Спасти Смоленск

Всё-таки даже с таким количеством бойцов гарнизон не мог позволить себе полноценные караулы на стенах и регулярные патрули на улицах. Случись нападение извне – можно получить удар в спину.

И потому молодому и глупому подхорунжему Сметанке, решившему ради смеха сорвать платок с русской бабы, ротмистр приказал всыпать «горячих». Как шляхтича, хоть и загонового, подхорунжего надлежало пороть на ковре, но ковров во всём Дорогобуже не нашлось. Здесь, у полудиких московитов, они не водились в принципе. Плюнув, ротмистр приказал вынести из воеводского дома половик.

Сметанку, разумеется, было немного жаль, но седоусые соратники ротмистра порку одобрили. Наслышаны были, как за подобные «шалости» шляхтичей из войска царя Димитрия московиты утопили в Яузе.

Утром пришли худые новости. Один из слуг, сопровождавших коронный обоз в Речь Посполитую, явился запыхавшийся и перепуганный донельзя.

Хлоп сумел вырваться, за две мили до города загнал лошадь. С его слов, обоз попал в русскую засаду. Откуда здесь могли оказаться русские, способные устроить засаду, ротмистр представить не мог.

Войско московитского царя, разбитое под Клушино, уже должно было добежать до Москвы, а то и подальше. Наёмники-шведы сейчас где-то под Смоленском, договариваются с королем Сигизмундом о плате за службу, либо ещё о чем-то.

Какие-то разбойники? Вряд ли среди них найдутся безумцы, готовые напасть на обоз, который охраняет столько воинов… Любой из ратников Нелюбовича порвал бы в клочья с десяток разбойников, даже вспотеть бы не пришлось… Нет, таких шаек в окрестностях не водилось. Если бы появилась, Нелюбович узнал бы о том в числе первых.

Ротмистр был старым солдатом, битым жизнью, досыта повоевавшим за свои сорок пять лет и носившим на теле шрамы от шведской сабли, от русской рогатины и от турецкой картечи.

Конечно, никто ему не сказал, что неизвестный враг пойдёт на Дорогобуж, но никто не говорил и обратного. В нынешние времена необходимо быть готовым к любым свистопляскам, а недооценивать врага – гораздо хуже, чем переоценивать.

Насколько он помнил, обоз сопровождало с дюжину коронных гусар, две дюжины казаков и два десятка пеших наёмников-мушкетёров, не считая обозной прислуги. Ладно, мужиков из московитов можно не брать в расчёт, но у польских обозников оружие имелось. Если верить хлопу, почти все были расстреляны прямо в упор, а потом перебиты неизвестными людьми, в странной одежде, которых было «видимо-невидимо», а стреляли они из очень маленьких ружей.

Хлоп попытался показать размеры оружия, но выходили уж совсем смехотворные. Нет, таких мушкетов просто не может быть! Верно, с перепугу принял за мушкеты новые немецкие пистолеты. У страха, как говорят, глаза велики, но нападавших должно быть не меньше сотни. А чтобы выстрелить из пистолета, да ещё и попасть в гусара, закованного в панцирь, нужно приблизиться хотя бы на десять шагов! Будь нападавших немного, они бы на такое не отважились. Значит, русских было не меньше двух сотен.

Пан Нелюбович, при всей антипатии лёгкого кавалериста к тяжёлому, осознавал, что один коронный гусар в былые времена стоил двух конных московитов, а в нынешнее время – даже и трёх. Решив на всякий случай, что неизвестных противников не меньше трёх сотен, ротмистр приказал готовиться к обороне.

У Дорогобужа уже давно не было толкового воеводы. К тому же они постоянно менялись и были больше озабочены сбором податей для государя (Димитрия ли, Василия, уже никто толком не понимал) и «кормовых» денег, так что следить за сохранностью деревянных стен и башен было недосуг.

Стоило ли удивляться, что две из пяти имевшихся башен перекосились, в стенах брёвна не просто сгнили, а высыпались, а главные ворота держались на двух петлях вместо четырёх?

Подчинённые с явной неохотой отправились сгонять местное население на укрепление стен и башен.

Разумеется, брёвен в запасе не было, ехать в лес дорогобужские обыватели не желали – мол, коней нет, топоры поломаны, да и страшно!

С большой руганью, угрозами и посулами, удалось разобрать несколько пустующих домов и бесхозных сараев, чтобы хоть как-то залатать самые неприглядные прорехи. Ну, понятное дело, привели в порядок ворота – с первого раза не высадят, а если подтянут артиллерию, то будет уже неважно. Но откуда там артиллерия?

За трое суток, что шёл ремонт, ротмистр не спал ни ночи и питался, почитай, одной лишь вудкой. И стоило ему сегодня сомкнуть веки, немного подремать, как прибежал посыльный и сообщил, что по южной дороге на город надвигаются вооружённые люди.

– Кто такие? Сколько? – отрывисто спросил ротмистр, спросонок не попадая ногой в сапог.

– Не знаю. Много, – осклабился посыльный.

Парень был из последнего набора, призванного в королевскую армию нынешней весной. Глуп, как старая затычка от бочки, но исполнителен.

– Пся крев, – сквозь зубы выругался пан Нелюбович.

Через несколько минут комендант города был уже у ворот. Убедившись, что врата заложены крепким брусом, поднялся наверх.

С надвратной башни, самой крепкой по сравнению с остальными, на которой была установлена единственная пушка, виднелась приближающая толпа.

Ротмистр, в который раз пожалев, что зрение уже не то, что в юности, принялся всматриваться в столб пыли, сквозь которую начали проступать отдельные фигуры.

Когда до наступавших оставалось саженей сто, можно было разобрать, что на город наступает не войско, а толпа мужиков, вооружённая чем попало: косами, насаженными на черенки вертикально, вилами, топорами. Кое у кого из мужиков было дреколье, а двое или трое тащили неподъёмные пищали. Сверху не было видно, но похоже, что фитильные, как бы не времён Иоанна Грозного. Ни штурмовых лестниц, ни шестов не наблюдалось.

– Курва! – проникновенно сказал ротмистр.

Два пожилых жолнера, таращившиеся на толпу, с непониманием уставились на начальника. Это он от злости или от восхищения?

А ротмистр ругался от недоумения. Если быдло собралось атаковать Дорогобуж, то это просто смешно. На толпу мужиков не нужны все его силы, будет достаточно десятка два верховых с нагайками. Но всё-таки, на всякий случай, он кивнул подчинённым на пушку.

– Заряжай.

– Уже готово, пан ротмистр, – сообщил один из солдат, смысливший в артиллерии.

Пан Велислав уловил краем глаза чёрную точку. Со стороны русских к городу летела какая-то странная птица.

Она резко поднялась вверх, а потом так же резко пошла вниз, облетела вокруг привратной башни. Местные пернатые – вороны, галки и даже голуби с воробьями, очевидно, приняли птицу за ястреба и дружно кинулись атаковать старого врага, но, не долетев до него саженей пять, резко разлетелись в стороны.

Ротмистр подивился птице, но тут же про неё и забыл, потому что внизу намечались более интересные события.