СПЕЦОПЕРАЦИЯ КРЫМ 2014
Шрифт:
На следующий день, на том же «мерседесе» Криницкий вез с Иваном еду и выпивку на другую сторону Майдана. А там, демонстративно раздав свою щедрую «гуманитарную помощь» обитателям палаточного городка, тоже попросил Ивана сфотографировать его с бунтарями у костра.
А когда в лагере появился Парубий, «хозяин» шестеркой увивался возле него и подавал знаки Ивану, чтобы он тоже фотографировал его рядом с этим человеком, у которого было лицо много посидевшего зэка.
– Крым з вамы, Крым з вамы! – с натужным пафосом восклицал Криницкий, плотнее приставляя плечо к Парубию, когда Иван направлял на них мобильник. В лагере «хозяин» разговаривал с людьми
– Запротоколир… Тьфу! Запротоколюй мэне и мого водителя… тьфу! Водия Ивана, – говорил Криницкий дивчине, которая составляла какие-то списки. А потом, позвонив кому-то в Севастополь, Криницкий заорал в машине:
– Та ты шо?! Чалый?!!!
Судя по дальнейшему разговору «хозяина» с каким- то человеком из Севастополя, Иван сообразил, что там тоже началась смута. Мелькали слова «митинг», «бунт», «ополчение», «влада»… «Чалый». Криницкий волновался так, что речь его была смесью украинских и русских слов. А между ними часто мелькало «едрит твою мать».
На следующий день, когда в Киеве началась очередная кровавая битва майдановцев с отступавшими «силами правопорядка», Криницкий приказал Ивану «не совать нос в это пекло», а сам куда-то исчез до вечера.
Страшные картины наблюдал Иван Потемкин на улицах Киева, где люди убивали людей.
Траурный дым кучерявился над центром города, густо звучали выстрелы – одиночные и автоматные, горели облитые «коктейлем Молотова» солдаты и офицеры, убитых и раненых волокли к машине скорой помощи, за которой прятался Иван. Там в окровавленном и бездыханном офицере Потемкин узнал того самого симферопольского майора, которому неделю назад привозил еду с Криницким. И с которым фотографировался шеф.
«Что творится! – думал Иван, – И все это убийство ради чего?»
Он не успел дать себе ответа.
Присел, затем упал на мокрый асфальт возле машины с красным креслом, потому что шальная пуля шваркнула в жестяной бок санитарки. И, казалось, ему куда страшнее было не то, что его могли убить, а то, что новое итальянское пальто пропитается мокрой февральской грязью.
Шевельнулся, завибрировал в нагрудном кармане, у самого сердца, мобильник. И – еле слышный крик мамы в трубке:
– Сынок, сынок, ты там живой?
И тут же – тревожный голос отца:
– Я тебе приказываю, немедленно домой! Домой, слышишь!
А следом – опять звонок Криницкий:
– Пропеллером к машине, я ранен!
Когда Иван примчался к машине на стоянке у «Оперы», Криницкий уже сидел в салоне с забинтованной головой и разговаривал по телефону со своим заместителем Фишманом:
– Степан, я ранен… И Федоровичу тут полный п…ц, – траурным голосом говорил он, – ты понимаешь теперь, чем все это нам грозит?… Это катастрофа, Степан!… Что? Да, да, да! Надо идти и к Чалому, и к Аксенову!… Иначе все рухнет. Теперь мы должны сидеть одной жопой на двух табуретках, Степан! Время такое…
Выключив мобильник, Криницкий приказал Ивану:
– При на Крым.... Бери на Фастов, на Белую Церковь, на Умань…
– Андрей Гаврилович, где вас так ранило? – осторожно спросил Иван, поглядывая в зеркало заднего вида на шефа.
– Вражеская пуля, Ваня, вражеская пуля, – то ли всерьез, то ли в шутку ответил Криницкий (он, конечно, не сказал водителю, что разбил голову в тот момент, когда спьяну свалился с крыльца ресторана, в котором выпивал с киевскими дружками из администрации президента).
Когда вернулись в Крым, радость
матери Ивана была несказанной. А отца он дома не застал:– Он уже три дня митингует, – сказала мама, – Там у Верховного совета такое творится! Убить же могут… Бандеровцы понаехали в город, татары восстанием грозят, если Крым от Украины уйдет. Тут может случиться похлеще, чем в Киеве…
Вечером Иван Потемкин смотрел телевизор. Диктор траурным голосом говорил: «20 февраля 2014 года восемь автобусов с крымчанами, участвовавшими в акциях «антимайдана», возвращались домой. Под Корсунем, Черкасской области, автоколонна попала в засаду, устроенную вооруженными экстремистами. Крымчан ждали. В одном из автобусов ехала Екатерина Солодилова из Симферополя. Она с содроганием вспоминает те нескончаемые часы страха, которые пришлось пережить»…
– Мама, мама! – закричал Иван, – По телеку Катю Солодилову показывают!
Катя жила в одном доме с Потемкиными.
Мама вбежала в комнату с белыми от муки ладонями, прижала их к груди, запричитала:
– Боже мой, боже мой, что же творится…
Катя рассказывала:
– В прошлый понедельник мы выехали примерно в пять часов вечера, а приехали в Киев во вторник в семь часов утра. Остановились в Мариинском парке на мирную акцию. Среди нас были люди разного возраста. До 11 часов дня в парке было спокойно, мы стояли с флагами. Неожиданно приблизилась огромная толпа с флагами Украины, Евросоюза, черно-красными и татарскими. Они начали петь свои песни и кричать, что мы стоим не там и не за тех. А потом из толпы в нас полетели «коктейли Молотова»… А еще, свето-шумовые гранаты, всякую пиротехнику и распыляли слезоточивый газ. Нас разделяли ребята из «Беркута». Они, в первую очередь, и начали гореть от бутылок с бензином. Мы стали вызывать «скорые», но эти машины толпа не пропускала. Разъяренные парни орали, что «вас, таких уродов, лечить не надо».
Между нами и толпой стояли пять рядов «Беркута». У нас кроме веток с сучьями, которые мы отламывали от деревьев, ничего не было. А у разъяренной толпы было оружие. Наши митингующие и бойцы «Беркута» пострадали от слезоточивого газа. Многих увезла скорая помощь с тяжелыми ранениями. Потом в нас со стороны толпы стали стрелять. Я видела, как подстрелили пять человек. От разрыва гранат от глаза до глаза разрывало кожу на лице. Экстремисты ножами отрезали нашим уши. О Боже, что там было, не передать словами!..
В этот момент экран телевизора будто снегом засыпало и голос Кати исчез. То ли что-то случилось с техникой телецентра, то ли кто-то умышленно «вырубил» программу.
– Боже мой, что творится, – все также горестно причитала мама, а Иван сидел на диване будто окаменевший. Ему подумалось, что киевский Майдан уже добрался и до Крыма, до Симферополя, до его дома…
А на следующий день Иван нашел рассказ Кати Со- лодиловой в интернете. Она отвечала на вопросы журналистки Марии Алмазовой.
– А как себя вел «Беркут»?
– «Беркут» защищал народ. У «бандеровцев» в руках было настоящее оружие, а у бойцов «Беркута» лишь помповые ружья. И причем, одно на сто человек. Что они могут сделать? Экстремисты кидали «коктейли Молотова», слава богу, что они сразу тушили. Я нашла погасший фейерверк, который был обмотан пакетом, а внутри мелкие башмачные гвозди.
Украинские телеканалы показывали, что якобы мы крымчане напали на тех, с черно-красными флагами. Это неправда! Как мы могли на них напасть, если у нас не было оружия. Мы ломали скамейки, делали из дверей биотуалетов щиты, чтобы защищаться.