Справедливость

Главное сейчас — понять стратегию. А для этого нужно ещё дособрать информацию.

— Лучше бы, конечно, ты и этих двоих проконтролировал, — Рома кивает Карлику на бородачей, продолжая мысленно крутить варианты. — Это бы многое облегчило. Нет человека… — Рома не заканчивает понятную в данном контексте фразу.

— Хотел. Священник не дал. — Азамат, не стесняясь, указывает взглядом на попа. — Хотя первого и сам исполнил. Он сам не согласен, но предлагаю: пишите жмура на меня.

Азамат напрягается после этих слов. Рома на секунду запинается, подбирая слова: как сообщить Карлику, что они сейчас все вместе будут нарушать закон по-взрослому? При попе. Во благо, бл*дь… Вместо того, чтоб раздеть этого попа до исподнего (заодно поправляя Ромино благосостояние).

Но в этот момент неожиданно прорезается сам поп:

— Рабы божьи, один момент. Вы оба ошибаетесь.

Немая сцена: Азамат ждёт, что скажет Рома. Поскольку после прибытия «старшего», которому безоговорочно доверял, Карлик психологически «откатился» в состояние эмбриона (видимо, после перегрузки, думает Рома). И сейчас скорее ждёт команд от Ромы, чем готов генерировать решения сам. Ну а чё, дело понятное…

Сам Рома пока только видит цель. При этом, не успев спланировать подробно (и начисто) варианты её реализации. Но странный поп в очередной раз сбивает с курса хорошие мысли Ромы. Движущиеся в правильном направлении.

— В чём мы ошибаемся? — осторожно спрашивает Рома, ловя себя на том, что уже боится новостей от священника.

— Насчёт этого, — поп кивает на мужика, которого, сам и отоварил (по словам Карлика, которые поп и не думает отрицать). — Он жив. Просто без сознания.

Продолжение немой сцены.

— Как так? — первым хмурит брови Азамат. — Вы же его крестом, в висок…

— Не в висок, — качает головой священник. — Сбоку в лоб. И да, крестом. Как раз для того, чтобы не убить. — Непонятно добавляет поп. — Он жив, просто временно парал… Извиняюсь. Временно без сознания. Нокаут.

Рома автоматически отмечает, что в глазах Карлика плещется редкое для того непонимание. Можно сказать, парадоксально редкое.

— Вы уверены? — поднимает вверх брови сам Рома, чувствуя странную пустоту и в эмоциях и в мыслях.

Если жмур жив, и вовсе не жмур, то это вообще — просто сказка. Это не просто облегчает задачу. Это, можно сказать, снимает сразу три бремени с одной шеи. И переводит дебют из разряда проигрышных в беспроигрышные.

— Шутите? — отзеркаливает Роме поднятой бровью поп. Затем переводит взгляд на Азамата. — Да вы что, белены объелись?.. Вы это сейчас серьёзно?..

Затем священник что-то бормочет, делает шаг вперёд (ты смотри, как плавно перетёк, ревниво замечает Рома. Видимо, Карлик-таки прав в рассказе насчёт него…), приседает над злосчастным бородачом (ставшим предметом такого!.. диспута, ещё и в такой обстановке), затем хлопает бородача по плечам, по щекам, делает ещё какие-то манипуляции (скрытые от Ромы телом попа). Рома со спины спокойно наблюдает за манипуляциями попа: если бородатый — труп, то трупу точно хуже не будет, чего нервничать. Особенно в свете задуманного Ромой…

В конце концов поп поднимается с корточек и отходит в сторону.

А «труп» действительно глубоко вдыхает, выдыхает и начинает постанывать, не открывая глаз.

— Ё**… — Рома с размаху впечатывает недокуренную сигареты в песок под ногами. — Бл***…

— Не сквернословь, раб божий, — неожиданно озвучивает под руку поп, погружая Рому в стопор ещё на пару секунд. — Говорю же вам, жив он…

— Я подумал, что вы его убили, — первым приходит в себя Азамат. Оглядываясь по сторонам, отмечая дистанцию до областных «коллег» Ромы, стоящих у машины, и продолжая, — видимо, показалось в горячке… А вы не поправили. Священник, а ещё обманываете, — в глазах Азамата плещется нешуточная, почти детская обида.

— Очень раскаиваюсь, — неожиданно начинает смущаться поп под взглядом Азамата. — Мои извинения. Неудачно пошутил. Именно в тот момент, по слабости своей, хотелось как-то разрядиться. Сподобился на неудачную и глупую шутку… Ещё раз мои извинения.

— Да и ладно, — Рома неожиданно погружается в наредкость благостное настроение.

Посмеиваясь про себя: всё прямо как в анекдоте. В том самом, что повествует о неожиданно вернувшемся домой муже. Который на самом деле оказался лучшей подругой и ещё одной девушкой.

— Это совсем другой коленкор, — Рома быстро мысленно перестраивает алгоритм дальнейших действий. — Это в корне меняет ситуацию. Карлик, харэ бледнеть. Бери батюшку, ищите свою официантку, и давайте её сюда. Мне с неё заява нужна… Это раз. О попытке изнасилования. Плюс с неё б ещё следы с тела снять, если, говоришь, её тащили силой… Это два. Три. Повара своего тоже ищите: пусть пожрать сготовит, вон моих соратников накормить надо… Для дела.

— Сбежал повар, — сплёвывает Азамат. — Я ж рассказал… Если сейчас найду, сам ему проредю. Прорежу… Как правильно по-русски?

— Не надо, — подключается священник. — Я приготовлю. Пойдёмте…

* * *

— Языком не болтайте. Никому, ни о чём. — Говорит Рома Азамату, косясь на священника, через некоторое время. Сидя за отдельным столом на улице и с аппетитом поглощая третью тарелку какого-то супа, удачно сваренного Азаматом в паре с его неожиданным напарником. — Пожалуйста. А этих я заберу… — Рома кивает на бородачей, уже взятых в оборот подъехавшими по сигналу дополнительными экипажами.

— Это нормально? Вам не аукнется, тащ-лейтенант?

— Да окстись, — выдыхает с набитым ртом Рома, поперхнувшись горошинкой чёрного перца. — Видно же, что гастролёры! Шокер, холодняк… Вы, кстати, молодцы, что в машины не сунулись. Скажем, найденное там компенсирует мне ночной ущерб от твоего спасителя, — Рома насмешливо указывает взглядом на священника. — Он понимает, о чём я… Я не вижу правовых оснований для вашего задержания, — продолжает Рома, многозначительно глядя на Азамата и возвращаясь к супу. — А скорее всего, вообще вас выведу за скобки. Потому и говорю: не болтайте просто…