Список

— Пошли-ка и мы.

— Пошли, — ответил Молдер, не трогаясь с места.

«Крайслер» Сэма Бакли стремительно уменьшался, уносясь в сторону Таллахасси по прямому, как стрела, известково-белому в слепящих солнечных лучах шоссе. До «крайслера» было уже ярдов восемьсот, когда он резко вильнул в сторону, потом в другую, потерял управление и, не снижая хода, выкатился в поле. Его кинуло раз, другой, на третий раз он взлетел так, словно пытался стать самолетом; точно на его пути встало одно из немногочисленных, но могучих, старых деревьев. Даже с такого расстояния было видно, насколько страшен оказался удар.

Хлопок и надсадный скрежет долетели секунды через три.

— Господи… — сказала Скалли.

И сама себя поймала на том, что в эти дни поминает Всевышнего слишком часто. Необъяснимо часто.

* * *

…Капот «крайслера» был промят, будто бумажный, до самой кабины. А в самой кабине — это они заметили, еще подъезжая, — было необъяснимо темно. Словно стекла за истекшие пять минут кто-то старательно зачернил. Закоптил. Закрасил.

Нет, это оказались не копоть и не краска.

Салон машины Сэма Бакли был полон мух. В замкнутом объеме натужно и всполошенно метался плотный, словно бы жидкий рой — как если бы густую черную жидкость, полную зеленых блесток, какая-то гигантская рука рассеянно крутила в поднятом в воздух стакане. Слышно было, как мухи гудят внутри.

— Откуда столько мух? — пробормотала Скалли, лихорадочно дергая дверцу; дверцу заклинило от удара, — Молдер, помоги же! Может, он еще жив!

Молдер неподвижно стоял рядом и сквозь странным образом уцелевшее ветровое стекло смотрел в вертящуюся, полную острого зеленого мерцания тьму внутри салона.

— Он мертв, Скалли. Не суетись. Наверняка мертв.

Такая убежденность и такой покой были в его голосе, что Скалли и впрямь оставила ручку дверцы и растерянно замерла, в недоумении глядя на бледное, ничего не выражающее напарника.

— Повелитель Мух — один из титулов сатаны, — тихо сказал Молдер.

— Что? — выкрикнула Скалли.

— Может быть, Дэйна, нам всем даются эти сорок дней после смерти, — проговорил Молдер. — Может быть, главные искушения воздушных мытарств — это возможность так или иначе вмешиваться в мир тех, кто остался тут. В жизнь живых.

— Что?! Ты бредишь, Молдер!

— Но ни один порядочный человек не делает этого, Дэйна. Ни один. Уходя — уходи. Не мешай живым, не смущай их и не путай, у них хватает живых проблем. Самое большее — дать о себе знать… предупредить о чем-то, как Гамлетов отец… выручить напоследок… Помочь. Спасти. А этот — ты посмотри, Скалли, он всех свел с ума и сделал подонками и преступниками. Одной лишь угрозой своего возвращения. Даже оттуда он не придумал ничего лучше, чем убивать и калечить. Мстить, видишь ли, за свою поруганную честь… вора и убийцы. Мстить тем, кто просто выполнял свой долг, тем, кто защищал других людей, даже тем, кто при жизни его любил… Он возомнил себя Богом — но именно поэтому на деле его хватило лишь на то, чтобы сделаться сатанишкой пятиразового употребления. И все. Нечего сказать, достойно провел последние сорок дней, дарованные людям Всевышним.

Скалли поняла, что лучше сейчас на Молдера не орать. Он невменяем. Это похлеще всех его летучих тарелок. Неровен час теперь он начнет с тем же упорством искать следы сатаны.

Она отвернулась и сунула руку в карман, за трубкой, чтобы вызвать врачей и аварийщиков.

«Дорого дала бы, чтобы все-таки узнать, кто еще работал с Пармелли», — думала Скалли, проворно нащелкивая номер на клавиатуре трубки.

«Дорого дал бы, чтобы хоть одним глазком увидеть, где сейчас Нич», — думал Молдер, остановившимся взглядом уставясь в крупитчатый мглистый вихрь за ветровым стеклом.