Специалист технической поддержки 5

— Не вижу смысла ломать перед вами комедию, тетушка, — ответила Пак Сумин. — Так вы не поможете мне? Даже советом?

— А с чего ты решила, что я должна занять твою сторону? — удивилась Чхве Кан-Ми. — Только потому, что я тоже женщина, ты на это намекаешь?

— Потому что отец всегда тепло отзывался о вас, тетушка, — тут же ответила Пак Сумин.

Чхве Кан-Ми только фыркнула, отвернув голову в сторону.

— Кому какое дело до слов мертвеца? — спросила женщина будто бы в пустоту.

В этот момент дверь в кабинет открылась, и внутрь вкатился небольшой столик, на котором стоял гейзерный кофейник и несколько видов сладкого. Прислуга быстро забрала грязную посуду со стола госпожи Чхве Кан-Ми, после чего, разлив кофе по чашкам, убралась прочь.

— Тебе кофе пить сейчас вредно, — со знанием дела сообщила Чхве Кан-Ми, хотя у нее не было своих детей. Во всяком случае, Пак Сумин о существовании кузенов с этой стороны не знала.

— Я не пью кофе так поздно, — ответила молодая чеболька.

— Так чего ты пыталась добиться этим визитом? Знай, какую-то поддержку я тебе оказать не могу, даже если захочу, — ответила Чхве Кан-Ми.

— Даже если это будет способ насолить Пак Бо Гому? — уточнила Пак Сумин.

Финансовый директор отставила кофе и внимательно посмотрела на племянницу.

— Мы же обе понимаем, что дядя постарается от вас избавиться, тетушка, — елейно продолжила Пак Сумин. — Дедушка с каждым годом дряхлеет и придет момент, когда…

— Не тебе рассуждать, что будет после ухода твоего деда на покой, соплячка, — грубо прервала девушку Чхве Кан-Ми.

От такого обращения Пак Сумин вздрогнула, а челюсти чебольки сами собой сжались в порыве гнева. Но Пак Сумин удержалась от ответной грубости.

— Но это в любом случае случится, — продолжила Пак Сумин.

Сколько она здесь по времени? Всего четверть часа. Слишком мало для задушевного разговора. Ей нужно потянуть время, чтобы до деда дошла информация в правильном ключе.

— У тебя нет никакого веса и никаких рычагов давления ни на деда, ни на дядю, Сумин-ян, — уже спокойнее продолжила Чхве Кан-Ми. — И я тебе эти рычаги не дам.

«А рычаг у меня и так есть», — подумала Пак Сумин.

— Значит, даже советом не поможете?

— Упади в ноги к своему деду и проси простить тебя, — ответила Чхве Кан-Ми, окончательно потеряв интерес к разговору и даже не глядя на племянницу. — Откажись от ублюдка, который тебя обрюхатил, забудь как страшный сон. И делай то, что тебе скажут. И тогда, может быть, все будет хорошо.

«Иначе тебя запрут на какой-нибудь отдаленной вилле, где будут пичкать успокоительными».

Это подразумевалось, но вслух эту жестокую истину Чхве Кан-Ми не произнесла. Да, дед на самом деле мог отдать приказ изолировать Пак Сумин, буквально посадить молодую девушку под замок, не в силах расправиться с ней, но желая, чтобы она более не позорила честь семьи, пусть и одним своим присутствием на публике. Вычеркнуть нерадивую внучку из жизни, стереть из мира, чтобы с годами про нее все просто забыли, а она сама доживала свой век в одиночестве, в окружении пары слуг, которые станут для нее и тюремщиками.

— У меня нет времени трепаться с тобой, — ответила Чхве Кан-Ми, поднимаясь из-за стола. — Слуги тебя проводят.

После этого финансовый директор без затей направилась к дверям и, чуть задержавшись на пороге, скрылась в коридоре, оставив Пак Сумин в одиночестве.

На настолько холодный прием девушка даже не рассчитывала, но ей удалось потянуть время. Сейчас она посидит несколько минут, пока за ней не придут, после — отправится домой. Дело было сделано, она посетила тетушку Чхве Кан-Ми, а значит, сможет прикрыться именем этой старой змеи, когда надавит на Пак Бо Гома.

И там уже слово Пак Сумин против слова Чхве Кан-Ми, когда выяснится, что девушка в курсе кибератаки двухлетней давности и знает про ущерб, который Чхве Кан-Ми попыталась скрыть в липовой отчетности.

Она может быть сколько угодно предана Пак Ки Хуну, но у тети есть огромное уязвимое место, точно такое же, как и у Пак Сумин. Она — женщина, а значит в корейском обществе ее слову всегда меньше веры. Как бы чебольке не было гадко от этого, она сыграет на традиционализме и шовинизме собственной семьи — ведь этим ублюдкам будет намного проще поверить в то, что Чхве Кан-Ми растрепала такую важную тайну беременной племяннице из женской солидарности, чем представить, что Пак Сумин могла получить подобную информацию откуда-то из своих источников.

Завтра днем господин Гю Чон должен встретиться с Мун Джином и наладить связь с Кан Гванджином. Они с агентом контрразведки обменялись несколькими сообщениями, уточнили детали.

Больше всего Пак Сумин волновало то, что Кан Гванджин находился в замкнутом пространстве, а вокруг него было слишком много людей, которым было нечего терять. Конечно же, крайне опасных преступников-рецидивистов держали в других заведениях с другим режимом строгости, но и в сеульской тюрьме хватало отбросов. Мун Джин был солидной подстраховкой — во всех возможных смыслах — но он не мог быть с северянином круглые сутки. Да даже если он будет ходить за Кан Гванджином по пятам, всегда есть угроза удара в спину.

Человек существо хрупкое и умирает слишком быстро, Пак Сумин это прекрасно осознавала.

Если бы чеболька могла, она бы купила с потрохами всю тюрьму вместе с администрацией и последним уборщиком, но тогда бы она привлекла к Кан Гванджину ненужное внимание. Да и, строго говоря, таких денег у нее не было, а пользоваться черной флешкой, которую отдал ей молодой мужчина прямо перед арестом, было просто опасно. Она прекрасно осознавала токсичность этих денег, и хотя на счетах была колоссальная сумма — она была больше похожа на огромный якорь из чистого золота. Вроде ты и богат, но по факту, эти деньги просто утащат тебя на самое дно.

Деньгами с кошелька можно было воспользоваться в крайнем случае, причем всеми и сразу. Кому дать взятку в сто семьдесят миллионов долларов чеболька даже не представляла. Президенту Южной Кореи? Было бы смешно, если бы не было правдой — в Синем доме с удовольствием бы приняли эти деньги и даже не поморщились — только проблема была в том, что у Пак Сумин не имелось подобных политических связей. Для «смазывания» механизмов, доступных Гю Чону, хватало и наличности из сейфа. Купить новые документы и личности для себя и своего мужчины, чтобы сбежать из страны? Обращаться с такой просьбой к агенту NIS буквально самоубийство, а выходов на черный рынок у нее не было. Этим должен был бы заниматься Кан Гванджин через даркнет и местные биржи — там за семизначную долларовую сумму можно выправить вполне себе приличный документ, а потом получить гражданство какой-нибудь офшорной зоны за инвестиции и легализоваться окончательно — но проблема в том, что для подобных махинаций Кан Гванджину нужен доступ в интернет. А он сидит под замком и даже доступа к телефону-автомату пока не имеет.

Вопрос передачи смартфона северянину она отдельно обсудила с Гю Чоном, на что мужчина пообещал пробить этот вопрос, но пока без каких-либо гарантий результата. Видимо, снова придется лезть в сейф за очередной взяткой, но Пак Сумин больше утомляло не то, что она тратит деньги, а то, что ей приходится размениваться на мелочи и постоянно открывать и закрывать сейф, сортируя очередные конверты. Было бы намного проще дать «на лапу» много, но один раз. Вот только некому.

Впрочем, садясь в машину, Пак Сумин с трудом скрывала улыбку. Все шло по плану и девушка покидала Инчхон в прекрасном расположении духа, не чувствуя при этом ни капли вины. Ведь правда была в том, что отец Пак Сумин всегда советовал держаться от тетушки Чхве Кан-Ми подальше, ведь покойный родитель не считал свою кузину достойным человеком. Наверное, из-за ее слепой преданности этому садисту Пак Ки Хуну, может, по другим причинам, но отец Пак Сумин недолюбливал двоюродную сестру. И сейчас Пак Сумин понемногу понимала, почему именно.