Спасения нет

— Ну вот, — сказал он. — Так что дальше?

— Там все кончено?

— С Криной? Да. Она уже два часа не приходила в сознание. Я ждал только ради полной уверенности.

— Господи, какой ужасный уход. И как этот кокон поддержит в ней жизнь? Под нами столько этажей: корни отсюда не пустишь.

— Я оставил рядом упаковки пеллет протоэлементов. И ванная недалеко — наверное, он сможет вытягивать оттуда воду. Какое–то время это ее поддержит.

— Во всяком случае, психованные ненавистники оликсов к ней не доберутся.

Теано сообщила ей, что перед домом стоит посланный от Луи, и показала изображение с камеры: застенчивый замкнутый человек с маленьким чемоданчиком.

— Открой укрепленную дверь в вестибюль, — приказала альтэго Гвендолин. — Открой вход. Скажи ему, чтобы занес чемодан и уходил.

Горацио поднял бровь.

— Крепко же Крина в тебя въелась.

— Да, научила не расслабляться.

Через минуту она остановилась перед укрепленной дверью в вестибюль. Дверь отодвинулась, на мраморном полу стоял чемоданчик. Гвендолин взяла его, и Теано передала исполнительный код. Крышка бесшумно откинулась, и она уставилась на портал.

«Стоит пройти, и я в безопасности. Больше никогда не придется беспокоиться. Обо мне позаботятся.

Я больше ничего не буду решать. Охраняемое, красивое и редкое животное в племенном зоопарке, слепо летящем через галактику».

Чемодан закрылся, она внесла его в гостиную.

— Что дальше? — спросил Горацио.

— Дальше посмотрим, выстоят ли городские щиты против кораблей Избавления.

— Так–так, — неловко отозвался Горацио. — А если нет?

— Тогда мы сбежим. Именно «мы».

— Что я в тебе люблю, так это практичность. Когда корабли будут здесь?

— Первые войдут в атмосферу через восемь часов. Следующие двадцать пять тысяч прибудут примерно через неделю.

— Дьявольщина!

— Интересно, как подобрано число. На Земле примерно пять тысяч городских щитов, так что получается по пять кораблей на город. Конечно, одни города больше, другие меньше. Как они распределятся, предсказать невозможно.

— А на какой город нацелятся первые пять, известно?

— Нет. Если торможение будет постоянным, опустятся где–то над Индийским океаном.

Остаток дня они готовились к трем исходам. Первый вариант был совсем простым. Поставь портал посреди гостиной, рядом пару ап–багажек — вроде парочки раздувшихся дронов–часовых. Если корабли Избавления взломают все атакованные городские щиты, быстро подвязывайся и уходи.

Второй вариант: часть щитов устоят, а часть падут — жди, что будет с Лондонским. Если падет, рви когти в портал.

Третий вариант пугал ее больше всего. Все щиты держатся. Лондон держится. Она уходит на Нашуа. Горацио остается.

— Мне хочется, чтобы щиты пали, — жалобно призналась она. — Я мерзавка?

Он наморщил лоб, изображая глубокую задумчивость.

— Сдается мне, есть в этом что–то от эгоизма.

— Куда ты денешься? То есть я бы рада, чтобы ты остался здесь, но… Крина. К-клетки изменили ее один раз, могут изменить и второй.

— Просто вернусь к себе.

— В Бермондси? — Она надеялась, что сумела скрыть ужас.

— Там, знаешь ли, не колония прокаженных. В районе есть пара центров агентства Бенджамина, они хорошо работают с местной молодежью.

— Это совсем рядом с Саутарком, — напомнила она.

— Да, дикие места. Говорят, там обитают драконы.

— Ты знаешь, о чем я. Там полно банд.

— Полно заброшенных, обнищавших, неприкаянных ребят, нуждающихся в помощи, ты хотела сказать? Новости и «Всекомменты» рисуют их какими–то чудовищами.

— Как это вышло, что ты ни разу не баллотировался? — спросила вдруг она.

— Не рвусь в политику. Мне хочется что–то сделать в жизни. Те службы, в которых я работаю, действительно меняют жизнь многих людей.

— И еще, ты мог не набрать голосов, а и набрал бы, пришлось бы идти на компромиссы.

— Верно.

— Ясно. Так в худшем случае, если я уйду одна…

— Жители Лондона вряд ли согласятся с твоей системой оценок.

— Заткнись. Я ухожу, ты остаешься. Как только я окажусь на той стороне, мы снимаем привязку. У тебя останется двадцатисантиметровый портал, и уж я позабочусь, чтобы он оставался под током и поддерживал запутанность.

— А у тебя получится?

— Я тебе не кто–нибудь, а внучка Зангари. И член исполнительного совета «Связи» и буду вести проект строительства хабитатов исхода. У меня получится, а не то кое–кому кокон раем покажется.

Он отшатнулся — шутливо, но не совсем.

— Черт, вечно я попадаюсь на «такая красотка не может не быть милой девочкой».

— Не забывай, что это ошибка, почтенный. Потому что, когда я построю эти хабитаты, ты полетишь к звездам в каюте первого класса.

— Слушаюсь, мэм!

Остаток дня Гвендолин провела, просматривая маршруты от своего пентхауса до квартиры Горацио на Спа–Гарденс в Бермондси. «Небесные такси» прекратили работу: полиция перекрыла все воздушное движение, оставив только свои дроны. Были обычные ап–такси, но многие компании, напуганные антикоконовыми бунтами последних дней, не выпускали их из гаража. И еще велосипеды — но Горацио только посмеялся, когда она предложила заказать один с доставкой на дом. Или пешком.

— Восемь километров, — сказал он. — Максимум два часа. Легко.

— Ничего не легко. На половине улиц вывешено уведомление: «Прохода нет». А мародеров сколько? Я искала тебе безопасный маршрут. И, по–моему, нашла.

— Какой?

— Пойдешь по реке.

— Шутишь!

— Ничуть. Воды в ней нет, по крайней мере на нашем конце. Она будет вроде старых шоссе.

Теано в реальном времени подбрасывала ей карты от безопасности «Связи». Гвендолин сразу заметила, что за ее пентхаусом воды в Темзе не осталось. Стекая на восток, река собралась у края щита в Тилбери, до краев заполнила русло. И до самого Темзмеда, где затопила Рэйнхемские болота, выглядела полноводной.