Список обреченных

В конце лета нагрузка еще небольшая, так что Олег Николаевич мог позволить себе в понедельник не ехать в Москву и остаться в Лесном городке.

После обеда пошел дождь, отчаянно барабаня по листьям сирени. Потом выглянуло солнце, осветив прямые струи из-под полога низких облаков.

Олег не мог успокоиться и был не способен делать что-то, кроме сидения на кухне и созерцания пейзажа за окном.

Было около восьми, когда он смог заставить себя дойти до кабинета и включить компьютер. В новостях верхняя строчка была помечена черным знаком «молния»: «Сегодня в своей квартире в Москве скончался судья Эдуард Беленький».

В «подробностях» говорилось, что судья был фигурантом списка Лиги Свободы и Справедливости и, по словам родственников, умер от остановки сердца. Олег перечитал все издания, которые считал сколько-нибудь приличными, и вернулся на главную страницу новостей. Формулировка изменилась: «Фигурант списка Лиги Свободы и Справедливости найден мертвым».

Но эту новость тут же вытеснила следующая: «Запрещенный ютуб канал «После дождя» анонсировал онлайн интервью с Андреем Альбицким». Олег тут же перешел на сайт «запрещенного ю-туб канала», воспользовавшись не менее запрещенным анонимайзером. До интервью осталось пять минут. Шел обратный отсчет. Цифры в строчке «смотрят сейчас» стремительно росли, приближаясь к миллиону.

Наконец, в кадре появился Альбицкий. Он сидел за столом на фоне темных обоев с абстрактным рисунком. На столе стояла чашечка кофе и ноутбук. Андрей слегка похудел и, пожалуй, постарел за то время, пока Олег его не видел, черты его заострились, в волосах появилась редкая седина.

— Андрей Аркадьевич, — спросил корреспондент за кадром, — вы видели сегодняшние новости?

— Российские? Конечно. Каждый день смотрю. Да, это мы… Сейчас нас вытеснят из топа.

Олег открыл новости в отдельном окне. Да, верхняя строчка уже была другой: «Андрей Альбицкий: «Да, это мы». Лига Свободы и Справедливости взяла на себя ответственность за смерть судьи».

— Какое это убийство по счету? — спросил журналист.

Надпись под видео гласила, что интервью берет корреспондент «После дождя» Александр Дюжий.

— Девятое, — сказал Альбицкий.

— За год?

— Саша, за два года. Мы активно работаем второй год. Это не очень много. Как было когда-то в Белоруссии примерно. И гораздо меньше, чем в Китае.

— Число убийств в год?

— Число смертных казней. Между прочим, наши официальные власти казнят больше. Меньше конечно, чем в Китае или США, зато не всегда по делу. Саша, мы не совершаем убийств. Мы исполняем приговоры. Очень взвешенные, очень обоснованные, вынесенные Судом присяжных Лиги. Каждый приговор можно оспорить. К сожалению, до сих пор нас не воспринимали всерьез, и мало кто этим пользовался. Теперь, надеюсь, ситуация изменится.

— Кому-то удалось отвести обвинения?

— Пока нет. Но, если фигурант списка или его адвокат вообще с нами связался, мы рассматриваем это как смягчающее обстоятельство. Наши приговоры трудно оспорить, но смягчить их вполне возможно. Сейчас наша юридическая служба рассматривает два прошения о смягчении приговора, еще одно мы уже удовлетворили. Так что, если осужденный выполнит наши требования — будет жить.

— Кто он?

— Пока я не буду обнародовать его имя. Если сделает хотя бы первый шаг — назовем. Да вы сами увидите.

— А если не сделает?

— Если не сделает в течение месяца — умрет.

— А что за требования?

— Они состоят из нескольких пунктов. Во-первых, осужденный должен уйти со всех должностей, которые использовал для совершения преступлений. Во-вторых, пройти курс психокоррекции у того психолога, которого мы укажем. В-третьих, заплатить штрафы. Столько, сколько мы скажем, и куда мы скажем.

— Лиге?

— Боже упаси! Мы не берем грязных денег. Уважаемым благотворительным организациям. И, в-четвертых, он должен искупить вину. Все.

— Что значит, «искупить вину»?

— Мы любим всякую безобидную, но неприятную фармацевтику. Одна или несколько инъекций. В зависимости от степени людоедства того, кого мы наказываем.

— Запрещенную во всем мире фармацевтику?

— Запрещенную, но повсеместно используемую спецслужбами.

— Из Америки возите?

— Саша, я не буду раскрывать конфиденциальную информацию, — сказал Альбицкий и улыбнулся.

«Зачем из Америки? — говорила его улыбка. — В нашем родном отечестве этой хрени до черта».

— У вас в списке есть человек… — начал журналист и замялся.

— Диктатора вы имеете в виду? Да, есть. Вас интересует, когда мы до него доберемся?

— Да-а… — кивнул корреспондент.

— Боюсь, не скоро. Саша, там очень серьезная охрана. На данном этапе развития нашей организации мы можем только использовать смертника, а я не готов жертвовать жизнью молодого хорошего парня или девушки для того, чтобы убить дряхлого старика, который все никак не навластвуется.

Лига не напоминала о себе почти полгода. Ну, кроме привычных Жене мелочей: пару раз надо было выпить какие-то таблетки и сдать кровь.

В ноябре взяла на себя ответственность за еще одно убийство. У подъезда своего дома был расстрелян полковник СБ Максим Немиров, которому Лига приписывала организацию убийства одного из лидеров оппозиции Владислава Ряскина, который был убит точно также: расстрелян у входа в дом.

Разумеется, на «ютубе» появился ролик от Альбицкого по этому поводу. Не сразу, где-то через неделю. Женя подозревал, что такие запаздывания объясняются желанием прикрыть исполнителей.

Андрей снимался в классическом интерьере, на фоне шкафов с книгами, но одет был неформально: в серый джемпер и джинсы.

«Лига берет на себя ответственность за казнь Максима Немирова, — сказал он. — Я обещаю, что и другие убийства оппозиционных политиков, активистов, журналистов и простых граждан, вставших на пути у властей, не останутся безнаказанными.

Я благодарю исполнителей. Это отважные и аккуратные ребята. Я рад, что случайных жертв не было.

Однако, если ваш родственник, знакомый или коллега по работе есть в нашем списке, и около его имени написано «приговор окончательный, в работе», мы настоятельно рекомендуем держаться от него подальше. Мы очень стараемся не задеть невиновных людей, но это сложная задача.

С такими персонажами, как Немиров, все однозначно. Они убийцы.

Но в нашем списке есть категория фигурантов, с которыми все сложнее. Это люди, на руках которых, строго говоря, крови нет. Зато тонны на языке, если можно так выразиться. Это государственные пропагандисты, которые занимаются пиар-прикрытием организованных властями убийств. С одной стороны, это только слова, а судить за слова не совсем соответствует нашим представлениям о справедливости. Но эти слова, сказанные с телеэкранов миллионам, обладают огромной разрушительный силой. И объективно вреда от таких пропагандистов гораздо больше, чем от убийц, которые по приказу властей берут в руки пистолет.