Спецслужбы России за 1000 лет
Шрифт:
Операция готовилась скрупулезно. Были составлены подробные планы Мацесты и здания водолечебницы. На секретной базе в Чанчуне по этим планам в натуральную величину построили здание водолечебницы. Боевиков из числа белоэмигрантов тщательно отбирали и проверяли по каналам японских и эмигрантских спецслужб.
В их арсенал вошло самое современное автоматическое оружие того времени, снабженное разрывными пулями. По некоторым данным, на вооружении группы находился гранатомет особой конструкции в достаточно компактном исполнении (оружие такого типа гитлеровцы разработали и пытались использовать в покушении на Сталина лишь в 1944 г.). Тренировки продолжались несколько месяцев: из 10 контрольных попыток 9 оказались успешными. Отход боевиков планом операции не предусматривался: отойти против тока воды, находившейся в трубе под давлением, или прорваться через несколько колец внешней охраны было невозможно. Боевики сознательно обрекали себя на смерть.
На пароходе «Азия-мару»
24 января 1939 г. боевики под видом научной экспедиции сошли на берег. Известны следующие (возможно, оперативные) имена боевиков: Люшков, Борис Безыменский, Исаак Зеленин, Николай Лебеденко, Леонид Малхак, Виталий Смирнов, Михаил Сурков. После перехода границы группа двигалась по ущелью вглубь СССР и неожиданно попала в засаду. Несмотря на подготовленность, на месте были убиты Лебеденко, Малхак и Сурков, остальным удалось уйти.
Как оказалось впоследствии, органы государственной безопасности СССР были проинформированы о возможном покушении на Сталина советским агентом, работавшим под псевдонимом Лео. Японский историк Х. Есиаки в книге «Японские планы покушения на Сталина» предполагает, что им являлся переводчик МИД Маньчжоу-Го Борис Бжеманский.
Советской разведкой была получена информация и о подготовке другой диверсионной группы – для взрыва бомбы на Красной площади во время демонстрации 1 мая 1939 г. Мы не вправе раскрывать истинные имена сотрудников, внедренных в секретные службы Японии. Можем констатировать только то, что источники советских спецслужб имелись в различных структурах военных и политических организаций этой страны, что позволяло быть в курсе сверхсекретных даже для большинства высокопоставленных японских чиновников событий и планов… Особенность нелегальной работы такова, что даже через много десятилетий (а порой и веков) истинные имена специалистов тайной войны остаются засекреченными.
К концу 1939 г. в составе 1-го отдела ГУГБ имелись 24 отделения, свои политотдел и специальная школа боевой подготовки; отделу подчинялись комендатуры ЦК ВКП (б) и НКВД СССР. Подготовка сотрудников 1-го отдела осуществлялась по программе, включавшей элементы, характерные для подготовки бойцов современного спецназа. В декабре 1939 г. Полк специального назначения переформировали: он стал состоять из трех стрелковых батальонов.
7 сентября 1939 г., через неделю после начала Второй мировой войны, состоялась встреча Г. Димитрова с И. В. Сталиным, В. М. Молотовым и А. А. Ждановым. В отношении Польши, которая пала первой, Сталин заявил, что уничтожение этого государства означает только: одним буржуазным государством стало меньше. В результате разгрома Польши СССР может распространить социалистическую систему на новые территории и население. Что же касается войны вообще, он сказал: «Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга. Неплохо, если руками Германии было расшатано положение богатейших капиталистических стран (в особенности Англии). Гитлер, сам этого не понимая и не желая, подрывает капиталистическую систему» [1074] . По мнению Сталина, во время войны существовавшее ранее деление империалистических стран на фашистские и демократические теряет прежний смысл. В новых политических условиях Советский Союз получает возможность маневрировать и подталкивать воюющих противников. В свою очередь, коммунисты капиталистических стран должны выступить как против войны, так и против своих правительств. Официальный отказ Сталина от идеи мировой революции на деле оборачивался стремлением к распространению своего влияния на иностранные государства при условии безоговорочного принятия только его, Сталина, линии и концепции развития мирового порядка…
1074
Цит. по: Коминтерн и Вторая мировая война / Сост. Н. С. Лебедева, М. М. Наринский. – М., 1994. – Ч. I. – С. 10–11.
Раздел Польши в сентябре 1939 г. между Германией и СССР, в результате которого к Советскому Союзу были присоединены Западная Белоруссия и Западная Украина, произошел практически без участия военных специалистов Коминтерна. Вероятно, именно в этот период у Сталина и его ближайшего окружения начало складываться убеждение, что для экспансии мировой революции вполне достаточно Красной армии. Особенный интерес руководства ВКП (б) в этой области вызывали Прибалтийские страны. В секретном дополнительном протоколе о разграничении сфер интересов Третьего рейха и Советского Союза в Восточной Европе было зафиксировано: «1. В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Прибалтийских государств (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), северная
граница Литвы одновременно является границей сфер интересов Германии и СССР. При этом интересы Литвы относительно Виленской области признаются обеими сторонами» [1075] . В период с 28 сентября по 10 октября 1939 г. с правительствами Латвии, Литвы и Эстонии были заключены договоры о взаимопомощи. В договорах предусматривалось размещение на территории этих стран советских военных баз.1075
Там же. – С. 72.
Во второй половине октября 1939 г. финские войска были частично отмобилизованы. Впоследствии выяснилось, что деятельность КПФ была парализована финской полицией и контрразведкой, поэтому реальной поддержки Красной армии коммунисты не оказали.
В то же время активную помощь Финляндии по части организации секретных операций оказывали абверовцы из КО «Финляндия» («Бюро А. Целлариуса»).
С разведкой Германии многие финские офицеры сотрудничали еще с 1914 г., когда в составе кайзеровской армии воевали против Российской империи. Именно КО «Финляндия» первой получила сведения о боевых возможностях советских разведывательных, диверсионных и по граничных подразделений в условиях советско-финской «незнаменитой» зимней войны 1939–1940 гг.
Поскольку правительство Финляндии отказалось от подписания договора с СССР по типу договоров с Прибалтийскими странами, подготовка к «освободительной» войне с Финляндией в Советском Союзе вступила в завершающую стадию. Не последнюю роль в окончательном решении руководства ВКП (б) начать очередной «освободительный поход» сыграли победа советских войск на реке Халхин-Гол в сентябре 1939 г. и быстрый разгром польской армии. Тем более что войска Красной армии имели многократное численное превосходство над противником в районе возможного театра военных действий: в людях – в 1,7 раза, в артиллерии – в 3 раза, в авиации – в 10 раз, в танках – в 80 раз.
В свою очередь финское командование готовилось компенсировать подавляющее численное превосходство Красной армии высокой боевой выучкой своих военнослужащих, их стойкостью и умением вести бои на сильно пересеченной местности в условиях зимы. На Карельском перешейке планировалась жесткая оборона на «линии Маннергейма», которая считалась непроходимой. Предполье между государственной границей и главной оборонительной линией составляло от 12 километров в восточной части Карельского перешейка до 65 километров в его западной части. По плану обороны в предполье должны были действовать небольшие финские разведывательно-диверсионные группы (РДГ).
Севернее Ладожского озера финны планировали вести маневренную оборону. Здесь их расчеты строились не только на нанесении местных контрударов по прорвавшимся советским частям, но и на действиях на флангах и в тылу частей Красной армии. Силы прикрытия на этом направлении состояли из частей пограничной охраны, нескольких батальонов егерей, отдельных кавалерийских отрядов и частей местной самообороны.
Хорошее знание местности, прекрасная лыжная и стрелковая подготовка, а также правильно выбранная тактика позволили финским войскам на этом направлении перехватить инициативу у советских войск и на некоторых участках удерживать ее вплоть до конца войны.
Начавшаяся 30 ноября 1939 г. советско-финляндская война потребовала активной работы в тылу противника военной разведки Красной армии. На практике эта заранее спланированная работа обернулась почти полным провалом. На совещании начальствующего состава РККА, прошедшем 14–17 апреля 1940 г. в ЦК ВКП (б), начальник Разведупра И. И. Проскуров, в частности, говорил:
«Разведотдел допустил большую ошибку. Рассчитывали, что движение войск будет похоже на то, которое было во время западной кампании, и посылали туда агентов, давали явку не на нашу территорию, а на пункты, находящиеся на территории противника. Через 10 дней, мол, придем в такой-то пункт, и доложишь материал. А выхода наших частей в эти пункты не состоялось» [1076] .
1076
Цит. по: Болтунов М. Е.Диверсанты ГРУ. – С. 142.
Помощь со стороны Коминтерна военной разведке была совсем не той, какой могла бы быть. В первую очередь это объясняется разгромом сетей Военной организации КП Финляндии. А кадры, способные эти сети восстановить, были к тому времени практически полностью уничтожены в результате «партийных войн». За несколькими исключениями разведгруппы создавали в экстренном порядке и забрасывали на территорию противника без соответствующей подготовки и обеспечения, поэтому большинство из них выполнить задания не смогли, а многие погибли. После окончания войны во время опросов работниками НКВД военнопленных красноармейцев выяснилось, что они встречали в плену от 20 до 25 советских разведчиков, одетых в финскую военную форму.