Спасите, мафия!
Шрифт:
Тяжко вздохнув, я поплелась за учебником, ручкой и тетрадями и, прихватив заодно красную ручку для Его Высочества, вернулась к этому самому Высочеству, вооруженная макулатурой и письменными принадлежностями. Усевшись за стол Принца, я ехидно отметила, что ему-то приземлиться некуда, но Гений наш нашел выход — он уселся прямо на столешницу. Где Ваши манеры, Высочество? А еще «Принц» называется… Может, Франя прав, и Вы фальшивый принц, а?..
Каваллини начал пояснять мне то, на чем я остановилась, сопровождая объяснения красочными примерами и активируя меня на бурную мыслительную деятельность, помахивая стилетом. Кстати, надо признать, что у него отлично получалось преподносить материал, и вскоре я усвоила тему, которую разбирала. Но Бельфегор и не думал сворачиваться, несмотря на то, что будильник на тумбочке показывал десять вечера и мне давно пора было баиньки. В результате в половине одиннадцатого я начала откровенно зевать и простонала:
— Ваше Высочество, давайте сворачиваться! Мне в пять утра вставать! Я ж не вол, в самом деле!
—
Прозвучало прям как терминаторовское: «I’ll be back», — в самом деле… Чего он так жаждет меня научить чему-то? Непорядок…
— Спасибо! — обрадовалась я, правда, обрадовалась вяло, ибо была полусонная и малоадекватная.
— Ши-ши-ши.
Какой многозначительный ответ! Я прям всё поняла! Могу перевести даже: «Старался не для тебя, а для себя, но раз уж ты мне благодарна, позволю тебе сказать „спасибо” и даже одарю царским смехом в знак того, что я всё же услышал твое жалкое вяканье!» Нет, я не утрирую, я просто пафос со слов, которые Принц зажулил, стряхнула, ага…
Я кивнула и поскреблась к себе, прихватив учебники. Приняв душ, я, наконец, упала на кровать и мгновенно заснула. Последней мыслью, промелькнувшей в голове перед тотальной отключкой питания организма от аккумулятора под названием «мозг» и переходом в аварийный режим, было: «Где ж Хибари-сана носит? Он же любит поспать… Только б избивать рабочих не начал…»
====== 4) «Выходила на берег Катюша» или «Хватит трепать мне нервы, интервенты!» ======
«Мудрые люди обдумывают свои мысли, глупые — провозглашают их». (Генрих Гейне)
Проснулась я около пяти утра, как всегда. О бодрости речи не шло: я обычно в десять ложусь, у меня режим, а вчера аж в одиннадцать завалилась, и это непорядок! Дожила, сама себе Дисциплинарный Комитет напоминаю… Хотя режим — он и в Африке режим, а несоблюдение его карается вялостью и сонливостью, в чем я убедилась, пытаясь взбодриться холодным душем, правда, попытки мои были тщетны. Спустившись вниз, я зажевала печенюшку и пошла доить коров. Их у нас аж целых две, и потому мы всегда можем рассчитывать на свежее молочко. А что, очень даже удобно и выгодно, учитывая толпу рабочих, которым молоко «за вредность» надо давать, но не как сталелитейщикам, а как язвам моровым, ибо нервы они треплют нам о-го-го как… Также у нас есть кролики, куры и индоутки — наимилейшие птицы с мирным нравом, не то, что гуси, к примеру… Кошек и собак даже упоминать не стоит — какая ферма без них? Хотя нет, упомяну, поскольку у нас кошки сами по себе гуляют, мышей ловят, а вот собаки помогают с лошадьми, приглядывая за табунами. Колли — вообще отличные пастушки, потому мои предки и завели именно их (хотя я всегда мечтала об овчарке, но их на ферме заводить опасно, потому не судьба), но есть у нас один ризеншнауцер, трех лет отроду, который вечно всех вгоняет в дикий афиг тем, что по ферме помогает не просто сгоняя лошадей в кучку, а носит ведра с водой. О да, у него это привычка с детства — как ведро видит, хватает и куда-то прёт. Не суть важно, надо это хозяину или он погонится за ним с воплем Оси Бендера: «Отдай колбасу, я всё прощу!» Посему у нас ведра обычно ныкают и выдают ему, только когда надо пойти к колонке, воды накачать. Рукоятка его личного ведра замотана мягкой тряпочкой, и ходит за водой это четвероногое коромысло к колонке, расположенной возле дома, в гордом одиночестве. Спросите: «Как так?» Да очень просто — ставит ведро под кран и качает воду, надавливая лапами на рычаг. Кстати, недавно вычитала в газете, что наш Гин не уникум и есть у него «собрат по мысли», тоже любящий помогать ближним, дающим ему булку с маслом, вернее, мясо с костью. Кстати, имечко ему я дала в честь Ичимару Гина из аниме «Блич». А что такого? Тот вечно лыбился, а когда на нашего ризена смотришь, кажется, что он тоже лыбу давит. Да и стоит ему ведро узреть, Ичимару косплеят все вокруг, ибо зрелище то еще…
Я подоила коров, разлила молоко по бидонам, посокрушалась на тему: «Жаль, Гину бидоны не всучить» (хотя он бы допер, конечно, но лучше не извращаться — собака всё же), и потащила их домой. Ленка уже вовсю кормила индоуток кукурузой, а Гин возвращался от колонки с ведром в зубах. Наш верный Хатико снова спасал ленивую готессу от участи коромыслоносца, за что она каждое утро выдавала ему по кусочку колбасы — небольшому, так, для поддержания интереса к трудовым будням. Я почапала к кроликам и начала чистить клетки, а где-то вдалеке послышался лай Гина. Видать, Ленка опять не дала ему погонять кур… О да, у нас разделение труда: Ленусик заботится о птице, а я — о млекопитающих и «млекоодаривающих», так сказать, то бишь о кроликах и коровах. Кошки тоже на Ленке: только она может совершенно спокойно битый час шляться по территории фермы (мы всё наше хозяйство «участком» между собой зовем, а «фермой» — только ту часть, где постройки расположены) и выуживать котофеев из самых странных и необычных мест, куда они умудрялись забраться и застрять. Скажете: «Кошка — самое ловкое животное»? Ага. Но это не отменяет того факта, что она еще и дико любопытное животное и куда только свой нос не сунет! А ежели дверь захлопнется, или она провалится куда-нибудь? То-то и оно… Я же кормила собак — они каждое утро и каждый вечер прибегали к длиннющему ряду мисок, куда я сгружала кашу и всякие собачьи радости, и проблем а-ля «спасите Бобика из конюшни» у меня не возникало.
Отстрелявшись
от кормления кроликов, я поперлась варить кашу собакам и в скором времени наконец раздала им хавчик. Ленка в это время меланхолично шлялась по территории фермы и внимательно вглядывалась во все «интересные» и заковыристые места возможного пребывания кошек. Нет, конечно, они не каждый день где-то застревали, но на всякий случай она всё же их искала. Вот приходили бы они к завтраку толпой, как собаки, — всё проще было бы! Сразу понятно бы было, пропал кто или все живы-здоровы, в спасении не нуждаются. Но нет, «курица — птица гордая, не пнешь — не полетит», а кошки еще хуже…Раздав корм барбосам, я уселась рядом с Гином, черным ризеном, обожающим косплеить коромысло, миска которого стояла с левого края всей этой шеренги, и умиленно на него воззрилась. Пес жевал, причавкивая и брыляя кашу во все стороны, периодически отрываясь и довольно на меня глядючи. Эх, грязнуля! Всё б ему обсвинячиться, никакой культуры… Но пока я играла в гляделки с ризеншнауцером, песец подкрался незаметно, вильнув пушистым хвостиком. А вернее, мне за спину кто-то зашел, и я вздрогнула, услышав холодный, жесткий голос без тени вежливости:
— Травоядное, как зовут этого пса?
Ох ты ж, ёлы-палы!!! Мать моя Дейдара, отец — Хидан, дедушка — Мадара! Со мной сам Хибари-сан (хорошо не Хибари-сама, ага) заговорил?! Я подскочила на месте и развернулась к парню. Хотя «парнем» его назвать было сложно: он был выше меня на голову, а на фейсе лица читалась такая уверенность и спокойствие, что поперхнешься, ежели его так обзовешь…
— Гин, — отрапортовала я коротко. С этим типом лучше лишней воды не разводить. Как говорят: «Краткость — сестра таланта!» — а на нервы действовать носителю тонфа и хранителю священного камикороса не рекомендуется в принципе.
Не удостоив меня и кивком, Хибари-доно (извращаюсь я с именными суффиксами, да) уселся на корточки рядом с моим ризеном и уставился на него во все глаза. Нет, я понимаю: он любит животных и, можно сказать, прям в рай попал, ибо их тут до и больше, но зачем же на песика так смотреть, что у меня бы на его месте кусок в горло не полез? Впрочем, Гину было начхать — он продолжал неаккуратно поглощать кашу и периодически смотрел на меня, стоявшую слева от Хибари-сана. Хибёрд сидел на плече у мужчины (о да, по-другому его назвать даже у меня язык не поворачивается!) и увлеченно наблюдал за стройной шеренгой собак. Смелый первоптиц, однако… Наконец Гин дожевал кашу и уселся возле миски, глядя на меня. Обычно я сваливала по окончании его трапезы в туман, но почему-то сейчас захотела понаблюдать за тем, что же будет, и оказалась права — «что-то было». Хибари-сан протянул руку к Гину, и я вздрогнула. Да, он мирный пес, да, он тихий, да, он дружелюбный. Но в жизни такой фамильярности по отношению к себе от посторонних не терпел! И, кстати, сразу же кусал, не тратя время на прелюдию в виде лая, рыка или оскала. И он не псих — наоборот, собака-пустобрех куда менее «нормальна» чем та, которая сразу кусает. Я надеялась лишь на реакцию Облака Вонголы и то, что он отдернет руку до того, как лишится пальца, но меня ждал транс похлеще вчерашнего, в виде двух глючных гусей в белых хламидах… Гин обнюхал протянутую конечность, посмотрел в глаза Хибари-сану, отвел их и лизнул его ладонь! Дожила… Видать, комитетчик и правда на живность гипнотически действует, раз даже наш нахальный Гин, который взгляд отвел только от моих глаз и глаз моих сестер, не выдержал и двух секунд игры в гляделки с Хранителем Облака и даже ласту его облизал, как чупа-чупс, то бишь слюнявил ее долго и упорно… Но Хибари-сану это в конце концов надоело, и он начал гладить и почесывать пса за ушами, а уголки его губ дрогнули в подобии улыбки. Вау, ничего себе! Не думала, что увижу это! Всё, я могу умереть спокойно: я видела девятое чудо света (восьмое, как мы знаем, — волосы Скуало). Замучив пса до состояния «я больше не могу валяться на траве и балдеть от почесывания моего бедного пуза» (хорошо не до смерти), Хибари-сан встал и, не говоря ни слова, пошлепал к дому. Я потянулась, зевнула, и тут мой сонный разум пронзила ужасная мысль. Блинский блин! Завтрак!!!
Я ломанулась домой еще быстрее комитетчика и, торпедой влетев на кухню и вымыв руки, начала готовить завтрак — молочный рис и омлет, благо, Ленка уже натащила яйца. Вскоре, как это ни странно, ко мне присоединился сам Хибари-сан и, вымыв руки, вопросил:
— Где моя комната, травоядное?
Эм… Что-то мне как-то страшно. Ежели он узрит ту табличку, пока меня не будет рядом, может накрутить себе в мозгах, как и Бэл, что я его оскорбить пыталась, а если я с ним пойду, мне может прилететь немедленным камикоросом в глаз. Выбор, конечно, неутешительный, но буду надеяться, что он меня хоть выслушает, прежде чем убивать начнет…
— Я покажу, — пробормотала я, мельком подумав: «Где ж он, интересно, всю ночь-то шлялся?»
— Я найду сам. Где?
Блин… Ну да ладно, выкручусь иначе.
— Второй этаж, правое крыло. Комната, у которой на двери фотография тигра с цитатой: «Вот чем отличаются животные от людей: они молчат. Ни упреков. Ни вранья».
Хибари-сан нахмурился и плотно сжал губы, хотя, казалось бы, куда уж плотнее, но молча пошлепал наверх. Фух, кажись, изничтожение меня, наглой, временно отменяется… Я вернулась к плите и недоваренному завтраку и поставила кастрюльку с рисом на конфорку. Вскоре на сковородах зашкворчали яйца, взбитые с молоком, и я блаженно развалилась на стуле. Но отдохнуть мне не дали — на кухню зарулила Ленка в сопровождении Игоря и тут же накинулась на меня, аки куклуксклановец на Пеле.