Справедливость для всех. Том 1. Восемь самураев

Попутно оздоровительным процедурам три женщины — Лара, Мара и Витора — провели оперативную инвентаризацию трофеев. Неожиданно победители оказались довольно состоятельными людьми, потому что «живодеры» успели награбить по-взрослому, да и сами были носителями ценного имущества. Одна лишь мысль о том, чтобы владеть чем-то из затрофееного, вызывала у Елены рвотные позывы. Ей все время казалось, что на монетах, оружии, платье остались незастиранные пятна крови. Но хозяйственная Витора взяла все обязанности на себя. При этом девушка продолжала энергично учиться, ее прогресс в грамоте удивлял. Служанка-казначей уже пыталась вести опись имущества, Елена с трудом сдерживала смех, глядя на эту бухгалтерию, расписанную ужасными каракулями, однако припоминала, что еще месяц назад девчонка отказывалась даже притронуться к цере, боясь испортить господскую игрушку. Интересно, что в итоге вырастет из девицы с расплющенными ушами?..

Пока лечились, считали, собирались — произошло несколько занимательных бесед.

Для начала горбун-костоправ выразил желание пойти дальше с компанией. Он кого-то потерял в страшную ночь, еще с кем-то разругался вусмерть и решил осесть в городе, презрев общинные устои. Елене показалось, что несчастный мужик попутно хотел и набраться лекарской мудрости у господской бабы, но вникать глубже она не стала. Хочет — пусть идет, слава Пантократору, лошадей и телег теперь хватало.

Осиротевший барон Кост цин Дьедонне никого ни о чем просить не стал, его слуга уведомил Армию, что господин изволит выбрать их временными попутчиками на какой-то неопределенный срок. Еще барон надрался, поминая Барабана, до такого состояния, что ему всерьез готовились копать могилу, но то ли Пантократор в атрибуте Упокаивающего решил: еще не время, то ли феноменально здоровая наследственность опять выручила — Кост выжил. И забрал себе лучшего коня из трофейных, в чем ему не препятствовали.

А дальше стало интереснее…

* * *

Арнцен Бертраб с повязкой на голове казался еще более смешным, только лицо у него было грустное и потерянное. Дядька избежал серьезных травм, отделавшись ушибами, но взгляд имел виноватый и побитый, хотя вроде бы и не с чего. Оба косились друг на друга и Бьярна, гадая, что понадобилось зловещему старику.

— Рассказывай, — сумрачно приказал Бьярн Дядьке.

— Чегось?

— Не придуривайся, ты около законных родичей терся, язык навострил. Так что все эти «тута», «тама» и «чегось» засунь себе… — Бьярн криво усмехнулся. — Я видел, как ты парня сначала под топорами оставил, но затем вытащил. Будто совесть заела. Так что рассказывай.

Младший Арнцен удивленно выпучил глаза, задвигал челюстью.

— Ну а чего тут говорить-та… — забормотал Дядька, однако с такой неуверенность, так рыская взглядом, что даже Елена, вообще не умевшая читать по лицам, все поняла. Ну, или почти все.

— Эх… — тяжело вздохнул искупитель. — Вот всегда так, никто свои грехи не признает, думает, что несказанное равно неслучившемуся. А Господь то все видит. От Него ладошкой не закрыться.

Елене показалось, что сейчас рыцарь попросту врежет старому «няню», однако Бьярн удивил — в очередной раз. Страшный искупитель глянул на понурого бородача едва ли не с отеческой укоризной и мягко спросил:

— А дай-ка я угадаю. У парня матери нет, есть мачеха, верно?

— Д-да…

— И, наверное, верховодит в замке всем и всеми?

— Ага, — проворчал «нянь», уставившись в земляной пол.

Молодой рыцарь переводил недоуменный взгляд с искупителя на старого помощника и морщился, напрягая не слишком изощренный ум в попытке понять суть разговора.

— И детишки, небось, от второго брака имеют место быть? — еще участливее вымолвил Бьярн.

— Ага, — повторил бородач еще тише.

— Сколько?

— Д-двое. Было три малышка, но младшенькую, девчонку, Параклет прибрал. Горячка…

— И правило первого наследника? — кивнул Бьярн. — Владение отходит первенцу, остальным по мелочишке, чтобы не пошли по миру?

На сей раз его собеседник ничего не сказал, только ниже опустил голову.

— Хе. Еще вот что. Брательник твой хорошо должен получать с арендаторов. А смотрелся нищим, простому мессеру был рад. Жена с долгами в дом вошла? — продолжал выспрашивать Бьярн.

— Да…

Рыцаренок, жалкий и недоумевающий, по-прежнему щелкал челюстью, не в силах что-то произнести.

— Понятно, — задумчиво сказал Бьярн. — Ну, так я и думал. Старший сын отправляется стоять насмерть против банды «живодеров». А при нем сбродная команда, абы что нашлось. Тут фуфло на просвет видно, — искупитель повернулся к рыцаренку со словами. — Ну что, понял, наконец?

— Н-нет, — выдавил тот, пуча недоуменные глаза как лягушонок. — Извольте объясниться…

— Баламошка наивная, — беззлобно сказал искупитель, ухмыляясь половиной лица. Рыцаренок встрепенулся, желая сатисфакции, однако наткнулся на колючий, неприятный взгляд изувеченного бойца. Ни у кого не было сомнений, что случись драка — Бьярн уделает юного противника безоружной рукой и не напрягаясь.

— Сиди, пустая голова-бестолковка, — все так же беззлобно посоветовал старый убийца, опять вздохнул и таки снизошел до пояснений. — Мачеха твоя с двумя парнями. Им бы в люди, да в рыцари. Но у папеньки доходов вроде и много, а расходов еще больше. И на пути у младшеньких — сын от первого брака. Старший. Ненужный. Дальше сам догадаешься?

Юноша выпучил глаза еще сильнее, получилось забавно и в иных обстоятельствах могло бы вызвать здоровый смех… Если бы за потешным видом не скрывалась обычная и некрасивая драма.

— Нет, — прошептал рыцаренок побелевшими губами. — Нет… но как же… батюшка ведь…

— Дай-ка я погадаю дальше, — хмыкнул Бьярн, поворачиваясь к «няню». — Мачеха намекать ничего не стала, приказала просто — парень вернуться живым не должен. Иначе самого со свету сживет и никто тебе не заступа. С одной стороны хоть и брат, но все ж единоутробный, не признанный. С другой жена из правильной семьи, тронь такую пыню, можно и самому головы не сносить. Чью сторону барон возьмет, гадать не нужно. Так?

Молчание было ответом. Красноречивое и трагическое молчание.

— И что же ты приказ не выполнил? — безжалостно поинтересовался искупитель. — Ведь почти сделал, самую малость осталось.

— Не смог… — Дядька часто моргал красными веками, выцветшие от возраста зрачки расширились. — Я же… он же у меня на руках… считай, как сын…Кого Бог дал, все поумирали. А тут… от коротыша подстольного до мужчины, все у меня на глазах. Под моим приглядом… Как же я его…

— Хм… — нахмурился Бьярн. — Тогда интересно. Кто же тебе назначил приговор исполнять? Я думал, мачеха, но сомнительно теперь. Бабы не умные, но хитрые. Ты парню как отец, выходит, на такое дело тебя посылать опасно. Для дела.

— Брат, — прогудел едва слышно Дядька. — Они с женой долго ругались насчет этого…

— Ну вот, теперь все на своих местах, — удовлетворенно вымолвил Бьярн. — У батьки совести, надо полагать, мал-мала осталось. Против супружницы и семьи ейной не решился пойти. Но сына отправил с единственным человеком, который мог его уберечь. Видать на ум твой понадеялся, что вам хватит разумения бежать, не оглядываясь. Мешочек с добрым серебром дал на дорожку?

— Дал… сказал, мало ли что…

— Семейка, — качнул головой Бьярн. — Кстати, у них там все по любви или у нее кулак, что стальная рукавица, стиснет — не вырваться?