Спящее пламя

Металл бурлил и переливался, отзываясь на малейшее движение творца. Капли его стекали на землю, перекатывались, создавая ощущение плавного движения, для которого не нужно двигать ногами. Еще я видела руки, затянутые в серебристые перчатки. А лицо… Оно было разделено на две половины – одна человеческая, с обычной кожей, ярко-голубым глазом и половинкой сжатых губ. А вторая… Вторая половина напоминала серебряную маску. На стыке кожи и серебра виднелись свежие рубцы, словно живая ткань отвергала чужеродную. На живой половине виднелись черные неровно срезанные пряди, а рядом соседствовали совсем другие волосы, похожие на серебряную проволоку.

Белфайр выстрелил… Потом еще раз и еще… Творец даже не шелохнулся. От него исходила насмешка. Это ясно чувствовалось, даже притом, что на его страшном лице нельзя было разглядеть эмоций. Он не воспринимал нас всерьез. Кто мы для того, кто считает себя воплощением бога? Просто объекты для экспериментов, а, может быть, и забавные игрушки…

– Вы все скоро будете в моей армии.

Губы творца не дрогнули, но я ясно услышала эти слова. Голос механический, безжизненный… Он напомнил мне голос, которым говорила миссис Милтон, превратившаяся в голема.

– Конец близко…

Еще одно божественное пророчество. После творец развернулся и растворился во тьме, словно разлетевшись брызгами металла. Наверное, я бы вполне могла подумать, что мне все это просто приснилось. Белфайр взглянул на бесполезное оружие и устало поплелся обратно к дому, взяв меня под руку.

– Похоже, творцу больше не нужно убежище, - сказал оборотень. – Видела, в кого он превратился? Уверен, это все часть обряда. Селентиум, черные души, големы… Это их мерзкая религия… - торопливо заговорил Белфайр, словно боясь что-то упустить, забыть.
– Этот творец настоящий псих, раз делает големов из людей, а это у них осуждается. Селентиум ведь божественный металл… А этот плевал на правила, да и сам, похоже, решил перестать быть человеком. У них ведь тоже есть ограничения, а он их игнорирует… Терри! Он придумал это, когда узнал, что война закончилась. Он пошел на крайние меры, забыв обо всех ограничениях…

– Но что ему нужно?

– Армия, Терри! Ты ведь слышала? Он хочет собственную армию!

Захлопнув за нами дверь, Белфайр кинул револьвер на диван, а сам сел прямо на ковер перед камином, задумчиво разглядывая языки пламени. Я села рядом с ним.

– Как он сможет создать армию? – спросила я. – Не у всех ведь в Спринроузе черные души? У него даже голема еще ни одного не получилось…

– Не знаю, Терри… Это все какой-то странный обряд, который точно закончится плохо для всех нас.

Мы молчали несколько секунд. В воздухе висело напряжение и вопросы… Не было смысла дальше гадать о неведомых планах творца. Было много других насущных проблем. Белфайр едва не стал големом, и я хотела понять, отчего творец его выбрал. Я решила, что узнаю все секреты оборотня, во что бы то ни стало прямо сейчас.

– Белфайр…

Я дотронулась до его плеча. Мжчина устало вздохнул и взглянул на меня.

– Я все расскажу тебе, Терри.

15

Белфайр молчал, собираясь с мыслями, а я терпеливо ждала. Не могу сказать, что очень волновалась. Не верилось, что оборотень мог сделать в прошлом нечто такое, что могло изменить мое к нему отношение. Нельзя было сказать, что я слишком хорошо знаю этого мужчину, но все же… Я могла судить по его поведению, поступкам, мнениям о нем других людей. Для меня Белфайр был замечательным…

Я слышала, что сильные чувства могут приукрашивать действительность… Да, пора было признаться самой себе в этих сильны чувствах. Уже долгое время только рядом с этим мужчиной я чувствовала себя уверенно, спокойно… Я чувствовала себя счастливой, несмотря на то, что в моей жизни творилось настоящее безумие. И я совершенно не боялась того, что Белфайр собирался мне рассказать. Такие люди, как он, часто преувеличивают тяжесть совершенных поступков, винят себя в том, в чем не следует.

– Ты часто спрашивала, почему уехала моя стая, - негромко начал оборотень. – Так вот, я сам в этом виноват. Я сам решил остаться здесь в одиночестве, потому что заслужил…

Я дотронулась до его руки и осторожно сжала ее.

– Все случилось шесть лет назад. Мне тогда только исполнилось двадцать три года. Я вернулся в Спринроуз из соседнего города, где учился в академии на юриста. Тогда в стае уже велись разговоры о переезде в большой город, и я мечтал о перспективах, о хорошей должности, о новых впечатлениях… Помнишь, я рассказывал тебе о Еве? Это дочь лучшего друга отца. Они с семьей жили неподалеку, в доме, который теперь заброшен. Большая семья: мать, отец и четверо детей. Ева была старшей… Ей исполнилось восемнадцать лет, когда я вернулся из академии. Я знал ее с детства, мы всегда дружили… Но тут меня словно током ударило…

– Ты влюбился в нее?

– Это было похоже на наваждение… Казалось, я сам не заметил, как она выросла… Стала настоящей красавицей… Я смотрел на нее, и мне казалось, что вот оно… прищло… То самое чувство, о котором говорят. Чувство, которого ждет каждый оборотень. Ждет и надеется…

– Ты решил, что она – твоя истинная пара?

– Да… Тогда я был уверен в этом. Оказывается, любовь бывает разная. Бывает, она быстро рождается, но также быстро затухает. А есть совсем другое чувство – долгое, надежное, которое сложно сразу распознать. Истинная пара – это дар, который дается не каждому. Это настоящее волшебство…

– А Ева отвечала тебе взаимностью?

– Поначалу да… Ее родители не препятствовали нашим отношениям, а даже наоборот, были рады. Я и сам был счастлив… Я был уверен, что мы будем вместе всегда. А потом все закончилось…Наша стая неожиданно расширилась. В Спринроуз приехали давние знакомые отца Евы, оборотни-пантеры, мать и сын. В их стае произошли какие-то проблемы, и они попросили убежища… Его звали Винсент.

Белфайр вновь замолчал. Да, ему больно было вспоминать все это, но выговориться было нужно. Он слишком долго держал все в себе.

– Ева влюбилась в него, да? – спросила я.

– Да, влюбилась… Она не крутила роман за моей спиной, а рассказала обо всем честно. Они, правда, любили друг друга, я это видел. Теперь я понимаю это, анализируя все, что было тогда. Казалось, их чувство витало в воздухе, искрилось… Настоящее чувство… Но тогда я был в бешенстве! Я не понимал, как он мог испортить мою счастливую жизнь! Разрушить все мои планы! Я так злился… Решил поговорить с Винсентом, попросить оставить Еву в покое. Он, конечно, не стал меня слушать. А я не мог смириться с тем, что какой-то чужак посмел влезть на мою территорию!

– И что ты сделал?

– Я совершил ужасный поступок… Прогуливался в лесу, старался привести в порядок мысли… И вдруг увидел Еву и Винсента. Они гуляли, держась за руки, такие счастливые… У меня тогда все внутри перевернулось. Я совершенно потерял контроль. Знаешь, каждого оборотня с детства учат контролировать эмоции. Не выпускать наружу звериную сущность… Гнев, ярость – это все в наших генах. Оно скрыто внутри, и нельзя это выпускать. Отец всегда учил меня, что мы прежде всего люди, а не звери. Много поколений оборотней учились быть людьми, подавляли животные гены. А я отпустил свой гнев, выплеснул его, даже не попытавшись сдержаться. Я обернулся волком и напал на Винсента… Он даже понять ничего не успел. Я почти не помню тот момент… Видимо, зверь тогда полностью обрел власть надо мной. Помню только крик Евы… Наверное, это меня отрезвило.