Спящий ангел

Элли соскальзывала взглядом с новой знакомой, как с лакированной шкатулки. Царапала, пыталась подцепить отвёрткой. Но шкатулка оставалась закрытой.

«Может, и нет там ничего, не шкатулка вовсе, а макет из папье-маше».

На этой мысли Элли отпустила загадочную девушку. Но она выросла на фоне, стоило Элли заговорить с Егором – центральным героем этого подвального мирка. Девушка-загадка за его спиной. То полубоком, то отвернувшись и беседуя с кем-то. Но Элли видела, как девушка-загадка превратилась в слух, как ловит каждое слово в их с Егором разговоре.

Вот он, ключ к её сердцу, к её страсти, к её страху. Всё просто. Мужчина.

Элли расплылась в самодовольной улыбке. Он – ключ. Пробей брешь в его сердечке и увидишь бьющееся сердце луноликой загадки. Протяни руку – и возьми её сердце, придётся только протащить её сердце сквозь его, как через игольное ушко. Ради него девушка-загадка воспламенится яркой страстью. Ради него обрушится ледяным водопадом.

Щелчок, и шкатулка распахнулась в руках Элли.

Теперь осталось понять, как разбудить Егора.

В нём Элли быстро почуяла охотника. Каждый из них искал даже в случайном прохожем ахиллесову пяту. Элли пыталась нащупать среди сплетения энергий луч чувственности и страсти – вытяни такой из общего потока, как прядь волос из косы, и собеседник отплывёт в твои руки податливой патокой.

Какую прядь искал Егор? Элли знала, что поймёт это, нащупав его ахиллесову пяту. Поймает огонь его страсти, и не останется в нём для неё ни загадок, ни секретов. Паутина из слов. Он тоже её прощупывал.

– Мне нравится тлеть, – смаковала слова Элли. – Исходить истомой. Пожары, вспышки – не моё.

Рядом с Егором на полу сидел парень и начищал свой меч. Второй молчаливо участвовал в беседе. На слова Элли он озадаченно хмыкнул.

Но эти двое и остальные жители подземелья расплылись, вышли за пределы фокуса Эллиного внимания. Она говорила только для Егора. Видела только Егора. И плотность этой завесы пробивали только вспыхивающие глаза луноликой. Нет, она не смотрела на них, даже искоса. Но Элли чувствовала, как зеркальная леди ловила каждое слово.

«А ты неплоха, – подумала Элли о луноликой, – раз можешь ко мне пробиться». И отпустив эту мысль, сосредоточилась на Егоре. Есть только он. И он должен это чувствовать.

Элли таяла, утягивая собеседника за собой, заставляя провалиться в мягкость её грудного голоса, как в постель. Обволакивала, окручивала как сладкой ватой, приторной, липкой.

Кто-то начинал нервничать, ужиматься, как будто под кольцами питона, выдавая свои слабости, подсказывая, куда бить дальше. Егор даже не изменился в лице. Доброжелательный. Открытый. Он не замечал удушливой сладости Элли. Не размякал от её гипноза.

Тогда Элли пошла в наступление. И с гордостью заговорила о работе, выпятив вперёд выпадающую из декольте грудь. Конечно, такая провокация не могла не сработать. Жрица любви в этом сообществе воспринималась как женщина в беде, а если она не признаёт, что в беде, то просто ещё не поняла, что заплыла слишком далеко и сил не хватит на возвращение.

Люди подтянулись, влекомые магнитом загорающегося спора.

От окружающих посыпались советы на незаданные вопросы. Элли стали подсказывать, как можно выйти из профессии, как устроиться на нормальную работу. Элли стали хвалить и убеждать, что она может больше, чем просто отдавать своё тело другим. Хвалить её. Приписывать таланты, о которых просто не могли знать. Они ухватили наживку.

Уже можно было переходить к следующему шагу. Но Элли кайфовала от каждого взгляда и обращённого к ней слова, максимально растягивая момент и оттягивая наступление следующего.

Цепочку советов от одного подхватывал другой. Элли покорно слушала.

Егор поглядывал то на неё, то на вещающего. Он выжидал. Он присматривался. Элли продолжала бездействовать.

Она могла бы окунуться в спор, выложить контраргументы. Но тогда Егор отошёл бы в сторону, углубился в зрительный зал и стал бы наблюдать за чужим разговором. А этот разговор не должен стать для него чужим. Элли говорит с ним. И контраргументировать или соглашаться будет тоже только с ним. У него не получится издалека заглянуть ей под панцирь. Придётся самому залезть под скорлупу её защит. А всем советчикам она будет выдавать только нежное, примирительное спасибо. И лёгкий поклон одной головой.

Егор вступил в диалог, прервав очередного спасателя. Он не стал предлагать Элли посетить Клуб анонимных алкоголиков и обуздать своего демона. Не поддержал и идею с церковной службой. Не стал звать помощником и в волонтёрские проекты. Он сделал интересную рокировку. И Элли по достоинству оценила этот жест. Собравшиеся пытались загнать Элли в роль ученика и послушника, который стоит на первой ступени и должен впитывать знания. А Егор предложил ей организовать свой курс: может, у неё есть идеи? Чем она хочет поделиться с миром?

«Тщеславие, любимый из грехов», – одобрительно подумала Элли.

Егор знал, куда бить. Он дал ей роль эксперта. Предложил сделать её центром внимания. Он сказал: «Не нужно искать орбиту в чужой вселенной – я дам тебе твою вселенную».

Собравшиеся притихли. Девушка, витающая в облаках, удивлённо и несколько ошарашено смотрела на Егора: он смог вернуть её на землю. Ведущий Клуба анонимных алкоголиков ухмыльнулся – почуял старт многоходовки, если бы не почуял, то такой клуб вести бы не смог: алкоголики – знатные манипуляторы – вили бы из него верёвки. Парень, рассказавший про Автономию, упёрся напряжённым взглядом в пол и превратился в слух. Он ожидал продолжения. Он как будто вслушивался в Егора.

И только Луноликая чуть сбавила напряжённость вслушивания. Она как будто отступила. Расслабилась. Почувствовала себя в безопасности. Значит, знала, какая именно игра началась. Значит, уже видела подобное.

– Я думала, что, когда уйду из профессии, – Элли заговорила тихо, пусть прислушиваются, пусть потянутся к ней. То, что она скажет, должно прозвучать очень лично, интимно, как секрет, которым делишься в полголоса, – открою тренинговый центр. Секс-просвещение, тантрический секс станут ядром центра. Я знаю, что идея не нова. Но мне кажется, что такие тренинги – это моё. Помогать людям нащупывать свою сексуальность. Формулировать желания в слова. И наслаждаться. Многие ведь даже от себя замалчивают собственные желания… – Элли говорила искренне. В такие моменты нельзя выдумывать – нужно вытащить что-то настоящее. И Элли рассказала о своих реальных планах. – Молчание пропускает в мир тени – я за прямое озвучивание. Озвучить – выйти на свет и впустить свет в отношения. – Элли заметила, как Лада сжала кулаки. Нежная небесная девочка. Элли явно неверно использовала слово «свет». – Открыто говорить о потребностях и без стеснения озвучивать их.

Элли говорила и тайно восхищалась Егором. Вот так легко он снял внешние защиты с неё и со своих людей. Взмах рукой – одна рокировка, и собравшимся, которые поместили Элли на первую ступень духовной иерархии, со скрипом приходится отправить её на самый верх. А если бы она была попроще, то под давлением советов спряталась бы за непроницаемой стеной из вежливости или ринулась убеждать окружающих в своей правоте, как загнанный в угол зверёк. А так… так они разделили с ней её мечту и стали ближе.