Справедливость для всех. Том 1. Восемь самураев

Прекрасная, благородная, возвышенная идея защиты сирых и убогих превратилась в предприятие не только опасное, но и сомнительное. Елена добросовестно вспоминала классику и не находила там чего-то подобного. После тяжелого и неприятного разговора с бретером лекарка осознала, что поступила слишком уж торопливо и некорректно, «вписав в блудняк» соратников без их согласия. Теперь же… Елена все чаще ловила себя на мысли, что, вероятно, сама идея изначально была ущербной и глупой.

Можно повторить без счета, дескать, таков «крестьянский менталитет», нельзя ожидать от людей высокого средневековья, в лучшем случае Ренессанса, модус операнди жителей ХХ века, выходцев из эпохи национальных государств. Здесь и понятия «нация» пока нет… Все за воротами — уже потустороннее, любой вооруженный человек — естественный враг и угроза. Можно… Но тут как с повторением слова «халва» — слаще во рту и легче в мыслях не становилось. И Елена всерьез начала думать о том, что, быть может, Шапюйи не был трусом, а просто лучше понимал ситуацию. И стоит эту лавочку свернуть… пока не поздно.

— Так себе, — сказал Бьярн, в свою очередь внимательно обозрев место действия. — Очень так себе. Я бы все это прошел, как пальцем в жир.

— Да, — с кислым видом произнесла Гамилла. Было неясно, ее угнетает ситуация или необходимость соглашаться в чем-либо с Бьярном. — Если пойдут на штурм, останавливать придется у самых ворот. А то и за воротами…

Елена хотела привычно сделать вид, что знает, понимает и вообще у нее Хитрый План, однако подумала и решила — хватит уж играть в старого мудрого ронина, уставшего от череды битв.

— Я не знала… — честно призналась она. — Не ожидала. Мне казалось, все должно быть… по-иному.

Было жарко и стыдно. И еще думалось — хорошо, что Артиго не видит, не слышит.

Бьярн шумно вздохнул, поправил здоровенный меч на поясе.

— Бывает, — неожиданно сказал он.

— Что? — глупо спросила Елена с пылающими ушами.

— Бывает, — повторил разбойник-искупитель. — Добрые дела обычно так и вершатся. Через жопу. Это злодействовать легко.

— Се разумный глас знатока и мастера, — буркнула Гамилла. Бьярн, конечно же, услышал и вместо едкого ответа лишь криво хмыкнул.

— Так или иначе, — рассудила арбалетчица. — Сильно больше нам уже не успеть. Потому укрепимся духом и положимся на Господа нашего.

Бьярн молча хлопнул ладонью по сердцу и поднял вверх указательный палец. женщины повторили жест, соглашаясь, что Бог един и сила Его безгранична. Изувеченный рыцарь проворчал «пойду, гляну, как толстопузый блевунчик» и спрыгнул на землю.

Елена и Гамилла помолчали немного. Меж домами поплыл запах варева, но вместо желания зарядиться калориями женщина чувствовала… страх. Вернее сказать — приближение мерзкого, слишком хорошо знакомого чувства, когда в животе вместо кишок извиваются скользкие угри, а у горла стоит желчная горечь.

— Возьмешь арбалет с моста? — Елена не стала уточнять, о каком оружии идет речь, Гамилла и так поняла, что Хель имеет в виду один из трофейных. Второй, к сожалению, затонул вместе с хозяином…

— Самострел, — поправила «госпожа стрел». — Да, возьму.

Ну, хоть что-то хорошее, подумала Елена. Гамилла питала к трофейному арбалету-самострелу все ту же необъяснимую ненависть, которая заставила поломать отличный баллестр. А лупить по забронированным кавалерам из пращи — занятие малополезное.

— Можно как-нибудь застрелить их предводителя насмерть? — спросила Елена, главным образом, чтобы отвлечься от зловещих симптомов грядущей паники. — Было бы проще. Раз — и наповал. А прочие разбегутся в ужасе…

Она умолкла, поняв, что несет чушь.

Арбалетчица помолчала, синяя татуировка на челюсти двинулась, будто зажив собственной жизнью. Елена вздохнула, готовясь к сокрушительному падению авторитета в глазах по крайней мере отдельно взятой спутницы.

— Ты ведь не знаешь, как действует волшебство стрелометания? — неожиданно спросила Гамилла.

— Нет, не знаю, — ответила Елена и тут же ахнула, не сдержавшись. Лекарке по умолчанию казалось, что магия такого рода — «личная», происходящая от носителя. Елене и в голову не приходило, что колдунство может быть еще и привязано к инструменту. Теперь, после наводящего вопроса, внезапно все встало на свои места.

— Вот именно, — вздохнула Гамилла, понурившись. Было видно, что тема ей неприятна и навевает тяжелую грусть, однако женщина через «не хочу» цедила сквозь зубы тяжкие слова.

— Мой зачарованный арбалет… забрали.

Елена сжала губы, стараясь «удержать лицо», не выразить всю гамму чувств, что рвались наружу. Она-то помнила обстоятельства, при которых арбалетчица по ее же рассказу лишилась оружия. Неудивительно, что Гамилла с такой болью вспоминает потерю. Однако… зуд любопытства и вполне искреннее желание помочь все же толкнули Елену к новым расспросам.

— А если купить или сделать новый арбалет и…Зачаровать его?

Гамилла вновь покосилась на собеседницу, поджав губы и неестественно выпрямившись. Казалось, она сейчас жестко прервет беседу, однако госпожа стрел все же ответила:

— Это возможно. Надо или обратиться к семье… или собрать несколько наших. И провести над оружием ритуал. Тогда сработает… может быть. Иногда не получается.

На языке у Елены вертелся следующий вполне естественный вопрос «так почему бы не сделать?», однако женщина вновь решила помолчать, и опять молчание оказалось к добру. Гамилла ответила сама, хоть и с прежним нежеланием:

— И конечно нужно будет подробно пояснить, что с утраченным оружием. Почему случилась утрата.

Елена уже и сама была не рада, что подняла тему, и самооправдания «я же не знала» помогали слабовато. Наверняка для Гамиллы каждое использование нормального оружия становилось мучением, напоминая, чего лишилась госпожа стрел. Терпеть можно долго, и все-таки боль утраты оказалась невыносимой.

Сколько же денег растоптала Гамилла?.. С куплей-продажей стрелкового оружия Елена дела не имела, однако слышала, что стоимость годного арбалета вполне могла сравняться с хорошим клинком, а то и превзойти. Сложность (соответственно, цена) заключалась в дуге, которая требовала и качественный металл, и правильную закалку. Плюс механизм взведения.

— Мне кажется… — Елена опять запнулась, терзаясь сомнениями, нужно ли здесь что-то говорить. Не лучше бы вспомнить старую мудрость «язык мой — враг мой»? И все же решилась. — Кажется, что первична тут сила посвященного. И если подумать… постараться…

Она умолкла, поняв, как глупо это звучит с точки зрения Гамиллы. Стало немного стыдно, а затем и много.

— Эх, — вздохнула Елена и решила, что в сложившихся обстоятельствах честность с откровенностью будут лучше всего. — Извини. Глупо вышло. Я… не хотела бередить душу.