Спасти президента

Ч-черт, тревожно подумал я, а ведь малый неплохо экипирован. Раз такую штуку он спокойно носит за пазухой, то хотел бы я посмотреть, что у него в рюкзаке. Ужасно мне любопытно. Если он и есть «Мститель», дело принимает скверный оборот.

— Оч-чень скверно... — произнес я вслух.

— Виноваты, — теребя ремень автомата, повторил лейтенант. Он принял эту мою фразу на свой счет. — Ошибочка вышла, капитан. Виноваты... На вас ведь тоже не написано, что вы с Лубянки. Мало ли что. Скоро выборы, а у нас приказ, насчет бдительности и вообще. Вы бы предупредили заранее...

— Уговорили, — колко отозвался я. — Завтра же закажу табличку «ФСБ», повешу на шею... Обалдуи. Тупицы. Олухи.

Последние три слова я досказал уже на улице, быстрым шагом направляясь обратно к исаевскому дому. После милицейского пинка копчик здорово ныл при ходьбе. Прочие пострадавшие части тела тоже напоминали о себе. В другое время я бы непременно дознался, кто из этих шестерых молодцев конкретно бил меня сзади, и вернул все удары хозяевам. Но сейчас не до сведения счетов с этими недоумками. Граф Монте-Кристо во мне подождет...

Универсальная отмычка не пригодилась. Дверь в квартиру, где жил Исаев, и так оказалась открыта. Дрянная сорокаваттная лампешка без абажура тускло высветила обстановку комнаты — еще более скудную, чем у сумасшедшего инвалида Заварзина. Стол, трехногий табурет, фанерная тумбочка. Кровать возле стены, оклеенной драными зеленоватыми обоями. Телефон у кровати. Все.

Первым делом я по-собачьи принюхался к обоям. Я не ошибся. Чуть заметный горький запах тлеющих листьев был мне хорошо знаком. Я запомнил его со времен «дела Околобродова» — одного из первых столичных пушеров, которого все-таки взяли на сбыте привозной марихуаны. От продавца мы тогда сразу поехали к покупателям, там-то я и нанюхался. Было это лет десять назад, однако запашок ничуть не изменился. И с чего бы ему меняться? Сырье то же, обработка та же. Просто мелкие пушеры стали буграми и теперь сами шлют новых сбытчиков торговать травкой прямо к Кузнецкому мосту. А наше Управление по борьбе с наркотиками, не желая выглянуть в окно, бодро отстреливается цифрами: еще двадцать таблеток «экстази» обнаружено в баре ночного клуба «Люмьер», еще тридцать пузырьков неучтенного солутана конфисковано в аптеке номер девять на улице Фруктовой...

Уж рапорты составлять мы все умеем.

Даже поверхностный осмотр исаевского жилища с избытком подтвердил мои подозрения. В одном углу комнаты я увидел смятую банку из-под штатовского безалкогольного пива, в другом — бейсбольную кепку с поломанным козырьком, а на тумбочке — раскрытую тетрадку, в которой не хватало нескольких листков.

Вот вам и «Мститель», сказал себе я. Ты его отыскал, Макс, можешь радоваться. Чего же ты не радуешься? Прыгай до потолка. У автора письма в Кремль теперь появились имя, фамилия, отчество. Но, кроме паспортных данных, у автора есть еще спецкарабин КС-23 «С» с неизвестным количеством боевых патронов. И еще...

Матерь божья! В складках грязно-желтого одеяла я вдруг высмотрел целую россыпь гладких желтых цилиндриков с характерным матовым блеском. Пластит, самый натуральный пластит, в полновесной армейской расфасовке. Значит, и упаковка у него должна быть стандартная. Бумажный мешок вмещает восемнадцать шашек, по двести граммов каждая. Здесь на одеяле их осталось восемь. Стало быть, Исаев прихватил с собою ровно десять штук. Простая арифметика.

Целых два кэгэ мощнейшей взрывчатки.

Мысленно я прокрутил в голове маленький фильм ужасов. Кадр первый: в обойме моего «Макарова» остаются патроны. Кадр второй: на его выстрелы я отвечаю своими. Кадр третий и последний: шальная пуля попадает в сиреневый рюкзачок. Адский гром. Вспышка размером с двухэтажный дом. И — ничего живого в радиусе десяти метров от эпицентра...

Надо быть отчаянным камикадзе, чтобы бросаться в бега с такою ношей за спиной. Но он-то бросился! И вряд ли для того, чтобы потом строить из этих шашек желтые детские пирамидки.

Спецкарабин, плюс угрожающее письмо, плюс травка уже означали крупные проблемы для нашего ведомства. Когда же к этим слагаемым добавилось еще полмешка пластита, возникла вовсе гремучая смесь.

Надо было срочно звонить генералу Голубеву.

Я присел на табурет, подтянул к себе телефон и набрал номер. С той поры, как кремлевские начальники опять стали засиживаться заполночь, мой шеф взял себе за правило следовать их примеру.

Прямой номер был занят: видимо, генерал с кем-то разговаривал. Можно было попробовать дозвониться через дежурного прапорщика, однако я решил подождать и пока связаться с Сережей Некрасовым. Руководство МУРа не требовало ночных бдений от своих экспертов. Это Сережа сам, из любви к профессии, чаще всего коротал вечера у служебного электронного микроскопа «Левенгук». Держать дома такое чудо техники Некрасову не позволяли габариты его квартиры.

— Да-да, — произнес главный МУРовский криминалист. — Некрасов слушает.

— Сережа, еще раз здравствуй, — сказал я. — Это я тебя снова беспокою. Нет ли у тебя новостей для меня?

— Каких новостей? О чем? — Голос Некрасова прозвучал как-то неприветливо. Мне даже показалось, что Сережа меня не узнал. Или узнал, но сильно на меня сердит.

— Да я об этих покойниках, с пустыря, — поторопился уточнить я. — Есть хоть какие-то результаты, а?.. — Мне не терпелось узнать, кто же сегодня меня атаковал. Тогда бы я смог ответить и на вопрос «за что?».

— Результаты есть, — с непонятным раздражением отозвался в трубке Некрасов. — Приезжай немедленно, нам надо поговорить...

Его интонации меня удивили. Уже который год я достаю Сережу своими просьбами, но никогда прежде не слышал в его голосе таких сердитых нот. И слова «немедленно» я от него тоже раньше не слышал. Что-то неладно.

— Еду! — Я бросил трубку и вышел из квартиры Исаева, посильней захлопнув дверь.

Сначала — к Некрасову, твердо решил я. Еду к другу Сереже, в МУР. Затем дойдет очередь и до генерала Голубева. Шеф все равно ведь меня не ждет. Голубеву и через час не поздно отрапортовать, что капитан Лаптев проявил инициативу: сперва нашел, а затем мастерски проворонил «Мстителя» с целым рюкзаком взрывчатки.

Прямо у подъезда я отловил частное такси, которое всего за двадцать минут и пять долларов домчало меня на Петровку, 38...

Некрасов был угрюм.

Он ответил на мое рукопожатие, однако не сразу, а с задержкой. Словно бы раздумывал, друг я ему или уже нет.

— Сережа, да что случилось? — напрямик спросил я.

Главный эксперт МУРа тяжело прошелся по комнате, едва не смахнув полой халата несколько пробирок со стола.

— В общем, так, Максим, — хмуро сказал он наконец. — Когда я первый раз взялся тебе помогать, то сразу предупредил: делаю я это по-приятельски, а твою секретную контору не слишком люблю. В ваши внутренние разборки я вмешиваться не хочу и не буду. Можете устраивать заговоры, делать друг другу подножки... Но чур без меня!

— Слушай, Сереж, давай по порядку, — взмолился я. — Что-то я туго сегодня соображаю после битья. Какие разборки, какие подножки?

Некрасов взял меня за рукав и подвел к мерцающему монитору компьютера.

— Ты меня просил установить личности этих паленых жмуриков, — сказал он. — Тех, что на тебя напали... Правильно?

— Правильно, — ответил я. На экране застыли какие-то колонки цифр, вроде шифровальной таблицы.

— Документы сгорели, отпечатки сгорели, особые приметы сгорели... Правильно?