Спасите меня, Кацураги-сан! Том 10

Плевра и перикард — мешки, в которых находятся лёгкие и сердца, тоже были воспалены. Именно поэтому Годзи Хината чувствовала боль в груди. Дело в том, что эти мешки состоят из серозной оболочки, которая содержит в себе нервные окончания. Возникший полисерозит спровоцировал болевой синдром.

— Чёрт возьми… — выругался Номура Даруми, увидев, что на самом деле скрывалось на лице пациентки.

А вот и главный признак заподозренного мной заболевания. Щёки красные из-за развившегося дерматита. И краснота расползлась по лицу, образовав столько знакомую мне форму «бабочки».

— Догадались уже, Номура-сан? Дерматит, полисерозит, полиартрит. О чём говорит эта триада симптомов? — спросил я.

— А как вы поняли, что у неё полисерозит? — удивился Номура.

— Послушайте внимательнее лёгкие. Слышно, как напряжённо трутся друг о друга листки перикарда и плевры, — объяснил я. — Это — системная красная волчанка.

— Что это такое? — испугалась Годзи Хината. — Это опасно?

— Сейчас я вам всё объясню, не беспокойтесь, — ответил я, а затем перевёл взгляд на Номуру Даруми. — Насколько я помню, ревматологического отделения в этой больницы нет, верно?

— Нет, — помотал головой Номура.

— Тогда попросите медсестёр, чтобы начали готовить палату в терапевтическом отделении. Я ещё немного поговорю с пациенткой, а потом распишу план лечения, если он вам, конечно, нужен.

— Буду очень признателен, Кацураги-сан, — поклонился Номура Даруми.

— Скажите, Годзи-сан, у вас эти симптомы возникли впервые? — поинтересовался я.

— Да… Три дня назад поднялась температура. Я думала, что простудилась. Потом вылезла эта дурацкая сыпь на лице. Но она не зудела, как обычная аллергия. Поэтому я её просто замазала, вышла на улицу и… Мне стало совсем плохо. Ноги перестали слушаться, — рассказала Годзи Хината.

— Смотрите, пока что диагноз предварительный. Но я уверяю вас, после обследований он подтвердится. Бояться не стоит, это заболевание хроническое и полностью его излечить невозможно. Однако современная медицина способна с лёгкостью контролировать системную красную волчанку.

— Я вообще впервые слышу об этой болезни! — зажмурилась она. — Что это? Откуда она взялась?

— Чаще всего она проявляется из-за генетических поломок. Но может быть спровоцирована вирусными инфекциями, ультрафиолетовым излучением и… Скажем так, причин много. Но суть одна — ваша иммунная система сочла весь ваш организм чужеродным объектом. Теперь в крови циркулируют иммунные комплексы и вызывают воспаление в коже, серозных оболочках, суставах. Если это заболевание не лечить, со временем заболевание может затронуть и другие органы.

Я не стал рассказывать ей подробности, поскольку они довольно неприятны.

Но, скорее всего, её ждёт выпадение волос, воспаление мышечной ткани — и это лишь мелочи. Если запустить процесс, произойдут необратимые изменения в сердце и лёгких. Затем разовьётся волчаночный нефрит — воспаление почек. Некоторые кости могут некротизироваться, а суставы деформируются, искривив конечности и пальцы.

Но всё это только в том случае, если она не будет наблюдаться у ревматолога.

Причём, судя по всему, я столкнулся с довольно редким вариантом системной красной волчанки. Самый распространённый её вариант — подострый. Симптомы обычно развиваются куда медленнее. Но у Годзи Хинаты вспыхнул весь организм всего за два-три дня. Острый вариант — очень неблагоприятный. Оставаться в этой клинике ей точно нельзя.

Девушку увезли в терапевтическое отделение, а я присел за стол приёмного и начал расписывать схему лечения. Ко мне подошёл Номура Даруми и вопросительно посмотрел на меня.

— Сейчас, Номура-сан, скоро допишу, — ответил я.

— Я просто шокирован, как быстро вы сориентировались. Как вам это удаётся? — пожал плечами он.

— Номура-сан, послушайте, — я проигнорировал его слова и сразу же перешёл к плану лечения. — Первое, что нужно сделать — это начать вводить глюкокортикостероиды. Схему я уже набросал. Но как только лечение начнётся, вам необходимо позвонить в главную больницу префектуры Осака. Слышите? Её необходимо перевести в ревматологию, желательно уже сегодня. В противном случае Годзи Хината умрёт или станет инвалидом.

А конкретную причину смерти у больных системной красной волчанкой назвать весьма трудно. Обычно такие пациенты погибают от полиорганной недостаточности. То есть — отказывает сразу несколько органов, и организм человека перестаёт функционировать.

— Понял вас, Кацураги-сан, — кивнул Номура Даруми. — Гормоны введём. В Осаку я позвоню. Что-то ещё нужно?

— По-хорошему ей нужны цитостатики — иммуносупрессанты, чтобы подавить активность иммунной системы. Но здесь их лучше не вводить. Пусть этим занимаются ревматологи, — сказал я. — Единственное, что вы можете сделать, если гормоны дадут слабый эффект — назначить пациентке нестероидные противовоспалительные. К примеру, нимесулид. Только обязательно вместе со всеми этими лекарствами давайте ей ингибиторы протонной помпы — омепразол или эзомепразол. Сами знаете, любое противовоспалительное губит желудок, вплоть до язв. А «-празолы» хотя бы немного его защитят.

Номура Даруми с благодарностью принял мою схему лечения и сразу же удалился в терапевтическое отделение, а я с чистой совестью пошёл к остановке — ловить автобус до деревни Асука.

Времени у меня осталось мало. Завтра уже третье января, а значит, мне придётся уезжать в Токио. Однако мне ещё перед этим предстоит серьёзный разговор с отцом.

Когда я добрался до дома родителей, Кацураги Сома уже пришёл в себя и довольный уплетал рисовые пирожки на кухне. Как только я вошёл в дом, отец воскликнул:

— Тендо-кун! Твоя мать — злейшая женщина! Она запрещает мне пить сакэ!

Сначала я подумал, что он снова начал бредить. Но заметив, что они с матерью смеются, понял, что у отца проснулось чувство юмора. А это практически всегда является признаком нормализации самочувствия.

— Ну как же ты умудрился себя до такого состояния довести? — спросил я отца, когда мы сели за ужин. — Ты смотри у меня! Чтоб все таблетки пил! Я выудил у Номуры-сана двухмесячный запас для тебя.

— Ой, да ну этого Номуру! — махнул рукой отец. — Противный старикашка. Не удивлюсь, если он мне что-нибудь подсыпал в эти таблетки. Какое-нибудь слабительное.

— А это и есть слабительное, — рассмеялся я. — Но тебе его принимать надо, так что даже не спорь и лишних вопросов не задавай.

— Да уж тебе-то я, пожалуй, верю, Тендо-кун. Ты прямо-таки — мой герой, — улыбнулся он. — Представляешь, я вообще не помню, что со мной происходило последние две недели. Всё как в тумане! Такое обычно при запое бывает. Но мать не даст соврать, я пить закончил как раз две недели назад. А в итоге ухудшение случилось уже после того, как я бросил употреблять сакэ. Слушай, Тендо-кун, если мыслить логически, наверное, зря я его бросил? Надо было продолжать до победного?

— Я тебе дам — до победного! — воскликнула Кацураги Айка под звонкий смех отца.

— На самом деле у меня к тебе есть разговор, отец, — решил перейти к серьёзной теме я. — С матерью я уже всё обсудил. Но решение будешь принимать ты. Последнее слово останется за главой семьи. Но учти — настаивать я буду сильно.

— Ты это к чему вообще клонишь? — напрягся он.

— Мне не нравится, что вы живёте здесь — вдали от цивилизации, — сказал я.

— Только не надо… — повысил голос отец.