные люди.

Хорошо, что этого не понадобилось — с появлением ИИ и промышленных принтеров человечество поднялось на технологический уровень, который дал нам самоподдерживающуюся промышленную базу. Мы можем производить потребительские товары по практически нулевой цене.