Спящий тигр
Шрифт:
— Я понятия не имел, что она вернется…
— Тогда сейчас же выкини ее отсюда!
— Я не стану этого делать…
— Ну ладно. — Фрэнсис подхватила со стула свою сумку. — Если ты надумал зажить в греховном союзе с этой изворотливой сопливой шлюшкой, я не собираюсь тебе мешать…
— Заткнись!
— Только не надо втягивать меня в ваши интриги с целью защитить твое доброе имя, потому что, как я теперь понимаю, тут и защищать нечего!
Она подлетела к двери и широко распахнула ее, обернувшись в его сторону для последнего залпа брани, но ее эффектное отступление было слегка подпорчено появлением
— Тебе лучше уйти, — сказал Джордж как можно спокойнее, а Фрэнсис выпалила:
— Не беспокойся, уже ухожу, — и, на ходу изо всех сил пнув Жемчужину ногой, вылетела на улицу и с таким грохотом захлопнула за собой дверь, что весь дом содрогнулся.
Через мгновение тишину ночи разорвал рев мотора «ситроена», карабкавшегося вверх на первой передаче с превышением скорости — от этого звука Джордж невольно заскрипел зубами.
Он наклонился и взял Жемчужину на руки. Чувства ее были оскорблены, но прочих повреждений он не обнаружил, так что ласковым движением опустил кошку на ее любимую подушку на диване. Селина стояла, опираясь руками о поручни, на галерее и смотрела на него. На ней была белая ночная рубашка с голубой ленточкой вокруг шеи. Встревоженная, она спросила:
— С Жемчужиной все в порядке?
— Да. Что ты тут делаешь?
— Лежу в кровати. Сплю.
— Уже не спишь. Надень что-нибудь и спускайся сюда.
Через пару секунд она спустилась с галереи, босая, завязывая бантиком ленту на горловине белого шелкового халатика, такого же дурацкого, как ее ночная рубашка.
Он нахмурился и спросил:
— Откуда это у тебя?
Селина подошла поближе.
— Прибыл мой багаж. Из Мадрида. — Она улыбнулась, словно ожидая, что и он будет рад услышать эту новость, так что Джорджу пришлось прибегнуть к привычному сарказму:
— Значит, ты все-таки добралась до аэропорта?
— О да!
— И что случилось на этот раз? Рейс отменили? Тебе не досталось места в самолете? Пепе проколол шину?
— Нет, ничего подобного. — Она уставилась на него, так сильно распахнув глаза, что стали видны белки, опоясывающие синюю радужку. — Я потеряла паспорт.
— Ты что? — срывающимся от ярости голосом переспросил Джордж.
— Да, можешь себе представить? Ты же спрашивал меня прямо перед отъездом, при себе ли у меня паспорт. Ну вот, и тогда он был у меня в сумке, и я не помню, чтобы я ее открывала, но когда мы приехали в аэропорт и нужно было покупать билет, я открыла сумку, а его там не оказалось.
Она заглянула Джорджу в лицо, чтобы понять его реакцию на ее слова. Он ограничился тем, что прислонился спиной к дивану и погрузился в гробовое молчание.
— Ясно. И что ты сделала дальше?
— Ну я, конечно, обратилась в полицию.
— Что же тебе там сказали?
— О, полицейский был очень добр и любезен. Он сказал, что мне лучше будет вернуться сюда и подождать, пока они найдут мой паспорт.
— Кто они?
— Полицейские. Гражданская гвардия.
Возникла пауза, во время которой они смотрели друг другу прямо в глаза. Потом Джордж сказал:
—
Селина.— Да?
— Ты хоть знаешь, как поступает Гражданская гвардия с людьми, потерявшими паспорт? Их сажают в тюрьму. А потом интернируют как политических заключенных. Или оставляют гнить в застенке, пока паспорт не найдется.
— А со мной они поступили по-другому.
— Ты же врешь, правда? Куда ты спрятала паспорт?
— Говорю тебе, я его потеряла!
— Ты оставила его в машине у Пепе?
— Ты что, не слышишь, он потерялся!
— Слушай, Джордж-младший, паспорт в Испании — не та вещь, с которой можно шутить.
— Я вовсе не шучу.
— Ты сказала Пепе про паспорт?
— Я же не говорю по-испански!
— То есть ты просто попросила привезти тебя назад?
Она выглядела слегка обескураженной, но храбро ответила:
— Да.
— И когда вы приехали?
— Около одиннадцати часов.
— Мы разбудили тебя, когда вошли в дом?
Она кивнула.
— Значит, ты слышала наш разговор?
— Ну, я попыталась спрятать голову под подушкой, но у миссис Донген довольно громкий голос. Очень жаль, что я ей так сильно не понравилась. — Комментариев с его стороны не последовало, поэтому она продолжила, тоном, делавшим честь воспитавшей ее бабке:
— Ты собираешься на ней жениться?
— Знаешь что? Ты меня с ума сведешь!
— Она замужем?
— Уже нет.
— А что случилось с ее мужем?
— Понятия не имею. Откуда мне знать. Наверное, умер.
— Это она его убила?
Ему показалось, что его руки внезапно зажили собственной, отдельной жизнью. Ладони заныли от желания схватить Селину и потрясти так, чтобы у нее зубы застучали, оттаскать ее за уши, надавать пощечин, чтобы стереть это самодовольное выражение с ее лица. Джордж засунул руки поглубже в карманы, сжав кулаки, чтобы побороть свой первобытный гнев. Селина, казалось, не замечала бури, разыгравшейся у него внутри.
— Я понимаю, что ей было неприятно обнаружить меня здесь, но все равно она могла бы остаться и выслушать мои объяснения. А она вместо этого ударила бедняжку Жемчужину… Пускай бы лучше стукнула меня — это было бы справедливо. — Она смотрела Джорджу прямо в глаза, и он поразился ее самообладанию. — Похоже, она хорошо тебя изучила. Я поняла это по тому, как она разговаривала с тобой. Как вела себя. Она хотела, чтобы ты занялся с ней любовью.
— Селина, ты напрашиваешься на неприятности.
— Она, кажется, считает, что ты не напишешь вторую книгу.
— Возможно, она права.
— Ты что, даже не попытаешься?
Джордж медленно произнес:
— А вот это точно не твое дело, — но и это ее не остановило.
— Похоже, даже не начав, ты уже опасаешься провала. Миссис Донген права: ты такой и есть, классический никчемный англичанин-эмигрант (Селина произнесла эти слова, искусно сымитировав протяжное произношение Фрэнсис), который только и умеет, что бездельничать. Так что не стоит разрушать стереотип. Зачем вообще тебе писать? Ты достаточно обеспечен. Тебе не надо зарабатывать на жизнь. А что касается мистера Рутленда — ну что такое нарушенное обещание? Ерунда! Ты легко можешь нарушить данное ему слово — точно так же, как нарушил слово, данное той девушке, на которой собирался жениться.