Speed 2. Еще больше скорости. Еще больше любви

Отец перевел на меня пистолет, прижав руку к сердцу.

На улице послышалась сирена Скорой помощи.

– Я выживу. Благодаря тебе,- произнес он.

Я слышал голоса, раздающиеся на первом этаже нашего дома.

Судя по всему, охрана не особо хотела пускать в дом полицию с медработниками.

Смотря на него сквозь слезы, я думал о том, что они обязательно спасут маму, что врачи вернут ее к жизни. Я думал о том, что Франк сможет выжить, поскольку ему придется взять на себя вину за произошедшее, но он будет жить.

Будет жить Ната, которая сейчас далеко.

Хорошо, что она не видит этого кошмара.

Она никогда не узнает, что произошло в этом доме. Она не узнает, насколько жестокий мой отец, сумевший победить меня.

Я оказался не таким сильным, каким она меня себе представляла.

Значит, я не достоин ее.

Слезы лились из моих глаз.

– Прощай,- это были последние слова. Я услышал их за мгновение, до того как раздался страшный, смертельный выстрел.

Острая боль пронзила меня насквозь.

Я почувствовал, как что-то горячее перепачкало мне лицо.

Оно обжигало.

Голова раскалывалась от нестерпимой боли.

Я терял сознание. На этом все закончилось. Моя жизнь кончилась.

====== Сто тридцать восьмая. Дмитрий. ======

Я не переставая блевал.

Мешал в своем рту грязь с неприятной на вкус, противной, холодной водой.

Очередная волна блевотины вырвалась из меня и растеклась по битой, ржавой раковине.

Подняв голову, я посмотрел на себя в помутневшее зеркало.

– Эй! Кто там??- застучали кулаком по хрупкой, едва держащейся на петлях двери.- Выходи! Сколько можно сидеть? Засрался что ли??

Меня вновь стошнило. Я опустил голову. Лучше бы не делал этого.

Взгляд наткнулся на рукава толстовки.

– А-а-а. Фак.- В ужасе принявшись хватать ртом воздух, я опустился на грязный пол.

Принявшись растирать лицо от слез, я понял, что это было неверным решением.

Сейчас я стал чувствовать ее еще острее. Он вновь был повсюду. Этот противный запах.

Запах крови. Запах чего-то еще… определенной субстанции. Я не хотел думать о том, в чем перепачкался.

В чем мои руки, мое лицо.

В чем моя душа.

Сдержав крик, я закрыл себе рот, но не успел.

Очередная рвота растеклась по моим джинсам.

– Эй! Парень, с тобой все нормально?

У меня не было сил ответить.

Сидя на грязном полу, я не мог унять свои слезы.

Мне надо было быть сильным, иначе ничего не получиться.

Я заставил себя встать и в очередной раз попытаться умыть лицо.

– Дима,- посмотрел я в зеркало.

Там я увидел его. Его мертвое тело. Его труп.

– Господи.

Вода сделала хуже. Меня вновь вырвало, вот только еды во мне не осталось.

Желудок тот час свело от резкой боли.

Ребра не переставали болеть после полученных ударов. Саднила рука, я неправильно сгруппировался, когда падал.

– Дима!- сосредоточился я на себе.- Ты должен справиться.

Давя в себе всхлипы, я стонал, не издавая ни звука.

– Эй!!! Что там происходит?

– Все нормально!- не узнал своего голоса.

Набрав в обе ладони холодной воды, ополоснул лицо.

Еще и еще.

Холод отрезвлял.

Но вода не убирала эту мерзость.

Эту грязь.

Этот страх.

Эту безвыходность.

Эту безнадежность.

Я должен быть сильным. Иначе ничего не получится.

Не постаравшись убрать за собой, я открыл дверь, и со злостью посмотрев на потрепанного алкаша, которому приспичило отлить в неподходящий момент, прошел мимо него к выходу из маленькой, неприметной, шоссейной кафешки.

Оставался час.

Выйдя на улицу, я поежился от холода.

Я не догадался забрать мобильный телефон, что сыграл столь важную роль в моей истории, и теперь, находясь без связи, мне предстояло лишь ждать намеченного времени.

Поднял глаза в небо.

Серые облака. Все было словно в тумане.

И тут, я увидел, что он вышел из машины.

А ведь предлагал ему пойти со мной, молил об этом, но он не разговаривал со мной. Никак не реагировал на меня. Смотреть на него было неописуемо больно.

Переборов себя, я направился за ним. В придорожный лес, куда он шел, думая, что его никто не замечает.

Как только я оказался в тени деревьев, стало страшно.

Перед глазами возникали картины, разрывающие меня на части.

Заломило руку.

Я чувствовал его в своей ладони.

Я помнил движение своего пальца.

Я помнил, как часть моей души навсегда умерло.

Я сделал свой выбор.

Обменял часть себя на его жизнь.

Паша сидел на широком стволе сваленного когда-то дерева и смотрел вдаль. Даже не представляя, насколько мне важно то, что он здесь, что он рядом, что я не потерял его, что он дышит. А ведь я думал, что упустил его. Что не смогу выполнить обещание, данное его матери.

Сглотнув, я замер напротив него. Зачем? Наверное, пытаясь его укорить.

Зачем ты ушел? Ушел, не сказав мне, зная, что вернувшись из в кафе и не смогу найти тебя. Зачем?

Злость пронзила меня насквозь, но тот час исчезла, когда я увидел, что он прижимает грязные ладони к перепачканному лицу.

Оно до сих пор у него было, во всем том дерьме, от которого я так остервенело пытался избавиться.

Каково это?

Испачкать свое лицо в крови своего отца?

Видеть, как он наставляет на тебя пистолет, жмет на курок, с полной решительностью убить свое дитя.

Он бы не отпустил нас. Ни за что. Как только я увидел его, как только первый раз посмотрел ему в глаза, я ощутил этот смертельный ужас.

Для него слишком важно было то, что являлось его детищем, в отличие от Павла, преданным, послушным и дающим плоды.

Он наконец-таки понял, что чтобы он не делал, сын не примет его, не согласится на это.

Я вспоминал те минуты, которые провел с Пашиной матерью, которая как казалось, столь нелепо и не вовремя оказалась рядом со мной. Но, увидев ее без сознания, в своей комнате, так и не набравшуюся храбрости, увидеть сына и сбежать вместе с ним, все понял.