Спокойных не будет

— Внимание, товарищи,— Елена приподняла руку.— Следующий вопрос не совсем обычный, и к нему — предупреждаю — надо отнестись с пониманием, с душевной тонкостью. Член нашего коллектива комсомолка Катя Проталина обратилась к нам за советом. У нее нет родителей, она здесь одна и поэтому пришла к нам. И поступила правильно, на мой взгляд. Зазорного или предосудительного в этом нет ничего. Она считает нас, наш коллектив, своей семьей, да, да, она мне призналась в этом, а мы ее тоже все полюбили: честный и работящий человек. И мы обязаны принять участие в ее судьбе.

У Трифона кончилось терпение.

— Да не тяни, Лена! Знаем мы ее не меньше твоего! В чем дело?

— Подожди, не кричи.— Елена выдержала паузу и сказала: — Кате сделал предложение Аркадий Растворов.— Она почему-то повернулась к нам, студентам, сидящим отдельно, в сторонке.

Наступило молчание.

— Вот так клюква! — Трифон завозился на стуле.

Анка потолкала мужа в спину.

— Сиди тихо!

Трифон не унимался:

— Ну и выбрала!.. Среди своих не нашла, значит.

Черные глаза Бори Берзера заблестели, он был доволен — вот результат его влияния на Аркадия. Волнуясь, застегивал и расстегивал ворот клетчатой рубашки, пуговица оторвалась, он сунул ее в кармашек.

— Почему среди своих? А мы разве чужие? — спросил он.

— Конечно,— ответил Трифон.— Отработали свое — и в столицу...— Он запустил пальцы в густые волосы.— Жалко Катю, ребята!..

Вадим Каретин встал, облизнул пунцовые губы.

— Чего ты ее жалеешь? Не в плен угоняют. Она должна быть счастлива. Такого парня заполучила!..

— Одну минуту,— остановил его Петр. Он вышел в коридор и тут же вернулся вместе с Катей. На ней было все то же легкое платье в горохах, туфли на каблучке, к щекам прильнул румянец, глаза опущены, пальцы сплетали и расплетали конец косы.

Мы молчали, глядя на нее. Я спросила себя: могла бы вот так же, как она, прийти к друзьям за советом, с самым сокровенным прийти? Я не спрашивалась никого, когда решила бежать из дому к Алеше,— убежала, и все. Но если бы условия были иные, вот как эти, мне тоже был бы нужен дружеский совет и напутствие?

— Катя, ты любишь Аркадия? — спросил Петр.

— Да,— чуть слышно ответила она, не переставая теребить в пальцах косу.

Алеша подался к ней, привставая.

— Но ты знаешь, какой он?

— Сатана,— определил Трифон.

— Нет.— Катя подняла глаза, в ясной ключевой глубине их бесновалось, гуляло, искрилось счастье.— Он хороший, душевный, ласковый. И он очень умный, сильный!..

В эту минуту вспомнили мы все — Алеша, Анка, Трифон, а в особенности Петр и Елена, да и Вадим Каретин тоже — каток в Парке культуры и отдыха, когда Аркадий сказал Петру, кивнув на Елену: «Ты ее получишь только в разобранном виде. По частям...»

— Что же ты решила, Катя? — спросила Елена.

Катя опять опустила взгляд — счастье упало к ногам; будто ветерком сдунуло со щек живые листочки румянца.

— Как вы скажете. Может, я ошибаюсь в чем-то...

— Посиди,— сказала Елена.

Вошел Аркадий, встал, прикрывая спиной дверь. Он был бледен, возбужден, глаза тревожно смотрели на Катю.

— Проходи, есть место,— сказала Елена.

— Я постою. Катя, выйди.

Катя вдруг заторопилась.

— Да, я лучше уйду?..

Елена кивнула ей, соглашаясь, потом обратилась к Растворову:

— Что скажешь, Аркадий?

— Спрашивайте, скажу. Впрочем, я и так скажу: никогда бы не пришел сюда добровольно, в голову не взбрело бы — стоять перед вами, отчитываться. Это все противоречит моим взглядам. Но если Катя захотела — я вот, перед вами.— Взгляды Аркадия и Петра встретились, словно столкнулись, не в силах разминуться.— Старое будете вспоминать? — спросил Аркадий.

— Будем,— ответил Петр.

Расталкивая сидящих, перепрыгивая через скамью, задевая коленями за углы табуреток, Аркадий бросился к Петру.

— От тебя когда-нибудь уходила женщина? К другому! Ты знаешь это чувство, испытал?

— Да,— сказал Петр.

— Страшнее пытки нет у человека. Не бывает! — Аркадий выкрикивал слова хрипло, захлебываясь.— Я смотрел на небо, по нему плыли облака. Белые, чистые!.. А мне они казались черными, как ночь! Я катался по земле и выл от отчаяния. И грыз эту землю... Ушла женщина! Теперь эта женщина сидит передо мной,— Он показал на Елену.— Она мне стала чужой. Я полюбил другого человека. По-настоящему. Быть может, впервые...— Он отвернулся от Петра и так же порывисто вышел, бросив на ходу: — Суд остается на совещание...

Поначалу я думала, что заседание это обычное, скорее формальное, как у нас часто бывает: составят протокол, еще одна галочка появится в отчете, в общем, поговорят, посмеются, пожурят кого нужно и разойдутся до другого раза. Но после того как я увидела Серегу Климова, стоящего на коленях, и товарищи по работе, комсомольцы, определяли его жизненную судьбу, после того как Растворов, этот норовистый и своевольный человек, попросил не разрушать его счастья, я убедилась, что крошечный, в сущности, коллектив этот обладает огромной силой и властью.

После ухода Аркадия наступила минутная тишина. Трифон, заскрипев стулом, повернулся к Елене:

— Можно мне высказаться?

— Говори.

— Я бы-не советовал Кате выходить за него. Вы заметили, как он вышвырнул ее отсюда? Одним словом, он ее сломает в два счета.

— Сломает и бросит,— сказал Илья Дурасов,— Пока молоденькая да свежая — мила, хороша, а привыкнет и отодвинет в сторону — другую ему подавай. Такой человек к семейной жизни не приспособлен...

Вася выкрикнул, прерывая Илью:

— Проталина еще не раскусила его, а мы-то знаем, что это за птица!

Боря Берзер встал, рука метнулась к вороту рубашки, отыскивая пуговицу.

— Вы несправедливы, ребята,— сказал он.— К Растворову и я относился так же, как вы, с неприязнью, осуждал вместе с вами. Но все, как говорится, меняется. Меняются и взгляды на вещи, на события, на людей. Меняются и сами люди. Аркадий изменился к лучшему.

— А как он очутился опять в институте? — спросил Вася.— Его ведь исключили!

Берзер замялся, пожал плечами в затруднении.