Спасти СССР. Манифестация II
Шрифт:
– Первый вызывает Второго! – затараторил оперуполномоченный, склоняя голову к микрофону, болтавшемуся у щеки. – Объект уходит в отрыв! Следуйте за нами!
– Второй – Первому! – толкнулось в наушники. – Видим! Полагаю, объект движется к востоку… Скорее даже забирая к северу – едет в сторону Колпино!
– Уверен? – машина подскочила на рытвине, лязгнув, и у опера что-то ёкнуло внутри.
– Да! – отрывисто выдал Кольцов. – Это, как бы средняя «траектория» прогулок объекта, и он держится этого направления!
«Газик» угрожающе накренился, едва не вставая на два колеса.
–
– А ты вызывай подмогу! Вот, пусть от Колпино и двигают к нам!
– Понял! Конец связи!
– Геша! – крикнул опер, оборачиваясь назад и сдвигая наушники. – Готовься! Если догоним… Тьфу, ты! Когда догоним, чтоб все работало!
– Так точно! – рявкнул радиотехник.
В любое иное время уставная армейщина от прыщавого дрыща звучала бы смешно, но сейчас, когда напряжение скручивало нервы в тугой жгут, Александр всего лишь кивнул.
На ум пришло малолетство, и как они тогда играли в «казаков-разбойников», бегая по пустырю у бараков, прячась за ветхими сараями и в бурьянных дебрях.
«Заигрался ты, Сашок, - усмехнулся Тихонов, хватаясь за поручень, - не по-детски!»
«Козлик», полностью оправдывая прозвище, резво скакал на буграх, нещадно перетряхивая экипаж. Паша лишь скалился – вцепившись в руль, он чертом глядел на дорогу.
– Мы его не увидим так! – крикнул он, зыркая влево-вправо. – Ловите по вашему радио, или что у вас там!
– Ага! – каркнул Александр.
– Первый – Второму! Врубай генератор, надо сигнал поймать!
– Второй – Первому! Врубили уже!
– Есть! – завопил торжествующе Геша, стукаясь о брезентовый верх. – А, нет…
– Что там?
– Мазнуло сигналом!
Оба «козлика» мчались по грунтовке, пытаясь сканировать ускользающий объект на ходу, облучая далекий транспондер и улавливая слабое эхо закладки.
– Далеко очень! Не достаем! О, есть «мазок»! Верным путем едем, товарищи!
– Следи, давай, юный ленинец!
– Так точно!
«Шестьдесят девятые» проскочили в сторону Колпино, и начали «челночить». Сигнал ловился изредка, но вот удержать его не удавалось – рыбка срывалась с крючка.
– Есть! – неожиданно спокойно вытолкнул радиотехник. – Четкий, стабильный сигнал! Разговор!
– Запись! – рявкнул Тихонов. Пальцы, прижимавшие к голове наушники, подрагивали.
– Идет запись! Нечеткая!
– Паша, ближе надо! – взмолился опер.
– Нельзя! – виновато откликнулся Павел, с огорчением шлепая по баранке. – Сплошь кусты – засветимся!
– А, ч-черт… Пишем, пишем!
Замерла машина, урча на холостых, и Тихонов сам застыл, внимая каждому слову, уловленному в неблизкой лесополосе.
– Я – Карл Фостер, - в голосе американца почти не чувствовался акцент.
– Польщен, - послышался басок.
– И рад знакомству.
– Взаимно! Ваш оперативный псевдоним – «Сталкер». Здесь две тысячи рублей на непредвиденные расходы, таблицы связи с нами, шифроблокноты… - сигнал пропал, заместившись невнятным бульканьем, и выплыл снова: - …левом углу фасада дома номер одиннадцать по улице Пестеля… цифру «2». Мы «снимем» знак… - сигнал опять поплыл, почти исчезая.
– …перекресток улиц Горького
– Если… инициативник… зачем тогда скрываться? – пробился голос агента.
– Хотя… Возможно, ему трудно оставить высокий пост?
– Всё куда хуже, - в тоне Фостера ощущалась мрачная ехидца. – Но… обладает множеством умений на высоком уровне... телепат или жертва опытов на мозге… ищет этого экстрасенса!
– Ага… Тогда прошу прибавки к зарплате… За риск!
– Разумеется. На ваш счет ежемесячно будут переводиться десять тысяч долларов. Итак, вы готовы, «Сталкер»?
– Всегда готов!
Тихонов напряженно, едва дыша, вслушивался в тишину, но различил лишь шорохи, да звяканье.
– Второй – Первому! Они разъезжаются!
– Первый – Второму! – сипло выдал оперуполномоченный, и прочистил горло.
– Где подмога?!
– Третий – Первому, - зазвучал в эфире невозмутимый баритон. – Не шуми. Мы буквально в ста метрах от точки встречи. На двух «дублерках». Наблюдаем… Есть! – бесстрастность мигом смыло.
– Что там?! – подпрыгнул Тихонов.
– Велосипедист! Едет со стороны полей! – голос затараторил: - Всё, Первый, мы его ведем, конец связи!
Александр обессиленно привалился боком к дверце.
– Записали? – спросил он бесцветным голосом.
– Что смогли, товарищ капитан!
– браво отрапортовал Геша. – И пионерчика записали, и этого… вожатого!
Тихонов расхохотался, выдыхая напряг и страх поражения. Павел поддержал его по-бабски визгливым, захлебывающимся смехом, и вот уже утроенный гогот заметался в тесной кабинке «козлика».
Глава 6
Среда, 31 мая. День
Ленинград, Литейный проспект, «Большой дом»
Весна за окнами угомонилась, замерев на перевале в лето – утих залетный ветерок, вяло пошевеливавший листву; в небе застыли облака, будто на распутье, а красный капилляр градусника еле дотягивал до двадцати.
«Погода шепчет!» - мелькнуло у Блеера.
Он любил город Ленина за спокойную умеренность. В Москве, что там не говори, задержалось нечто провинциально-купеческое, разгульное, а в Питере даже блеск и великолепие дворцов сочетались с достойной простотой.
Зимою город суров и хмур, хотя куда ему до стылой Сибири – там, бывало, пар изо рта застывает и осыпается льдинками, шурша по куртке «шепотом звезд».
Осенью ленинградские проспекты одолевает меланхолия, а летом плывет, растекается приятная теплынь… Да пусть даже и навалится зной, подумаешь… Море-то рядом. Или тень карельских сосен…
– Прибью этого Жору! – сорвалось с губ Владлена Николаевича, комкая безмятежные раздумья. – Ну, что за привычка – вечно опаздывать!
В тот же миг Минцев, черный, тощий и взъерошенный, ворвался в кабинет, словно подслушивал за дверью, измеряя глубину генеральского терпения.