Специалист технической поддержки 5

Я прикинул, что меня это устраивает. Территория прогулочного дворика была высоко огорожена, там всегда присутствовала охрана, да и в целом, на голой бетонной площадке с редкими спортивными снарядами и лавками негде было устроить мне темную. Было бы намного хуже, если бы позвали на рампу, в прачечную или на этаж к цехам, где могло быть и ни души.

— Подойду, — кивнул я.

Нужно было объясниться, а такое нейтральное место встречи намекало, что лишние конфликты разжигать тут не хотели. Я был уверен, что бандиты уже пробили вопрос нашего с Мун Джином знакомства, так что и отпираться смысла не имело. Как не имело смысла и пытаться как-то юлить. Сокамерников телохранителя могли уже десять раз спросить, чего они вообще ко мне полезли и за пределами камеры — поймали где-нибудь по пути в производственный цех или в столовой — так что расклад местным смотрящим уже был известен.

Волновало меня только одно — каких размеров компенсацию затребуют эти ублюдки.

То, что платить придется — я даже не сомневался. В тюрьме иначе не выжить. Но вся эта история откладывала появление у меня мобильного телефона, с помощью которого я бы мог получить доступ к финансам. Может быть, все разрешится более-менее спокойно?.. Я очень на это надеялся.

* * *

Пак Ки Хун ужинал. Старый чеболь сидел за большим столом в своей сеульской квартире и уже приступил к десерту, когда в столовую зашел Юн Донджин.

— Перекусишь? — по-простому спросил старик.

Юн Донджин благодарно кивнул, после чего тяжело уселся на предложенный ему стул. Пара слуг сразу же бросилась ухаживать за новой персоной. Налили воды, предложили карту с блюдами. Советник выбрал для себя несколько корейских блюд, а пока же перехватил пару закусок.

— Знаешь, никогда не любил сладкое, — задумчиво протянул Пак Ки Хун, маленькой десертной вилочкой отламывая кусочек пирога. — Но на старости лет как-то потянуло. Может, это вкус старости на языке виноват? Перебить эту горечь…

Чеболь аккуратно отправил в рот кусочек десерта, тщательно разгоняя лакомство по языку.

— Я все выяснил, как вы и просили, господин, — непринужденно ответил Юн Донджин. Мужчина видел, что его патрон в более-менее умиротворенном состоянии и не очень хотел его тревожить, но такова была его работа.

— И что удалось разузнать? — спросил Пак Ки Хун.

— Ваша внучка позаботилась о том, чтобы уничтожить записи медкарты, — продолжил советник. — На врача давить не стали, вы же говорили, сильно не светиться.

— Правильно, врачей трогать нельзя. У нас и так в стране медиков не хватает, — покачал головой старик, цепляя еще кусочек пирога вилочкой. — Но вопросы ему задали?

— Задали, но он молчит.

— Значит, нужно искать исполнителя, может, он что-то знает. Моя же внучка не лично понесла конверт? — с тревогой уточнил Пак Ки Хун.

— Нет конечно, — возмутился Юн Донджин. — Привлекла одного из подчиненных. Сейчас она продвигает его на свое место руководителя техподдержки.

— Вот как… — улыбнулся Пак Ки Хун. — Молодец. Я волновался, что она зациклится на северянине и забудет, что люди тянутся к нам, как трава к солнцу. Ну, или к нашим деньгам… не суть большая разница. Но все равно, это безобразие пора заканчивать. Что говорят телохранители?

— Токсикоз усилился, — отрапортовал Юн Донджин. — Об этом говорят и люди из обслуги, которые занимаются уборкой. Но мы бы могли получить и более веские доказательства, чем просто наблюдения.

Перед советником поставили несколько тарелок и положили палочки, так что отчет на некоторое время прервался. Пак Ки Хун сидел и потягивал свой кофе, время от времени отделяя вилкой от пирога новый кусочек, Юн Донджин утолял первый голод. В плане приемов пищи Пак Ки Хун был очень терпелив и никогда не мешал своему советнику, ведь он вживую застал те времена, когда зарождалась приветственная фраза «Ты поел?», которую теперь употребляют в Корее в смысле «Как у тебя дела?»

Когда Юн Донджин спокойно расправился с третью своей порции, он отложил палочки в сторону, показывая, что опять готов говорить. Старик за это время выпил уже одну чашку кофе и приступил ко второй. На рекомендации врачей в этом плане ему было глубоко наплевать. Отказаться от бодрящего напитка чеболь был просто неспособен.

— В более веских доказательствах нет смысла, — продолжил беседу Пак Ки Хун с того же места, где они прервались. — Да и как? Надавить на человека, которого отправила Пак Сумин? Не думаю, что он был в курсе. Взять в оборот доктора? Мы же не бандиты, да и зачем лишний раз пугать человека?

— Хотите пригласить внучку на разговор? — уточнил Юн Донджин.

— Да, было бы неплохо. Я думал, она придет ко мне, когда я отозвал Ким Чан Сона, но этого не произошло. Видимо, у девочки есть еще какие-то контакты, о которых мы не знаем.

— Я могу выяснить, — тут же встрепенулся Юн Донджин. — Если вы считаете, что вам необходимо знать…

Старый чеболь только лениво фыркнул.

— Это всё исполнители, мой друг. Да и какие бы у нее не были связи и контакты, основного положения дел это не меняет. Северянин за решеткой и там и останется, а Пак Сумин пора наконец-то повзрослеть и осознать свое место в семье. В целом, я даже доволен, что так все складывается, хотя и этот ребенок…

Старик наклонился к столу и взял в руку вилочку.

— Этот ребенок семье точно не нужен, — закончил свою мысль Пак Ки Хун, с удовольствием отправляя в рот последний кусок пирога.

Юн Донджин ничего не ответил — только склонил голову. Его господину всегда виднее, что и как должно происходить, так что спорить с ним он даже не собирался.

— А что вы решили касательно старшего внука? — спросил советник.

— Минхо? Пусть останется при отце, учится, управляет, — махнул рукой старый чеболь. — В отличие от Хи Шуня, он довольно быстро понял, что соваться в это не стоит.

— Но он помог брату в последний раз, свел его с нисовцем.

— И он все правильно сделал, — кивнул головой Пак Ки Хун. — Помогать семье надо. И он встречался с твоей дочерью, благодаря чему я узнал кое-что новое о северянине. Действия Пак Минхо были довольно своевольными, но не опрометчивыми. Этим он отличается от своего младшего брата. Он знает, что не самый умный и не самый хитрый в этом мире, в отличие от высокомерного Хи Шуня.

— В этом он весь в своего отца, — заметил Юн Донджин.

— Бо Гом высокомерен не просто так, — ответил Пак Ки Хун. — Он на самом деле хитер и крайне умен. А, кроме того, у него уже огромный опыт, не просто так мой сын занимает пост вице-президента. У Хи Шуня нет и половины способностей его отца, вот только почему-то он считает иначе. Я давно это заметил, но все надеялся, что мальчишка повзрослеет. А он устроил такой переполох из-за какой-то галереи с очередной мазней, которая-то и годится только для уклонения от налогов.

Пак Ки Хун разочарованно цокнул, отставляя в сторону полупустую чашку с кофе. Он не одобрял увлечения своего внука западной культурой и тематикой современного искусства. Вот если бы северянин сжег его завод, фабрику или офисное здание — он бы мог понять подобную ненависть со стороны Пак Хи Шуня. А так, какая-то бетонная коробка, в которой дважды в месяц выставлялось то, что даже на мазню не тянет? Пак Ки Хун был на одной из первых выставок, которую проводил его внук, желая поддержать начинание младшего наследника Пак Бо Гома. Он думал, что там будет настоящее искусство или что-то связанное с корейской традиционной культурой — близость дворцового комплекса рядом со зданием галереи намекало на подобную тематику. Но в стерильном белом помещении он увидел только мусор вместо скульптур и какую-то кричащую мазню вместо картин. И после этого окончательно убедился в том, что бизнес-чутья у Пак Хи Шуня нет. Младший сын Пак Бо Гома желал казаться — но не быть.