Спенсер

— Твоя, — заканчиваю я за него.

Спенсер прижимается ко мне грудью и впивается в мои губы обжигающим поцелуем. Это мокро, грязно, неаккуратно, именно то, что мне от него нужно.

Он ведёт меня спиной вперёд, пока мои ноги не касаются края новой кровати, а затем так осторожно опускает меня на неё.

— Ты будешь чувствовать это в течение нескольких дней, — обещает он, прежде чем его губы снова прижимаются к моим, а через минуту или две опускаются вниз по моей шее и ключице.

Моя спина выгибается, когда он целует и облизывает мои набухшие груди, которые так и просятся на волю.

— Пожалуйста, — стону я, когда его зубы задевают меня через кружево. — Ещё, Спенс. Ещё.

Его рука проскальзывает под меня и расстёгивает лифчик. На мгновение его взгляд задерживается на мне, но его выдержка недолговечна, потому что он опускает его на мою обнажённую грудь, прежде чем произнести несколько невнятных слов и припасть к ним губами.

Он втягивает мой напряжённый сосок в свой горячий рот, слегка прикусывая его зубами, прежде чем переключиться на другую сторону.

— О боже, о боже, — стону я, удивляясь, почему Спенсер никогда не делал этого со мной раньше.

Он продолжает, поднимая руку, чтобы подразнить другое полушарие, в то время как его рот продолжает ласкать меня.

Мои трусики промокли, а клитор пульсирует, требуя внимания.

Запуская пальцы в его волосы, я слегка подталкиваю его ниже.

Спенсер усмехается в ответ на моё поощрение, но следует приказу, покрывая поцелуями мой живот, а затем трусики.

— Такая мокрая, — шепчет он, раздвигая мои ноги. Он покрывает поцелуями моё бедро, спускаясь к колену, прежде чем снова подняться, сводя меня с ума от моей потребности в нём.

— Спенсер.

— Чертовски приятно слышать, как ты умоляешь, мышонок. Скажи мне, что тебе нужно.

— Ты. Ты мне нужен. Я всегда нуждалась в тебе.

— Блядь, — рявкает он, прежде чем его пальцы обхватывают края моих трусиков, и звук рвущейся ткани наполняет комнату.

— Ты испортил мои свадебные трусики, — выдыхаю я.

— Я куплю тебе другие позже. Но прямо сейчас.

— О, черт! — восклицаю я, выгибая спину, когда он облизывает мою киску, прежде чем надавить на мой клитор с идеальной силой.

Я так возбуждена, так отчаянно хочу его, что, кажется, через несколько секунд я схожу с ума.

— Спенсер, — кричу я, когда он вводит в меня два пальца и слегка поворачивает их. Перед моими глазами вспыхивают огни, и кажется, что мир вокруг меня исчезает, когда волна за волной по моему телу прокатывается наслаждение.

Когда он поднимается по моему телу, на его губах играет самодовольная улыбка. Это так мило, что все чувства, которые я испытывала к нему, когда мы были детьми, нахлынули на меня с новой силой. Я поняла, что всё ещё люблю его, как только увидела в аэропорту. Пусть прошло пять лет, но моё сердце по-прежнему принадлежит ему, как и всегда.

— Я… Я люблю тебя, — говорю я, и его лицо тут же становится серьёзным.

Я начинаю паниковать, что только что сказала что-то не то, но тут Спенсер наклоняется вперёд, его руки опускаются по обе стороны от моей головы, фактически заключая меня в клетку, и он пристально смотрит мне в глаза.

— Я никогда не переставал любить тебя, Габриэлла. Не проходило и дня, чтобы я не думал о тебе, не задавался вопросом, что ты делаешь, счастлива ли ты.

Я качаю головой, желая сказать ему, что это не так. Я много притворялась, но не была счастлива с того момента, как ушла от него.

Он опускается ниже, проникая языком в мой рот, и я стону, когда пробую себя на вкус.

— Сладко, правда? Ожидание того стоило.

— Спенсер, ты мне нужен.

Он отстраняется от меня и становится на край кровати, чтобы снять боксеры.

Мои губы приоткрываются, когда я оглядываю его, всего его целиком. Он… великолепен.

— Думаю, что я действительно многое упустила.

— Думаю, ты, возможно, права. Хорошо, что у нас есть всё время, чтобы наверстать упущенное.

Улыбка появляется на моих губах, когда я думаю о том, как мы проведём остаток нашей жизни, навёрстывая упущенное.

— Я не могу дождаться.

— Это хорошо, потому что мы начинаем прямо сейчас.

Прежде чем я успеваю осознать, что он пошевелился, Спенсер оказывается между моих бёдер, и головка его члена дразнит мою влажность.

— Ты принимаешь противозачаточные? — спрашивает он, вытаскивая меня из тумана похоти.

— Эм… нет, но у меня есть…

Он качает головой.

— Нет. Я больше не собираюсь тратить время впустую. Есть только ты и я, мышонок. Ничто больше не встанет между нами.

— Но что, если… — я замолкаю, думая о своих подростковых мечтах о будущем, и тут же понимаю, что мне нечего возразить.

Он, должно быть, чувствует, о чём я думаю, потому что приподнимает бровь.

— Между нами ничего не встанет. Никогда, — повторяю я.

— Чёрт возьми, да.

Он берёт себя в руки и направляет свой член к моему входу.

Моё тело напрягается, когда он дразнит меня, совсем чуть-чуть проникая внутрь.

— Габриэлла? — спрашивает Спенсер, и на мгновение на его лице отражается беспокойство.

— Я… эм… Я ещё не… — я заикаюсь, не желая признавать правду.

— Ты девственница?

Я киваю, смущение переполняет меня.

— Могла бы ты быть ещё совершеннее, мышонок? Я позабочусь о тебе. Ты можешь доверять мне.

— Я знаю, — шепчу я, едва в силах говорить из-за комка в горле.

— Скажи мне, если это слишком, и мы сможем остановиться.

Я киваю, но мне всё равно, насколько будет больно, это происходит. Мы наконец-то идём до конца, и как муж и жена.

Я качаю головой, мои мысли слишком напряжены, чтобы их осмыслить, и Спенсер немедленно замолкает.

— Ты в порядке?

— Да, не останавливайся.

Опускаясь, он захватывает мои губы своими и медленно входит в меня.

Он такой нежный, такой заботливый. По напряжению его мышц я могу сказать, что ему действительно нужно отпустить ситуацию и взять меня, как он этого хочет, но, как всегда, моё счастье — его самая большая забота.

Он натыкается на барьер внутри меня и встречается со мной взглядом.

— Готова?

— Больше, чем ты можешь себе представить.

Спенсер улыбается, прежде чем тихо извиниться и податься вперёд.