Speed 2. Еще больше скорости. Еще больше любви

Его мать хотела, чтобы я передал Паше все то, что она боялась сказать ему. Чтобы он знал, что она знает о том, как ему тяжело, как его давили, что ему действительно тут не место.

Она не могла сказать ему это в глаза, поскольку хотела, чтоб он был рядом, и он бы остался, я знал это. Он был все сделал, чтобы остаться с ней рядом, поэтому им нельзя было видеться.

Я был зол на себя за то, что не понял ее слов, не рассмотрел в ней отчаянья, которое довело ее до произошедшего поступка. Я мог бы попытаться отговорить ее, верней, я сделал бы все, чтобы это не произошло, но я не понял, либо был слишком увлечен своими проблемами, я даже не хотел идти за ней, отговаривал Павла.

В который раз перед моими глазами возникла пугающая меня картина.

Воспоминания заставили меня осесть на холодную землю.

Я понял, что мы проиграли, тогда, когда увидел пистолет в руках Пашиного отца.

Я был удивлен, что он смог добраться до нас, хотя это не следовало делать, этот человек был потрясающе хитер, я не удивился бы, узнав, что вся эта игра с сердцем слегка преувеличена, чтобы сбить Пашу с пути. Он же перепутал его мысли матерью, зная, что та задержит его.

Естественно, как и мы, он не мог знать, что она натворила, хотя я уже ни в чем не мог быть уверен. Ведь он не спешил спасать ее, он жаждал расквитаться и выиграть.

Но он не знал, с кем связался.

Он не знал меня, того, с кем судьба играет в игры и похлеще.

Догадавшись, что нас никогда отсюда не выпустят, я вспомнил о том, что вылетело из моей головы, я подумал о Жене. Я думал о нем, медленно опускаясь на пол и вытаскивая пистолет, который спрятал для того, чтобы моему другу стало спокойней.

Я перебирал у себя в голове мысли о его подарке, о его просьбе беречь и хранить себя.

Никогда бы не подумал, что это оружие понадобиться мне, ведь это был маленький, коллекционный, фамильный пистолет. В нем хранилась лишь одна пуля, вредившая жертве лишь с небольшого расстояния.

Голова мыслила сама по себе. Отдельно от меня. Меня же било током от того, что я задумал.

Мне нужно было, чтоб отец Павла подошел как можно ближе.

Я должен был сделать это, будучи уверенным, наверняка.

Ужас от того, что Мятежный старший готов избавиться от сына затуманил мой разум, но потом заставил мыслить острее. Подставившись под его руку, я попытался привлечь его внимание, чтобы он еще больше приблизился к нам.

А после…

Голова вновь закружилась.

Паша не знал ни о чем. Он не знал ни о подарке Жеки, ни о том, что он со мной, что он сейчас спрятан в широком рукаве, что я готов. Готов на все.

Он молил отца о пощаде, а в моей голове раздавались сотни мыслей.

«Убей его».

«Стреляй».

«Сделай это».

«Ты убьешь самого себя».

«А вдруг, он пугает его?»

«Я убью его отца, что будет после этого?»

«Я не должен этого делать».

«Должен».

«Спаси его. Твоя задача, спасти его, как ты обещал его матери».

«Стреляй! Стреляй же!»

Я не мог этого сделать.

Тут щелкнул курок.

Что же ты делаешь?

Зачем ты целишься в своего же сына?

Зачем ты вынуждаешь меня на это?

Зачем ты убиваешь меня?

Зачем ты заставляешься меня пожертвовать собой? Погибнуть?

– Прощай.

Сквозь слезы, я резко взмахнул рукой, в тот самый момент, когда никто не ожидал этого.

Он думал, что я напуган, что я не буду ничего предпринимать, но он ошибся.

Ведь судьба играла со мной ни один раз и теперь, только теперь я понял, зачем, для чего.

Она готовила меня к этому.

К этому выбору, к тому, что я должен был сделать.

Подняв руку, пытаясь выключить крики в своей голове, я сделал то, на что не решился бы, подумай бы еще лишних пару секунд.

Выстрел.

Прямо в цель.

С близкого расстояния.

Конец.

Капли горячей крови попали мне на одежду, на руку, на мою кожу. Там была не только кровь, но я старался не думать об этом.

Я целился прямо в голову, поскольку думал, что это будет поражение наверняка.

Я выстрелил и почувствовал, как мое тело замирает, как что-то меняется, как что-то горячее, на моих руках охлаждает меня, пугает меня.

Изменяет меня.

Настолько, что я, кажется, забываю, кто я.

Кем я был? Какая у меня была жизнь?

Что я делал?

Каким я был человеком? И был ли я им?

В моей руке стыло оружие, которым я убил человека.

Секунды раздумий, сковавшие мое дыхание, прервались криками, раздавшимися внизу.

Мне было очень плохо. Мне казалось, я погибаю, что я умираю, в отличие от отца Павла медленно, но без права на выздоровление.

– Вставай!- это был не мой голос. Это был не я.- Вставай!

Я плакал, и слезы мешали смотреть.

Паша сильно дрожал. Я запомнил это, потому что схватил его за руку, а она не переставала дергаться.

Он каким-то образом умудрился перепачкаться в крови своего отца. В том, что от него осталось после выстрела.

Широко раскрытыми глазами он смотрел на тело своего отца и не двигался с места.

– Вставай!- проскулил я.- Нам надо уходить! Сейчас же! Пожалуйста, вставай!

Потянул я на себя.

В какой-то момент, он перевел на меня свой затуманенный взгляд.

Я отшатнулся.

«Убийца. Ты убийца».

Голова закружилась.

– Вставай!- переборол я себя.- Пойдем! Пойдем отсюда!

Голоса стали громче. Кто-то шел к нам, вернее бежал.

– Паша! Я тебя прошу!- сорвался у меня голос.- Уйдем отсюда! Давай!

Я приложил максимум усилий, чтобы он встал на трясущиеся ноги.

Он стоял, согнувшись, не в силах отвести взгляд от тела отца.

– Бежим!

Дернув его за руку, я направился к выходу из комнаты.

Он послушно двигался за мной следом.

Мы вылетели в коридор, но проанализировав, откуда идут голоса, бросились в другую сторону.

Впрочем, когда мы выбегали из дома нас сразу же обнаружили. Да. По нам открыли огонь, но мы бежали вперед, думая лишь о том, что если нам суждено спастись, мы спасемся.

После того, что мы пережили, мы либо спасемся, либо все было бессмысленно.

Выскочив на улицу, мы побежали по пустынной дороге, слабо помня, где припаркованы наши машины.

Он подчинялся всем моим приказам, и я был благодарен ему за это. Если бы мы не действовали сообща, нас точно поймали бы.