спящая красавица

«Конечно! — соглашалась мать. — Легче его пристрелить!» Она вставала на мою защиту. Она обороняла крепость под названием род! Она защищала мое детское место! Свою матку! Пуповину! Конечно! Род не потерпит случайностей! На хуй роду чудо! И деньги! Жалкие капли! Нет! Нужна стабильность! Кое-что поустойчивей этих бредней!

Но со мной еще ладно! Ничего! А вот попробовал бы он заикнуться про Ольгу! Не видать ему ни щей, ни макарон! Жрал бы супы из пакетов! Он знал, где тонко! Хитрый лис! Знал, где тонко, и не трогал! Умел обойти! Обойти и даже не взглянуть туда, где тонко! Да! Мать впадала в гнев, и тут уж — держись! Но дядя умел! Он вдыхал тревогу издалека! Он чуял запах горелого! Этот момент... Когда нельзя ни говорить, ни молчать! Ха-ха! Дядя смывался как мог! Играть на губах?! Подмигивать?! Напевать?! Все шло в ход! Дядя все пускал в оборот! Только бы уйти от ее гнева! Не порвать там, где тонко! Пройти на цыпочках!

Мать щурилась, как тигрица! Ее глаза превратились в щели! Еще секунда, и от дяди остался бы только воздух! Пшик! Пук! Но его тоже не проведешь! Он начал чесать затылок. Это был белый флаг! Он выбросил белый флаг. Еще бы! Никто и не сомневался! Куда бы он делся с нашей подводной лодки! Без макарон, без тушеной картошки... Кто ему спину чесать будет? Кто по спине стучать, когда он подавится?.. А пуговицы? А кто стирать будет его шмотье?..

Мать начала убирать со стола. Дядя поднял руки, чтоб она смела крошки. Поле битвы осталось за матерью. На сегодня. Да. И на завтра. Она вообще здесь жила. На этом поле...

Ха! Если мужик превратит свою жизнь и жизнь женщины в помойку, он скажет: «Я ей сломал жизнь! Ох! Я ей разбил сердце!» А она? Наоборот: «Я его так любила! Я этому мудозвону отдала свои лучшие годы!» Вот и все. Вот и вся разница!

Так же и здесь. Мы все были не просто глухие! Мы были как взбесившиеся носороги! Как ужаленные муравьеды! Да это еще ничего! Нас всех надо было усыпить! Да. Чтоб не мучились! Но где же на нас найдется столько сна?! Вот мы и рвали друг друга! Яростно! Весело! Почти спокойно. Боль?! Мы ее не чувствовали! С нашей-то кожей... Это было почти совершенство! Да! Своего рода совершенство! Нашу жизнь можно было собрать кучкой в углу. Смести на совок. Да. Ее можно было увидеть всю сразу. Разве это не гармония?! Своего рода...

Дядя съехал с рельсов. ДЕНЬГИ. Этот холмик оказался непреодолимым! Он его перевернул! Дядя оказался, как навозный жук! На спине! Он только шевелил ножками. Он был обречен. Чуть раньше, чуть позже... Но он был первый! Из нашей веселой семейки! Теперь он даже не хвалился своей маленькой аристократической ступней! Это был показатель! Он забыл свое тело!

Это была не просто ножка! Это была его гордость! Одна из двух. Ноги и руки.

«У меня все пропорционально! Все! Не как у вас! Вот... И здесь!»

И он отставлял ножку — гордость. Мать на него орала, он иногда тайком надевал ее туфли! Осенние. На плоской платформе. Он форсил. А вернувшись, снимал их тихо, и ничего не было! После бани он разминал пальцы, шевелил ими. Он улыбался! Это была ножка! Будто он вообще не жил! Не ходил ни разу! Она была совсем новенькая! И существовала отдельно. Но это было раньше. Теперь ему было не до гордостей!

Он решил стать ХОЗЯИНОМ! Да-да! И не просто! Он их всех заставит заткнуться! Он всем утрет носы! Только пусть теперь попробует кто-нибудь поднять хай! Перед ним встала ясная цель. ДЕНЬГИ! Ни много ни мало. Кошмар! Тех, кто долго запрягает, потом черта с два остановишь! У него от решимости волосы торчали дыбом! И не только на башке! Повсюду! Он стал похож на дикобраза в течке. Он грезил! Каждая волосинка его грезила! Он наливался силой, как колос! И что он придумал? А?! КАПУСТА И КРОЛИКИ! Гектары, гектары капусты!

«Я им устрою! — Он грозил в никуда! В небо! — Они у меня будут жрать капусту!» А кролики? Не переживайте! Он и этих бедолаг не забыл. Теперь он никогда ничего не забывал! У него теперь жизнь разделилась четко! До решения и после!

Шубки... Шубки... Пушистые шубки... Он взывал к кроликам! К небесным кроликам! Ими можно будет заселить всю Сибирь! Весь Сахалин!

«Чтоб ни одна китайская жопа не пролезла! А то вздумали! Желтомазые! Их уже стало как песка в жопе у старухи! Проклятые китайские муравьи! Они все такие! Мы сьдесь с краиску. С краиску. Нисево- нисево... А сами?! У них у каждого в яйцах — миллиарды желтомазых! Как икры в сазане! А у каждой бабы муравейник в матке! Насекомые! Хунхузы чертовы! Ничего! Моих кроликов все равно не обгонят! Пусть рожают! Все равно мои крольчихи быстрее! Если отставать будут, мы им поможем! Пока кроли перекуривают! На каждой шпале по паре, и то не хватит рельс! До самого их Харбина!» Он готовился к концу света! Тогда мяско станет на вес золота!

«Мясо прыгнет в цене! Как кролик! Ха-ха-ха-хо- хо!» Дядя падал со смеху! Он был не одинок! Мы тоже ржали. А почему нет?! Только подумайте! Миллион кроликов! Миллиард. Это был размах! Чего-чего, а размаха у дяди не отнять! Мы с Ольгой гордились!

Дядя мечтал, а глаза у него сами прыгали, как кролики! Да. Разбегались! Кувыркались и снова сбегались к носу!

А может, он предвидел войну?! Всех со всеми! Исламский мир? Америка? Китай?

Он был себе на уме! Он говорил только о китайцах. Но я-то его знаю. У него был план! От него за версту несло заговором! Большим зрелым заговором! Еще немного, и дядя бы лопнул как арбуз!

Я догадался! Оказывается, наш дядя был не так прост! Он готовился стать королем! Кроличьим королем! А что? Это звучало неплохо! Даже внушительно! Он шептал и прислушивался! Как это звучало! Он накормит всю страну. Весь мир! «Подождите у меня!.. » Он опять грозил в небо. Я провожал глазами его кулак. Он упирался в солнце! В садящееся солнце! Что ж, он годился в пророки. В кроличьи оракулы. У него была миссия! Заселить новые земли! Его новый народ нуждался в свежих травах! А он?.. И он тоже! Ему самому до зарезу были нужны новые земли! А уж про новые небеса я молчу! Без них он вообще никуда! Как без рук! Это как соль! Как картошка в щах! Новая жизнь должна начинаться под новым небом! И он грозил туда кулаком. Разгонял старые тучи! Они тоже должны быть новыми. Птицы — тоже! Все должно быть новым. Все. Иначе — он не играл! Или — или! Ничего — между.

Все вывернулось! То, что таилось внутри, — стало лицом! А то, что было снаружи, — изнанкой! Дядюшка надел мир наизнанку! Наничку! Выпуклое стало вогнутым, а вогнутое — выпуклым! Все! Началось с малого — с его очков! Он теперь ни черта не видел! Как крот! Даже хуже! А потом спички! Он даже не мог ими чиркнуть! Высечь огонь?! Они стали круглыми! Сплошные серные шарики!

Он думал, это так... Хиханьки! Жизнь его пригласила на польку! Поплясать! Размять косточки! Тра-та-та, тра-та-та, вышла кошка за кота... Ха! Он думал — легкий флирт! Бедолага! Он думал... Вот ведь! Еще что- то крутилось в голове. Не тут-то было! Лопата. Его любимая лопата. Он чуть не спал с ней! Их похоронят вместе! И что она?! И она его подвела! Ее теперь звали Брут! Началось с черенка! Он тоже превратился в шар! Само лезвие стало гибким, как рыбий плавник! Теперь ей можно было обмахиваться, как веером! Легче копать листом бумаги! А его знаменитая мухобойка?! Теперь он смог бы рубить ею дрова! Двери стали щелями, а в щели можно было внести шкаф! И не поцарапать! Дом вывернулся тоже! Теперь внутри гуляли куры, а дядюшкина кровать и тапочки оказались во дворе! Теперь дяде снилась его мамаша! Она костерила его и во сне, и наяву! На чем свет стоит! Еще бы! Он разворошил самое гнездо мертвых! Под порогом! Он и до них добрался! Заразил и это местечко!

В этом была своя логика. И умывальник! Он тоже вышел. Хлебнуть свежего воздуха! На дворе. Вместе с помойным ведром! Оно что — хуже всех?! Ха! Теперь сбылось дядино пророчество! Он говорил, что кончит жизнь если не под забором, то у порога! Так и вышло! Он матерился! Как сапожник?! Да не тут-то было! Если б сапог сапожника ожил... Он бы ругался, как дядюшка! Со словами пока проблем не было! Вот только они стали какие-то лохматые! И когда дядя выдавал тираду, ему приходилось отряхиваться! Он был весь завален пухом! Внутри у него будто лопнула перина! Перина? Да! Кстати о кровати. Он ложился на нее и скатывался! Она тоже свихнулась! Вместо мягкой, с пролежнями, она выгнула твердую спину! Он взбирался на нее и скользил, как с ледяной горы! Она вела себя неприлично! Корчила из себя девушку! А еда?! И она — туда же! Дядя был в гневе!

«Раньше было так! Я понимаю! Это была карр-рр-ртошка! Да! А теперь?! Теперь?! Крахмал! Я жру один крахмал! Ведрами! У меня ухи от него торчат! Как воротник накрахмаленный! Вы что, не замечаете?! Как все изменилось! Все! Все! Пиздец! Все накрывается! Потихоньку! Вы не видите?! Все накрывается пиздой! Все и вся!»

Дядин суп свихнулся сразу после очков! Гуща стала жижей и наоборот! Отыскать мясо в супе он не мог! Ему удавалось только его увидеть! Суп твердел на глазах, и его надо было пилить на бруски! А потом дядя его облизывал, как эскимо! Ха! И это мясное эскимо было раскаленным! Потом еще пиво! В его пиве пузырьки становились квадратными! Только подумайте! Вместо того чтобы подниматься — они со скрежетом падали на дно! Но и это была только закуска! Бардак только нагуливал аппетит! Всегда так! Когда подул ветерок — уже все! Уже поздно! Муравьи уже смылись! Гусениц на спину и вперед! Теперь уже поздно чесаться! То есть теперь-то и самое время чесать за ухом! Ногу! Спину друг другу! Все равно ничего другого не остается! Катастрофа! Вот она! Все. Вс-е-е-е!