Список ликвидатора

«Это и есть летающая тарелка!» – подумал Александр и мысленно перекрестился.

Обещание, данное Тане, нужно было выполнять, и Герман, напялив свою футболку, вышел в коридор и надел ботинки:

– Я готов!

– Подожди, я сейчас! – сказала Таня, подбежала к шкафу, быстро нарядилась в веселенький сарафанчик и метнулась к Редникову: – Одну минуточку… – Она схватила рожок для обуви и стала обувать туфли. – Тут за домом есть пустырь, пойдем туда и сожжем эти бумажки!

– Ага, – улыбнулся Герман. – Ну их действительно!

В этот момент зазвонил телефон. Таня сняла трубку:

– Алло… А, мама, привет… Да ничего, все нормально, а как у вас?… Ну и прекрасно… Что? Рецепт кулебяки? А разве он у меня?… Ах да, точно, я же его у тебя забирала… Только вот не помню, куда положила… Ну ничего, сейчас найду, подожди… – И, зажав трубку рукой, девушка сказала Редникову: – Милый, извини, тебе придется пойти одному… Это надолго. Рецепт целую страницу занимает, так что пока мама будет его переписывать, пока мы с ней еще кучу проблем обсудим… – Таня улыбнулась. – В общем, меньше часа я с ней еще ни разу не разговаривала… – Она посмотрела на папку, которую Герман держал в руках: – А мне так хочется, чтобы эти бумаги скорее сгорели и я наконец перестала волноваться… Так что иди один, быстренько сожги их и сразу возвращайся. Я буду тебя ждать! – И, чмокнув Редникова в щеку, девушка снова защебетала в трубку: – Мам, пока я буду искать кулебяку, ты найди мне, пожалуйста, рецепт земляничного торта… Нет, не песочного, а бисквитного… Нет, не с джемом, а с масленым кремом…

Герман открыл дверь и вышел из квартиры.

…– Сергей Федорович, царствие ему небесное, был просто-таки расчудесным жильцом! – рассказывал управдом Попкову и Грачеву, которые, стоя в коридоре, ожидали эксперта-криминалиста. – Ни разу ни за свет, ни за газ не задолжал, пьянок-гулянок не устраивал, хотя и холостяком жил, ни с кем не скандалил… – тут Михалыч как-то замялся и продолжил: – Правда, справедливости ради, хочу сказать, что человеком он был довольно нелюдимым… Даже не здоровался никогда…

– Точно! – подтвердил сидящий в углу на корточках Пухов. – Ни разу «здрасте» от него не слышал. Я ему, бывало: «Добрый день, Сергей Федорович, как здоровьице?» А он пройдет мимо и даже не обернется, как будто не слышит. – Слесарь помолчал. – Ну да ничего, мы люди простые… Мы не в обиде…

– Да, – согласился управдом. – Главное, что за свет и за газ уплачивал…

На лестничной клетке послышались шаги, и в приоткрытую входную дверь просунулся торс милицейского прапорщика:

– Это вы, что ли, эксперта из ЭКУ вызывали?

– Да, – ответил Попков.

– Заходи, Карпуша! – сказал прапорщик, исчезая.

Дверь широко открылась, и в квартиру шагнул полный, краснолицый мужчина с большим черным чемоданом в руках.

– Капитан милиции Карп Чернов из ЭКУ на Петровке, 38, – представился он и, оглядывая пространство, спросил: – Ну чего у вас тут?

– Да вот… – Грачев махнул рукой. – Кто-то проник в квартиру… Все перевернул…

– Ясненько… – произнес криминалист и отправился в ближайшую к нему комнату, где был выпотрошен шкаф и опрокинуто несколько кресел. – Только скажите мне, что вы тут уже хватали! – крикнул он оттуда. – Чтобы я не зря время тратил!

– Да вроде ничего, – пожал плечами Попков. – Только во-он ту вазочку…

– И все?

– Все!

– Не могли побольше заляпать… – недовольно сказал Чернов. – Я ж теперь очумею всю квартиру осматривать… – Затем он поставил свой чемодан на пол и щелкнул замками.

Слесарь оживился:

– Мне страсть как интересно посмотреть, чего у эксперта в чемодане! – сказал он. – Я этого даже в кино ни разу не видал…

Карп открыл чемодан, и взорам присутствующих открылся большой набор инструментов и… большая пластиковая бутылка пива. Управдом удивленно хмыкнул, Грачев и Попков усмехнулись, а Пухов вдруг завистливо проговорил:

– Ух ты! Двухлитровая… А в мой такая не влезает… – И он с сожалением посмотрел на стоящий у своих ног плоский металлический ящичек с инструментами.

Криминалист Чернов между тем достал увесистый современный фотоаппарат и принялся делать снимки поваленной мебели.

– Слушай, капитан! – сказал ему Грачев. – Начни с туалета, а? Там на бачке след остался…

Карп послушно опустил камеру, взял свою криминалистическую «лабораторию» и, не закрывая, перенес ее в указанное старлеем место.

– Так-так… – произнес он, увидев след. – Это уже что-то… – Карп Чернов достал из криминалистического чемодана линейку, положил ее на бачок и несколько раз щелкнул вспыхивающим, как молния, фотоаппаратом. Затем, взяв в одну руку пинцет, в другую – пустой целлофановый пакетик, он принялся счищать частицы желтоватого грунта, которые, собственно, и составляли след. Закончив это дело, Карп положил пакетик в чемодан и, оглядев присутствующих, сказал:

– Все, господа следователи, составляйте протокол осмотра и изъятия вещдоков, а я пивка хлебну! А то у меня руки что-то трясутся после вчерашнего…

Герман вышел из подъезда и отправился на пустырь, который, по Таниным словам, должен был находиться за домом.

«Сожгу и забуду! – думал он, сжимая папку. – Черт с ними!»

Редников завернул за угол здания, и его взору открылось пустынное пространство величиной с футбольное поле, очевидно предназначенное для строительства нового дома.

«Вот здесь и спалю эти бумаги!» – сказал он себе и зашагал к самому центру площадки. Необходимости в этом не было: документы отлично сгорели бы и с краю, но парню почему-то хотелось, чтобы сам момент их уничтожения выглядел торжественно и даже ритуально.

«Жалко, что Таня не пошла… – пожалел Герман. – Мы бы встали рядом, как древние язычники на капище…»

Надо сказать, что Редников был склонным к мистицизму человеком. Несколько лет назад, решив встать на путь духовного самопознания, он начал активно поглощать эзотерическую литературу, что сослужило ему плохую службу. Еженедельно подвергаясь в результате прочитанного все новым влияниям, Герман начал метаться от религии к религии, как от отдела к отделу в хозяйственном магазине, – там взяв одно, тут второе, а во-он у того стеллажа третье, – какие-нибудь «трансцендентальные упражнения даосских монахов» хорошо прочищают карму, словно металлический ежик – забитую раковину. В результате в его голове образовалась такая каша, что Редников перестал отличать Будду от вуду, медитацию от левитации, а Алана Чумака от «другого чувака», как называл его отец часто мелькающего на телеэкране колдуна Юрия Лонго.

Вообще с родителями Герман жил достаточно дружно. Все вместе они обитали в Ново-Косино в уютной «двушке», где Редников занимал маленькую комнату и оборудованную им под тренажерный зал кладовку. Там на коврике стояла одна-единственная гиря, которую Герман, впрочем, так ни разу и не поднял, остыв к идее телесного совершенствования на следующий день после того, как отец-фрезеровщик, по его просьбе, обливаясь потом, притащил эту тяжеленную дуру из заводской комнаты здоровья. Герман тогда решил попробовать вес гири и, оторвав ее от пола на полсантиметра, пришел к выводу, что дух тренировать легче, нежели мышцы.