Список

Стремительные тропические сумерки подходили к концу, со слепящей быстротой сменяясь бархатной тьмой ночи, когда Винсент Пармелли под множественный перезвон цикад подъехал к дому Даниэлы и остановил машину. Вышел. По-хозяйски прошел в дом.

Впрочем, встретили его неласково.

— Почему ты так поздно? Где ты был?

Пармелли понял, что снова предстоит либо скандал, либо истерика. Он глубоко вздохнул, беря себя в руки и готовясь к худшему. Он очень устал.

— Гулял, — ответил он.

— Гулял? Почему так поздно? Где? Я звонила в тюрьму — мне сказали, что твое дежурство кончилось три часа назад! Почему ты не поехал домой сразу?

— У меня были дела.

— Какие у мужчины могут быть дела в такое время?

— Какое такое время? До полуночи еще далеко… Ты что, ревнуешь? — он неуклюже, из последних сил попытался разрядить обстановку и превратить вулкан хотя бы в фонтан. Нет, ничего не получилось.

— Дурак. Идиот. При чем тут секс? Подойди-ка к кухонному окну! Вон, смотри, видишь — машина? Она там стоит минут двадцать. А знаешь, чья это машина? Тех федиков, которые приезжали днем. Глупые агенты ФБР приезжали сюда снова, расспрашивали о тебе, говорили, будто ты едва не застрелил какого-то адвоката прямо у меня перед домом…

Это меняло дело. Усталости как не бывало. Пармелли мягко и неслышно, словно громадная черная пантера, подобрался к окну. Да, действительно. С обратной стороны дома, в переулке маячил «таурус» этих столичных пижонов. Некстати.

— Ты же говорил, что про нас никто никогда не узнает!

— А почему, собственно, про нас не должны знать? Раньше или позже мы поженимся…

— Не смей так говорить! Прошло лишь одиннадцать дней!

— А сколько надо? — жестко спросил он, сразу поняв, что она имеет в виду. — Сорок? Опять его предсмертный бред тебе покоя не дает, Даниэла? Да?

— А если это не бред? Если это не бред?!

В темноте кухни, едва нарушаемой серебристым светом фонарей снаружи, он видел, что Даниэлу колотит дрожь. Как это она сказала днем? Котенок на ветру…

— Иди ко мне, котенок, — сказал он тихо. — Я укрою тебя от ветра.

Он любил эту женщину. Глупость какая. Истеричная, взбалмошная, то ли до сих пор влюбленная в своего громилу, то ли вообще не способная любить… А вот поди ж ты. И ведь ей не прожить без меня, думал он. Не вытянуть. Жизнь — жестокая гонка, в которой все стремятся обогнать друг друга любой ценой, но никто не стремится докатить до финиша первым. Просто каждый хочет ехать как можно дольше и обгонять как можно больше и чаще. Если у тебя лопнула шина или заглох мотор, к тебе бросаются не техники с запчастями, а грабители, чтобы тебя растащить на запчасти. А уж если ты — женщина… вдова казненного… Винсенту Пармелли было жалко эту истеричку едва ли не до слез. Наверное, если бы жизнь ее была нормальной, и она сама была бы нормальной.

«Хотя, — подумал Пар мел ли, кладя огромные ладони на хрупкие плечи, — это же самое мог бы сказать о себе каждый ненормальный.»

И Скалли, и Молдер отчетливо видели, как Винсент Пармелли подъехал к дому, вышел из машины и открыл дверь своим ключом. Некоторое время оба молчали. Все снова казалось очень ясным.

— Если женщине становится одиноко, — философски изрекла Скалли и провернула ключ зажигания, — ей некогда дожидаться реинкарнации мужа.

Ист-Пойнт, округ Леон Тюрьма штата Флорида

Сэм Бакли, почему-то избегая выпускать документы из рук, сам перебирал регистрационные документы своих подчиненных, а агенты ФБР, голова к голове, точно влюбленные голубки, следили за мелькающими перед ними фотографиями персонала.

Впрочем, выражения на их лицах были отнюдь не голубиные.

— Этот, — сказал Молдер.

— Да, — подтвердила Скалли.

— Винсент Пармелли, — сказал Сэм Бакли. — Тридцать два года, уроженец Иллинойса, некоторое время работал в полиции. У тамошнего начальства на хорошем счету. Был ранен и переведен на более спокойную,директор тюрьмы кривовато усмехнулся, — работу. Вы своими глазами видели его со вдовой Нича?

— Да, — ответила Скалли. Молдер только кивнул. — То есть не с нею, но… он вошел в ее дом, как человек, который там живет.

— Совсем забавно, — процедил Бакли и поднял трубку местного телефона. — Джози… Цыпонька, сделай мне срочно график дежурств Винсента Пармелли за последние две недели. Когда приходил, когда уходил… Срочно.

Положил трубку.

— И еще, — нерешительно проговорила Скалли.

— Да?

Она покусала губу.

— Я не рассказывала, но в первый же наш визит сюда, вчера… Этот человек подловил меня в темном углу… не усмехайся, Молдер, именно так!..

— Я и не думал усмехаться.

— И рассказал про список Нича. Собственно, от него я впервые и услышала это слово — список. Именно Пармелли навел меня на Рока.

— Так он и был связан с Роком! — удовлетворенно воскликнул Сэм Бакли и от избытка положительных чувств даже прихлопнул ладонью по личному делу Винсента Пармелли, лежавшему на его столе поверх других.

— А вы не думаете, — спросила Скалли, — что он не только связан с ним? Что он-то и убил Рока?

Сэм Бакли оттопырил нижнюю губу. Почему-то он не знал, что сказать.

— Я не так хорошо знаком с этим Пармелли, — промямлил он затем. Его замешательство было совершенно необъяснимым. Наверное, просто давало себя знать напряжение последних дней. И Скалли, и Молдер чувствовали, что у них в мозгах тоже распрямились все извилины и там не осталось уже ни единого поворота, из-за которого могла бы выскочить какая-нибудь неожиданная, свежая мысль. — Его перевели к нам каких-то полгода назад. Добросовестный, исполнительный… Вроде бы — честный. По-моему, толком он ни с кем за это время не сблизился… — Бакли опять криво усмехнулся, — За исключением жены Нича, похоже. Нет, не могу сказать определенно. Не исключено…

— Согласно показаниям адвоката Нича, на днях Пармелли выгнал его из дома миссис Мэнли, угрожая оружием, — уточнила Скалли.

— Что-о?!

— Именно так.

— Что это за адвокат Нича?

— Вы не помните? Дэнни Шорез.

Лицо Бакли дрогнуло, словно поверхность лужи, в которую кинули камень. Круги еще не пошли, но первое сотрясение всегда заметно, если присмотреться внимательно.

— Вы его знаете? — уточнила Скалли.

— Теперь его все знают, — после небольшой паузы ответил Бакли и тяжело вздохнул. — Интересно все скрутилось… Час назад Дэнни Шорез был найден мертвым в собственной квартире. Задушен.

— Господи, — сказала Скалли, — Мы же разговаривали с ним не более четырех часов назад…

— Он был дома один?

— Совершенно один. И довольно пьян.

— И сильно напуган чем-то, — добавил Молдер.

— Так, — сказал Сэм Бакли, — Когда, вы говорите, Винс Пармелли приехал к Даниэле?

— Минут через двадцать — двадцать пять после того, как подъехали к ее дому мы.

— Вы ехали туда прямо от Дэнни?

— Да?

— Если Винс тоже ехал туда прямо от Дэнни, как раз этих двадцати минут зазора ему вполне хватило бы, чтобы придушить Шореза. Дело-то, прости Господи, недолгое.