Список обреченных
Шрифт:
Была пятница. Вечер. И я увидел его! Судья Эдуард Васильевич Беленький сидел за столиком, уставленным снедью, и жрал. Толстый, обрюзгший, лысый. У меня возникло острейшее желание подсыпать яду ему прямо в золотую икорницу.
Мне кажется, он заметил меня тогда же, в первый день, я обслуживал соседний столик, но хозяин пока молчал.
«Спасибо!!! — утром написал я Лиге. — Я его видел».
«Ничего не предпринимайте без приказа Лиги», — тут же вылили на меня ушат холодной воды.
Приказ пришел быстро: «Вам нужно поехать по адресу. Адрес. Найдите там заброшенную больницу. Недострой прошлого века. Поднимитесь на второй этаж. Координаты.
Я сделал все, что было приказано.
Честно говоря, до этого надеялся, что мне позволят убить его раньше, чем придется с ним трахаться.
Вечером я не успел дойти до кухни. Хозяин задержал меня. «Ну, парень, ты попал!» — зашептал он. — «Знаешь, кто на тебя глаз положил? Судья Эдик. Видел вчера лысого толстяка за соседним столом?»
«Да, — кивнул я. — А почему попал?»
«Этот гад ни хрена никогда не платит! Даже жрет на халяву! У него вся ментура под пятой. Откажешь ему — тебе наркоту подбросят и сядешь лет на пятнадцать. А нас закроют к чертовой матери! Ваня, спасай! Такого англичанина отшил! Дипломата! Он так сокрушался, в Лондон тебя хотел увезти! А теперь будешь ублажать этого выродка задарма».
Я вздохнул.
«Так и знал, — сказал хозяин. — Я как на тебя посмотрел — все, думаю, для Судьи парень. Он любит таких белобрысых, у него все такие. Только ты красивее. Ладно, заведение платит. С нас плюс пятнашка к зарплате. Спасешь?»
«Ладно», — обреченно сказал я.
«Ну, спасибо, Ваня. По гроб жизни не забуду! Пойдем!»
Хозяин привел меня в так называемый кабинет, где, кроме стола, накрытого на двоих, имелась застеленная кровать. На ней уже ждал судья.
Тот самый спецсудья Беленький, от которого ни один незадачливый автор смс-ки о передвижениях наших якобы «несуществующих» войск не ушел без десятки, ни один автор оппозиционного поста в соцсети — без пятака, ни одну пуговицу, оторванную у мента на митинге он не оценил меньше, чем в три года, ни один предприниматель ни ушел от него не разоренным, ни одна женщина, укравшая хлеб для своего ребенка, не вышла от него на свободу. Меня трясло просто, когда я читал репортажи с его судебных заседаний.
Я смотрел на него и думал: «Надо подставить ему задницу? О-кей. Интересно, сколько он проживет после этого?»
— Ну, Вань, раздевайся, — сказал судья, когда хозяин ушел.
Глава 8
Я разделся.
— Что надо делать, Эдуард Васильевич? Я в первый раз.
— В первый раз, говоришь? Девушек-то трахал?
— Ну, да…
— Значит, не в первый.
Судья торопливо разделся встал на колени на кровать и подставил мне задницу. Жирную, белую, как у бабы.
Я выехал на своей ненависти и остатках юношеской гиперэрекции. Судья стонал и визжал. Я впился ногтями ему в ягодицы. Думал, интересно, ногти у меня тоже отравленные? Я представлял себя и его в тюрьме, где ему и место, и я его опускаю. Интересно, а он не подаст на меня за изнасилование, думал я. Проститутки, говорят, подают. А клиенты?
Он не подал. Он мне заплатил. Аполлон Осипович был в шоке. Я был первым, кому он заплатил. Пятьсот евро. Триста я честно отдал хозяину.
«Теперь он
с тебя не слезет, — сказал он. — Ну, точнее ты с него».Вернувшись домой, я выпил противоядие и отчитался перед Лигой. «Все случилось», — написал я.
«Принимайте таблетки в том же режиме. Увольняться сразу рискованно».
Мне пришлось трахать судью еще дважды, потом он не пришел. Лига приказала мне вернуть в тайник остатки черной упаковки, и продолжать принимать таблетки из белой. Только через неделю мне разрешили уволиться.
Хозяин очень уговаривал остаться, грозил штрафами за упущенную выгоду, но я отказался от половины зарплаты, надбавки и выходного пособия, что решило дело.
В тот же вечер я нашел в ящике стола полный комплект для возращения моей старой внешности: краску для волос, контактные линзы моего родного голубого цвета и ванночку для снятия папиллярного узора. Я сделал все в том же порядке. С собой я мог взять только одежду, которая на мне. Документы, банковская карта, права и ключи от машины: все осталось на той квартире.
Утром меня ждал пластический хирург. Другой. Половину дороги к нему я прошел пешком, половину проехал на общественном транспорте. Три дня назад мне сняли швы, и Лига приказала мне ехать к Вам и исповедоваться.
— Ну, все, — сказал Олег Николаевич. — Дальше я знаю. Перерыв на обед.
— Мне пришел приказ о введении модов. Сегодня в пять часов вечера. Моды КМ-15.
— КМ-15? Хорошо, мы все подготовим.
После обеда Олег написал Альбицкому: «Андрей, ну зачем ему КМ-15? Эти моды вводят особо опасным преступникам, приговоренным к пожизненному заключению!»
«А он кто?» — спросил Альбицкий.
«Хороший честный парень, которому вы закрутили мозги. Коррекция здесь нужна, конечно, это и без диагностики очевидно, но максимум полгода, при самом плохом раскладе».
«У вас есть КМ-15?»
«Да, две ампулы».
«Значит, одна Жене. Я знаю, что они дорогие. Мы все оплатим».
«Как знаете. Он хочет сам ввести. Вряд ли это возможно».
«Возможно. У нас двое ребят вводили. Качество чуть хуже, чем у профессионала, но работают. Пусть попробует, если хочет, но под вашим контролем».
«Хорошо».
К пяти часам все было готово, и Женю позвали в кабинет к биопрограммеру.
— Не передумали сами моды вводить? — спросил Олег.
— Не надейтесь, Олег Николаевич, сто евро приготовили?
— Вряд ли они вам достанутся.
— Посмотрим.
— Снимайте рубашку. Садитесь в кресло. Оружия нет?
— Боже упаси! Даже ядов нет.
Женя снял рубашку, сел в кресло.
— Ну, вы спокойны, как танк, — заметил Олег. — Даже Альбицкий волновался.
— Андрей — не исполнитель, при всем моем к нему уважении. Не знаю даже, вводил ли он себе когда-нибудь нейрос-д. Как кстати кондактин по действию по сравнению с ним?
— Не идет ни в какое сравнение. Да и действует десять минут, а не сутки. К тому же у вас моды очень хорошие, они и так пройдут. Так что кондактин-А. Он слабенький.
— Ну, вы мне подыгрываете.
— Кондактин, кстати на столике рядом с кроватью. Пейте. Две капсулы.
— Тайм аут!
— Да?
— У меня к вам просьба. Наберите в шприц препарат с модами и дайте мне.
— Моды нельзя вводить до пика действия кондактина.
— Я знаю, вы мне скомандуете, когда надо.
Олег Николаевич сломал ампулу и набрал в шприц препарат, чуть нажал на поршень, чтобы выпустить воздух.