Сражения выигранные и проигранные. Новый взгляд на крупные военные кампании Второй мировой войны

То, что союзники преодолели эти трудности и в конечном счете сформировали работающую без трений команду, в большой степени заслуга Эйзенхауэра, лидера типа «генерала – управляющего», обязательного и разумного, а также генерала Александера, его заместителя, статного и пышущего здоровьем британца с трезвыми суждениями и спокойным, открытым характером [29].

Но при подготовке операции «Хаски» союзническому руководству пришлось объезжать группу диких лошадей, поскольку некоторые старшие американские и британские генералы, проверенные и хорошо проявившие себя в Северной Африке, были личностями, сильно отличавшимися друг от друга.

Монти, командовавший 8–й британской армией, подчеркивая свою значимость, говорил: «Это «моя» армия, «мои» солдаты, «мои» планы». Он намеренно выставлял себя дерзким, самоуверенным солдатом с пуританским воспитанием, который не курил и не пил. Монтгомери был высокомерным, эгоистичным, часто грубым, несколько снисходительным и фактически, несмотря на созданный им самим имидж, скрупулезным, пунктуальным и способным разработчиком планов, который делал многое, имея много, но не делал многое, имея мало. Был мастером, как выразился Айк, «образцового сражения», типом англичанина, которого большинство американцев и многие англичане считали невыносимым и несдержанным.

Генерал Джордж С. Паттон, командир 7–й американской армии, – это несущийся во весь опор кавалерист, который теперь вонзал свои шпоры в танки, напористый, даже безрассудно атакующий, вся жизнь которого проходила в сражении. Сложный, эмоциональный человек, получивший выучку в боях, великолепный танкист и специалист мобильной войны, он также проявлял театральность в одежде, внешности и манерах, но намного ярче и эмоциональнее, чем Монти.

Паттон был подвержен эмоциональным всплескам, говорил о неискренности англичан, иногда выражался по их адресу, перемежая свои слова ругательствами и оскорблениями, был патриотом и националистом до мозга костей и не мог понять заявления Эйзенхауэра: «Я достиг того момента, когда смотрю на себя не как на американца, а как на союзника» [30].

Одни солдаты Паттона ненавидели, а другие, наоборот, любили его и восхищались. И он был лидером, о котором все, кто служил под его командованием, могут сказать по прошествии лет с гордостью: «Я служил с Паттоном».

Даже некоторые менее высокие командиры, задействованные в операции «Хаски», с трудом вливались в команду. Омар Брэдли, который командовал 2–м корпусом 7–й армии, не только выступил против стиля руководства Паттона; у него выработалась постоянная и растущая неприязнь к фальшивым и высокомерным манерам Монти [31].

На менее высоком уровне как англичане, так и американцы выдвинули некоторых прекрасных дивизионных командиров, таких, как генерал – майор Лучиан К. Траскотт, который командовал 3–й пехотной дивизией США в операции «Хаски» – подразделением, получившем хорошую закалку при отработке так называемой «рыси Траскотта» – быстрого маршевого шага со скоростью до пяти миль в час [32]. Но даже на более низком уровне были проблемы, как, например, в «сражающейся первой» дивизии, которой командовали два храбрых боевых экстраверта – генерал – майор Терри де ла Мар – Аллен и его помощник генерал – бригадир Теодор Рузвельт – младший – два человека одного склада, которые любили запах пороха, воодушевляли, поднимали и вели вперед любивших их солдат, но личности которых поистерлись в «поисках славы». Они пренебрегали дисциплиной и оставляли руководство дивизиями на начальников штабов [33].

Проблемы с командованием еще более усложнялись из – за несогласованности союзнических военно – воздушных и сухопутных сил – как физической, так и психологической. Военно – воздушные силы обеих стран верили в централизованное управление всеми воздушными ресурсами командующим на театре боевых действий, а не в управление на более низком уровне; тесно связанная система воздушной поддержки между морской пехотой и военно – морскими силами, которая существовала в Тихом океане, и тесное сотрудничество тактических военно – воздушных сил с наземными войсками, которое позже проявится во Франции, еще не были разработаны.

Даже ключевая, но менее крупная операция, предшествовавшая «Хаски», показала еще до ее осуществления такие сильные разногласия, что Эйзенхауэр фактически был вынужден просить помощи у старшего британского штабного офицера, а позже охарактеризовал планирование по завоеванию Пантеллерии как одно из самых крупных проявлений стратегических разногласий с британцами во время Второй мировой войны [34].

Пантеллерия, итальянский остров, расположенный примерно в 60 милях от западного побережья Сицилии, контролировал Сицилийский пролив и был нужен союзникам в качестве дополнительной базы истребителей для поддержки операции «Хаски». Этот скалистый остров размером с Бронкс, испещренный туннелями и тяжело вооруженный береговыми артиллерийскими и зенитными батареями, «известный как «Гибралтар Центрального Средиземноморья», считался многими неприступным. «Многие из наших опытных командиров и штабных офицеров настойчиво выступали против попытки осуществить эту операцию», – позже заметил Эйзенхауэр [35]. Они боялись, что атака на крошечную гавань – единственное возможное место высадки на остров – будет отбита, что окажет катастрофическое действие на моральное состояние солдат и на саму операцию «Хаски».

Но Айк, при поддержке адмирала Каннингхэма, и энергичные усилия союзнических военно – воздушных сил, которые видели возможность «доказать» способность ВВС осуществлять завоевание самостоятельно, преодолели это противостояние.

Результат известен. Крепость оказалась не сильнее сердец защитников. Двадцать дней и ночей воздушных бомбардировок (которые в действительности принесли мало вреда батареям прибрежной обороны), а также тяжелые обстрелы с моря предшествовали запланированному нападению морских десантников. Однако 11 июня 1944 года, когда войска союзников усаживались в свои десантные катера, чтобы осуществить нападение, которого они так боялись, гарнизон из 11 199 человек, среди которых все, кроме 78, были итальянцами, сдался без боя [36]. Среди союзников – только одна потеря: британского томми зашиб мул.

Вскоре последовал захват двух других малых островов в проливе – Линосы и Лампедузы, а Пантеллерию быстро приспособили для американских истребителей П–40 малой дальности.

Авиационные инженеры американской армии удивили англичан, соорудив новую взлетно – посадочную полосу на Гозо, маленьком острове около Мальты, всего за 17–20 дней, а дополнительное число «Спитфайеров» разместили у юго – восточного побережья [37].

К выбранному дню «Д» для начала операции «Хаски» – в ночь с 9–го на 10 июня, когда луна стояла во второй фазе и в начале ночи было достаточно светло для проведения парашютной операции, а после полуночи достаточно темно, чтобы можно было подойти к острову с моря, – союзнические силы были готовы, несмотря на прошлые исторические разногласия и африканское наследие, связанное с нарушением их планов, к своей первой великой атаке в подбрюшье континента.

Сицилия, несмотря на слабость итальянских защитников, не была легкими воротами для взятия. «Необычайно красивый в своей суровости» [38], остров в июле 1943 года, как это было на протяжении тысяч лет, представлял собой изрезанную, выжженную солнцем землю, враждебную союзническим завоевателям своей местностью, климатом и примитивными дорогами, какой она была и для греков, и для карфагенян, и для римлян.

Это была вертикально скроенная суша, почти без ровных участков, основная часть которой покрыта горами с крутыми расщелинами, следующими одна за другой, с малым числом петляющих дорог, на большинстве которых не могли разъехаться две машины, земля, на которой было легко защищаться, а тактику определяла природа. Каменные стены маленьких городов представляли собой естественную защиту. За оливковыми или миндальными деревьями и террасными виноградниками тщательно ухаживали тем примитивным способом, который применялся крестьянами этой бедной земли уже сотни лет. По дорогам и тропам ездили на ослах, которые тащили за собой ярко раскрашенные повозки со смуглыми фермерами; автомобилей было мало.

Летом Сицилия – жаркая земля; в июле температура достигает 100 градусов по Фаренгейту. В некоторых ее частях свирепствовала малярия; как нападающие, так и защищающиеся страдали от лихорадки, некоторые инфекционные болезни были завезены из других регионов или достались в наследство от других кампаний.

Мессина, расположенная на берегу пролива, где, по древней легенде, жили Сцилла и Харибда, – главный стратегический центр, место стечения военных грузов и подкреплений, который находился напротив носка итальянского сапога.