Спаситель
Шрифт:
Маги сплавили камень воедино?
Если так, то у Древних были могучие маги, поскольку Ирграм не помнил никого, кто способен был бы сплавить камень.
Или все-таки не камень?
Металл у Древних тоже весьма своеобразный, так почему бы не допустить, что и иные, используемые ими материалы, имели специфичные свойства? В любом случае не понятно… если выплавляли и выдавливали формы, то каких размеров эти формы были?
И зачем?
От воды тянуло силой. От каких-то бассейнов больше, от каких-то меньше. И вновь не понятно. Вода оставалась неподвижной. Но ведь оставалась!
Нет, могло статься, что там, внизу, есть родник или водопровод, хотя, конечно, опять же, как сумел он уцелеть-то?
И зачем его выводить к каждому бассейну?
Но приток породил бы рябь.
Хоть какое-то движение.
А эта синяя странная вода оставалась совершенно неподвижной.
И количество её в бассейнах было одинаковым.
В какой-то момент любопытство почти взяло верх над осторожностью. Ирграм посмотрел на рытвенника. На бассейн.
— Зачерпни, — велел он. И руку продемонстрировал. — Изменись. Сделай руку. Зачерпни.
Рытвенник дернул хвостом, затем лег. Все-таки он был ничуть не глупее того, первого, а то и умнее. Интересно, тварь хранит память о всех, кого сожрала? И если так, то в её памяти наверняка много есть занятного.
А если нет…
Если поглощенные существа живут лишь некоторое время, пока, скажем, тварь их переваривает? Тогда… Ирграм дернул головой и зашипел.
Нет.
Он хозяин в этом теле! Он и только!
Рытвенник вздрогнул и замер с вытянутой лапой-рукой.
— Все… хор-р-рошо, — голос сделался грубее и раскатистей. Он отразился от воды и покатился по пещере, рождая эхо.
Меж тем рытвенник медленно и с опаской, но тянулся к воде. Пальцы лапы его удлинялись, обретая отдаленное сходство с человеческими. Вот они коснулись идеально гладкой поверхности. И та слегка прогнулась, принимая это прикосновение.
Плотная.
Теперь, сосредоточившись, Ирграм мог считать ощущения.
Прохлада.
Легкое покалывание. И плотность, не свойственную обычной воде. Нет, то, что эта вода не была обычной, Ирграм и до того понял. Но вот… он заставил рытвенника опустить руку глубже.
Или лапу?
Главное, что чем глубже проваливались пальцы, тем плотнее становилась вода. Она словно стремилась вытолкнуть из себя чуждое тело. И покалывание усилилось.
И холод.
— Зачерпывай, — велел Ирграм, мысленно показывая, что именно надо сделать.
И… не получилось.
Рытвенник пытался, честно. И лапа-рука даже изогнулась, а пальцы для верности срослись, превратившись в некое подобие ожившего черпака. Вот только синяя жижа выскакивала из него.
Рука выходила, не прихватив с собой ни капли.
И оставалась сухой.
Совершенно.
— Хватит, — остановил Ирграм рытвенника, который, кажется, категорически не был согласен с неудачей.
Зверь склонил голову и заворчал.
И вздохнул.
Наклонился к самой поверхности воды и, прежде чем Ирграм успел его остановить, цапнул её раскрытой пастью.
Вот ведь…
В следующее мгновенье рытвенник вскочил, мотая головой, силясь стряхнуть с морды синее нечто, облепившее морду
плотно.— Сюда иди! — Ирграм перехватил зверя до того, как тот плюхнулся в другой бассейн. Он вцепился в загривок, а второй рукой попытался подцепить то синее, что лежало на морде. — И успокойся.
Приказ прозвучал и мысленно.
Тем более, что Ирграм не ощущал вреда. Да, жижа перекрыла нос и рот, и будь рытвенник живым, он бы задохнулся. Но он и прежде-то живым не был. А теперь и вовсе не нуждался в воздухе, точнее мог поглощать его всей поверхностью тела.
И зверь успокоился.
Он лег, повинуясь тому, кто был… старше? Не хозяином, нет, хозяином Ирграм себя не ощущал. А вот старшим родичем — пожалуй. Интересное чувство. Непривычное.
— Лежи смирно…
Синяя жижа оказалась не жижей. Она не липла к пальцам, но и не спешила стечь с морды зверя, который и вправду успокоился. Хотя Ирграм и ощущал недовольство его. Ну да, кому понравится какая-то фигня на морде?
— Сейчас… с-шнимем, — пообещал Ирграм.
И попробовал втянуть жижу в себя.
Не вышло.
Даже когда он рассыпался облаком и обнял рытвенника, все одно не вышло. Причем, рытвенник воспринимался правильно, а вот жижа… жижа оставалась на редкость инертной.
— Интер-ресно, — Иргам вернул себе обличье и тоже сел.
Нужды спешить не было. Звезды, небеса… это там, сверху. И людей касается. А он под землей. Здесь относительно безопасно. И даже если мир сгорит, Ирграм вряд ли узнает об этом.
И еды хватит надолго.
Что-то подсказывало, что в местных подземельях изрядно всякого водится, чтобы Ирграм избежал такого неприятного чувства, как голод.
Да и сила…
Силы хватит.
А потому можно было просто посидеть и немного подумать.
Он менял пальцы, делая их тоньше и толще. Создавал на них присоски по принципу тех, которые имеются у морских гадов. И крючки. Когти гладкие, когти зазубренные… он даже превратил кожу в мелкую терку, надеясь содрать жижу… но нет.
И главное, сам рытвенник почему-то не мог отторгнуть эту часть плоти. Он тоже попытался измениться, но дрянь на морде мешала.
Или… наоборот?
Стабилизировала форму? Во всяком случае, морда, в отличие от остального тела, оставалась неизменной.
Вот только…
Хорошо это?
Плохо?
Ирграм огляделся и поморщился. Да, нынешнее тело было ему привычно. Но он успел сполна оценить возможности, которые открывались ему. И нет, стабилизироваться он не желал. Тем паче, что не был уверен, что этот эффект не влечет за собой каких-нибудь иных… проблем?
Последствий.
— Спокойно, — повторил он, задумавшись.
Силы, чтобы сжечь вещество, не было. Да и опасно, а ну как полыхнуло бы все и сразу. Но вот… оно источает силу.
А силу можно поглотить.
Пусть не сам Ирграм, но… он вытащил пластину, которую аккуратно, бережно даже, приложил к морде рытвенника. И почти не удивился, увидев, как синяя жижа радостно переметнулась, стоило пластине коснуться её. И растеклась, облепляя пластину, врезаясь в желобки и бороздки, выталкивая на поверхность рисунок, все еще непонятный, но…