Спасите, мафия!

Принц воззрился на меня из-за своей непроницаемой челки и задумчиво протянул:

— Тогда на что же Принцесса намекала?

— На положение, — искренне ответила я, пожав плечами, а Бельфегор зашишишикал.

— Прощаю! — выдал он, возвращаясь к трапезе. Неужто пронесло, и он меня правильно понял? Гений есть гений всё же… Даже идиота понять способен. Ну да ладно, главное, одиннадцатая казнь египетская — стилетами, отменяется, и я могу вздохнуть спокойно. Или нет, потому как на кухню заполз Фран в своей шапке. Народ, и так молча жевавший, недоуменно внимая претензиям Принца, замер. У двоих мужиков аж вилки из рук выпали. А затем кухню огласил дружный ржач. Да, вид, конечно, у Франи потешный, ничего не скажешь, но это же не повод внаглую над ним гоготать! Охамел народ в корень!

— Тишина! — рявкнула я, и народ мгновенно замолчал, удивленно на меня воззрившись. Да, меня из себя чтоб вывести — это надо постараться… И они постарались! Хотя я вообще-то орать не люблю, а потому я уже вполне миролюбиво добавила: — Стиль у человека такой, что смешного? Наши костюмы для него, может, тоже смешно смотрятся, но он же не ржет, как лошадь Пржевальского!

Фран безразлично на меня глянул и, проперевшись к плите, начал исследовать содержимое сковородок и кастрюль, а народ вернулся к трапезе, бурча под нос что-то нелицеприятное об охамевшем начальстве. Ну и ладно, не впервой.

— Фран, садись, я положу — всё равно дурью маюсь, — предложила я, но парень достал из шкафа тарелку и вилку и начал самолично грузить себе макароны.

— Не стоит, а то еще решишь голос попрактиковать из вселенской обиды на роль рабыни Лягушонка, а не Принца, а у Лягушонка уши нежные… — выдала эта пакость, и я, закатив глаза, вернулась к чаю.

Не хочет — как хочет, наше дело предложить. Так как свободных мест не было, Франу пришлось есть стоя, но на мои слова о том, что он может себе из гостиной стул притащить, парень никак не прореагировал и просто прислонился спиной к холодильнику. Точно мазохист…

Народ стал рассасываться, а Фран так и стоял, подпирая холодильник, как девушка на Тверской — стену, пардон за сравнение. Принц же выпытывал у меня какие-то мелочи о моем житии-бытии, вроде того, с кем я общаюсь в институте, бывали ли они на ферме, знакомы ли они с моими сестрами и Шалиным. Видать, и впрямь искал предателей, и паранойя не у меня, а у него. Но к нам на ферму ни один из моих одногруппников не наведывался. Да и смысл? Я ж учусь на заочном и вижусь с ними раз в год по обещанию, вернее, когда жареный петух по кличке «сессия» в голову стукнет, ну и так, по мелочи…

Начали прибывать опоздавшие работники, и мне приходилось вновь представлять «гостей дорогих» каждый раз, когда на кухню кто-то заходил, сами же эти гости игнорили всех, кроме меня (хотя Фран и меня игнорил, если честно. Он вообще офф-лайн по жизни), и мне приходилось сглаживать углы. Благо, я в этом натренировалась с Маней, а то было бы совсем печально: нервишки-то на это всё нужны о-го-го какие! Наконец Принц соизволил завершить трапезу и почапал наверх, бросив мне: «Составь Принцу компанию!» Ты б еще: «Ко мне, мой Тузик!» — приказал, хотя недалеко твое повеление ушло, царская ж ты морда… Я тяжко вздохнула и, сказав Франу: «Посуду потом в раковину шваркни», — поплелась на убой, то бишь за Принцем. Он зарулил к себе, и я, почесав нос, подумала о том, что лучше бы мне за ним не ходить, ибо на кухне еще, начни он стилетами пуляться, народ бы хоть кипиш поднял, и, может, меня примчался бы спасать Тсуна на белом коне (умри, яойный мозг, Мустанг наш тут ни при чем!). А вот если Бэл-сама меня решит тюкнуть в своей опочивальне, его никто не остановит…

— Принцесса стесняется остаться с Принцем наедине? — вопросила эта пакость из-за двери, и я, закатив глаза и подумав: «Скорее, боится», — заползла-таки в комнату. У Бэла на стене висела репродукция картины «Последний день Помпеи». Что ж, символично. Хотя разрушения — это, скорее, к Гокудере, а Бэл у нас — маньяк, а не мастер по сносу жилых строений…

— И что Вам нужно? — устало спросила я. — Мне заниматься надо.

— Чем?

Твое-то какое дело? Любопытной Варваре, как говорится… челку обстригали, вот!

— Над генетикой зависаю, — пожала плечами я.

— Вот как? — протянул Принц, усевшись на кровать и жестом повелев мне сесть в кресло у письменного стола. — И как Принцесса учится?

— Нормально, — пожала плечами я и пошла по указанному адресу.

— И что же Принцесса не понимает в генетике?

— А Принцесса не сказала, что чего-то не понимает, она просто новый материал проходит, — усмехнулась я, усаживаясь в кресло. Хочет он ролевой игры — он ее получит…

— Тогда, может быть, мне стоит ей помочь?

С чего бы такая щедрость, Каваллини? Уйти домой побыстрее хочешь и надеешься, что чем больше будешь со мной тусоваться, тем быстрее поймешь, чего Графская душенька от тебя желает? Что ж, логика в этом есть, вот только кажется мне, что не всё так просто. Чего-то ты, кажись, не договариваешь, меня интуиция редко подводит…

— Перебьюсь, — поморщилась я. Что-то мне покоя не дает, а что — понять не могу…

— Я вынужден настаивать, — театрально вздохнул Бельфегор.

— А смысл? — прищурилась я.

— Ши-ши-ши… — многозначительно, да. А еще многозначительнее то, что у него в руке стилет появился.

Принц вертел в пальцах ножичек, а я… Я не трус, но я боюсь. Хотя не убьет ведь он меня, правда же?

— Ваша Светлость, Вы что-то недоговариваете. Вы уже узнали, что должны сделать, да? — вопросила наглая я, ожидая мгновенного броска, но почему-то ножичком меня не проткнули, а, напротив, одарили ответом:

— Нет, пока я этого не знаю. Но я настаиваю на помощи, почему же Вы отказываетесь?

— Потому что Вы меня в любой момент кокнуть можете, — честно ответила я.

— Ши-ши-ши, Принцам не пристало убивать Принцесс, если те их не выводят из себя.

Ага, потому ты и вертишь стилет, аки бандит с большой дороги! Ты ножичек-то убери, гопник доморощенный! Тогда и будешь говорить: «Я не я, и хата не моя»!

— Это Вы к тому, что если я сейчас же не соглашусь, Вы меня убьете?

— А Принцесса не столь глупа, сколь хочет казаться…

Приплыли тапочки к дивану…

— А как же договор с Графом? — неуверенно протянула я.

— Что Принцу до Графа, даже если он шинигами? Для него авторитетов нет… — ответил Бельфегор, и стилет в тонких аристократических пальцах завертелся, аки Карлсоновский пропеллер. Кажись, сейчас меня точно будут резать… Ладно, что с меня, убудет, что ли, если он репетитором побудет? Неохота раньше времени помирать, а он, вроде, ничего ужасного, типа предательства Родины, не предлагает…

— Тогда я за учебниками, — сдалась я на милость победителя и встала.

— Хорошо, что Принцесса понятливая, хоть и упрямая, — выдал Бэл и стилет исчез.