Спроси у реки

– А Квасова?

– А! Стала орать, что засудит его на фиг. Дрын, не оборачиваясь, послал ее куда подальше, и все.

– На этом их ссора и закончилось?

– В общем, да. Квасова стала ползать на карачках и клумбу в порядок приводить. Мы после этого почти сразу ушли. А то и нам досталось бы. Мы и так с ней уже ни один раз ругались. За несколько дней до этого у нас мячик отлетел на ее любимую клумбу, так она стала такое на Маркова орать, что он нас сам попросил уйти.

– А что она орала?

– Да так, туфту полную. Что он педофил, развратил всех малолеток в Бирючинске, снимает их в порно…

– И как он на это отреагировал?

– Никак. Расстроился. Все, кто там был, это заметили, не только я. Марков растерялся даже сначала. Еще бы! Бомба такую пургу несла.

– Он ей так ничего и не сказал в ответ?

– Сказал. Что-то типа, довякаешься, коза.

– И все?

– Все. А что тут говорить. Тут надо в пятак давать, а не воспитательные беседы проводить. Не мечите бисер перед свиньями, – блеснул своими познаниями в богословии Артем.

– И вы потом ушли?

– Да, к нам на улицу. Но у нас места намного меньше. Не очень-то поиграешь.

– Вы случай этот между собой обсуждали?

– А чего его обсуждать? Договорились про это никому не говорить, и все.

– Почему?

– Мы не хотим, чтобы у Ярослава Александровича были неприятности. Он и так после этого случая стал от нас подальше держаться. У нас непросто доказать, что ты не верблюд.

– И вы об этой стычке так никому и не рассказали?

– Никому. Вы не в счет. У вас с головой все в порядке.

– Спасибо.

– Вы не обижайтесь, Валентина Васильевна. Я, наверное, неправильно выразился…

– Ничего страшного. И вполне понимаю, что за историю какие-нибудь мерзавцы могут из всего этого раздуть.

– Это точно. У нас всегда раздувают не то, что надо.

– Артем, скажи, а на ваших посиделках у Маркова в самом деле не происходило ничего противозаконного?

– Секс, алкоголь, наркотики? Валентина Васильевна, Марков мужик правильный. Разврат не его фишка. Я с ним уже шесть лет общаюсь, могу судить.

– Я поняла. А что с тобой за девушка? Я ее, кажется, не знаю.

– Ася! – позвал Артем свою спутницу. Та посмотрела сначала налево, потом направо и быстро пересекла дорогу. – Познакомься, пожалуйста. Это Валентина Васильевна, работала завучем в нашей школе. Человек, которому можно доверять.

– Здравствуйте. Ася!

Рыбакову ничуть не удивило бы, если, представляясь, эта девушка сделала бы вдруг книксен. В ее плавных движениях, манере говорить было что-то театральное, пусть и не сразу бросающееся в глаза.

– Очень приятно! По тому, как вы переходили дорогу, сразу видно, что вы из большого города к нам приехали.

– Она из Самары, – пояснил Артем.

– Вы похожи на Кэтлин Тернер, – не сводя глаз с Рыбаковой, неожиданно сказала девушка. – Извините, – добавила она, видно, испугавшись, что ее могут счесть нахалкой.

– С Кэтлин Тернер меня раньше никто не соотносил, – опешила Рыбакова. – А вы любите американские фильмы?

– Не особо. Я не фанатка Голливуда. Предпочитаю английский или французский артхаус. Просто мама с папой на первом свидании ходили в кино и смотрели «Роман с камнем». Поэтому я и знаю про Кэтлин Тернер.

Глава 36

В кафе «Магистраль» вошла загорелая чуть полноватая женщина в длинной, до пят, белой юбке и белой блузе с рисунком в виде разноцветных английских буковок. Взглянув на гостью, Карен Маратович мысленно сравнил ее с завернутой в салфетку теплой, аппетитной булочкой.

Женщина направилась к столику, за которым сидел Посохин.

Майор проворно поднялся на ноги и улыбнулся.

– Присаживайся, – сказал он, взявшись двумя руками за спинку стула и отодвигая его перед женщиной в белом. – Спасибо, что приняла мое приглашение.

– Павел, для тебя – всегда! Первая любовь как-никак, – сказала она, садясь и вешая сумочку на спинку стула. – Какой ты стал галантный! Раньше за тобой такого не замечалось. Прежде только и слышала «давай» да «я пошел».

Женщина поправила русую челку и с вызовом посмотрела на майора.

– А ты не была такой циничной, – беззлобно заметил Посохин. – Карен! – крикнул он. – Два кофе принеси, пожалуйста. Один со сливками.

– Павел, мне тоже черный. Надо немного постройнеть перед купальным сезоном. На Кипр собираемся.

– Молодцы. Карен! Сливки отменяются. Два черных.

Посохин сел напротив женщины, поставил локти на стол и обхватил левую ладонь правой. Он теперь смотрел на собеседницу, словно из-за укрытия.

– Привет, Наташка-букашка, – негромко сказал Посохин.

– Привет, двоечник. Маринка не будет ревновать? Кто-нибудь ей обязательно доложит, что мы с тобой в «Магистрали» встречались.

– Я по делу.

– Всем не объяснишь.

– И не собираюсь. Ты Квасову хорошо знала? Ты ведь, как известно, тоже обувью торгуешь?

– Ну да. Квасову? А что тебя интересует?

– Наезды, подставы, склоки, махинации. У вас же в бизнесе без этого никак.

– Не без этого.

– Она никому не задолжала?

– Не знаю такого. У нее занимали. Настя Колодезная у нее как-то двести тысяч брала, я слышала.

– С ее должниками мы уже разобрались. У Квасовой все было записано до последней копейки. И расписки мы изучили, и с людьми поговорили. Следователь с ними лично беседовал. Суммы без процентов от пятидесяти тысяч до двухсот пятидесяти. На проценты составлены отдельные расписки. Чтобы не было проблем с законом. Всего расписок было на четыреста восемьдесят тысяч рублей. Еще сто тысяч должны были вернуть в качестве процентов. Никто из должников подозрений у нас не вызвал. У всех на вечер тридцатого мая алиби. Мы предполагаем, что именно в этот день она погибла. Может, ей кто-нибудь деньги все-таки давал? Как она поднялась?

– У нее брат в девяностые рэкетом занимался. Поговаривали, что это он ей денег дал на раскрутку.

– Брат ее в прошлом году умер в колонии. Заражение крови. Коллегам по бизнесу этот факт был известен?

– Нет. Думаю, никто не знал.

– Разумеется, зачем распространяться о том, что тебе не выгодно. Может, все-таки она заняла у кого-то приличную сумму и не захотела отдавать?

– Не знаю. Если только у кого-то со стороны? Среди наших нет таких, кто мог бы ей дать взаймы парочку миллионов. Меньшая сумма вряд ли была бы ей интересна.