Среди овец и козлищ

Эрик снял кастрюлю с супом с плиты, поставил на поднос рядом с ложкой и куском вчерашнего хлеба. И смотрел на все это.

За все пять лет он ни разу никому не рассказывал об Элси. Он умел хранить тайны, он это доказал, но по некой неведомой причине вдруг выложил все Маргарет Кризи. И сразу же после этого ощутил невероятное облегчение, точно высказанные вслух мысли лишились своей силы и власти над ним. Тайна некогда была заперта у него в голове, толкалась в мозгу, заглушая все остальные мысли. Говоря, он изучал лицо Маргарет Кризи. Искал в нем признаки несчастья, равного его трагедии, искал причину, по которой стоит наконец замолчать, но не находил ничего.

А когда закончил, она положила свою руку поверх его руки и сказала: да, ты поступил правильно. И он испытал чувство освобождения, столь сильное, что оно было сравнимо разве что с химической реакцией.

И когда она ушла, его тайна ушла вместе с ней. Прошла вместе с ней по улице, вошла в чужой дом, в чужую жизнь. Он отпустил свою тайну на свободу, и теперь голова его тоже освободилась для разных новых мыслей – мыслей, которые стали его компаньонами в ночи. И хорошенько подумав, он пришел к выводу, что все же тайну эту надо было оставить при себе.

Он смотрел на пленку, возникшую на поверхности супа.

Теперь вот и Маргарет исчезла. И его тайна исчезла вместе с ней.

Он взял кастрюлю и вылил все из нее в раковину. Слишком жарко, чтобы есть суп.

Дом номер четыре, Авеню

11 июля 1976 года

«Сказала бы прямо: ты мне надоел», – пело радио.

– Тогда я б на пальчик кольцо не надел, – подхватила Тилли.

– Ты слова-то откуда знаешь? – спросила я.

Тилли, скорее, принадлежала к разряду поклонниц Донни Осмонда [37] .

Она перекатилась на живот, подперла подбородок ладошками.

– Да потому что твоя мама напевает эту песенку всякий раз, когда моет посуду. Или эту, или «Три раза постучи».

– Разве?

– Если постучать по трубе два раза, это значит «нет», – пояснила Тилли.

Мы расположились на лужайке перед домом, из окна кухни доносились звуки радио, носы щекотала цветочная пыльца. Я рисовала карту нашей улицы, хотелось понять, есть у нас прогресс или нет. Тилли то и дело вставляла полезные замечания.

37

Донни Осмонд (р. 1957) – американский певец и актер, в прошлом идол подростков.

К примеру: «А цветы в саду у миссис Форбс гораздо выше», или: «Изгородь у мистера Кризи покосилась».

Потом она подползла и нарисовала на крыше дома Шейлы Дейкин птичку. А потом еще одну – на лужайке перед нашим домом.

– Я умею рисовать только птичек, – сказала она.

Мы уставились на карту.

– Что-то здесь никакого Бога не видать, верно? – Она провела пальчиком по линии домов. – Что-то не уверена, что мы там видели хотя бы намек на Бога.

Я вспомнила о вранье миссис Форбс, о пристрастии Мэй Рупер к похоронам и о том, как Шейла Дейкин, спотыкаясь, брела по улице.

– Нет, – сказала я. – Но нам надо обыскать еще много мест.

Я украдкой взглянула на Тилли.

– Мы могли бы еще раз зайти к миссис Дейкин.

– Но мы ведь уже у нее были. К чему заходить снова?

– Так просто.

– Это из-за Лайзы? – спросила она.

– Нет. – Я тряхнула волосами.

– Потому что мы с тобой лучшие подруги, правда, Грейси? То есть я хотела сказать, ничего не изменилось, нет?

– Нет, – ответила я. – Лайза – она и есть Лайза, и у нас с ней так много общего.

– Правда?

– Да, – ответила я. – Мы с Лайзой подходим друг другу. Иногда так бывает с людьми. Просто одни подходят друг другу, другие – нет.

Тилли кивнула и посмотрела на карту.

– Ну, наверное, – пробормотала она.

Порой Тилли не понимала сложных вещей. Поэтому мне и нужен был такой друг, как Лайза. Человек, достаточно умудренный опытом и на одной волне со мной.

Тилли ткнула пальцем в карту:

– А вот здесь кто живет?

Я посмотрела.

– Пока что никто.

Дом номер четырнадцать пустовал на моей памяти почти все время. Какое-то время там жили супруги Пью, но затем куда-то исчезли – это после того, как у мистера Пью наступил кризис среднего возраста и он украл у фирмы, на которой работал, пять тысяч долларов. У него была мягкая фетровая шляпа и передвижной домик на колесах в Лландидно [38] . Все тогда были в шоке. После их отъезда парень из риелторского агентства поставил в саду табличку с надписью «Продается», но в первый же день Кейти сшиб ее своим футбольным мячом, и с тех пор домом никто не интересовался.

38

Лландидно – морской курорт и город в графстве Конуи в Уэльсе.

– Ну, а в этом? – Тилли указала на еще один дом на карте.

– Эрик Лэмб, – ответила я. – Занимается в основном садоводством.

– А здесь?

Тилли указывала на дом под номером одиннадцать.

Я не спешила отвечать. Тилли указала снова и нахмурилась:

– Грейси?

– Уолтер Бишоп. – Я посмотрела через улицу на дом. – Там живет Уолтер Бишоп.

– А кто он такой, этот Уолтер Бишоп?

– Тебе это знать незачем.

Она еще сильнее насупилась, так что пришлось объяснять.

И я объяснила, что встречалась с Уолтером Бишопом всего раз. Еще до того, как здесь поселилась Тилли, я каждую пятницу ходила с миссис Мортон в рыбную лавку Брайта, и мы почему-то всегда заказывали там сосиски в кляре и пирожки с рыбой, причем неважно, хотелось нам этого или нет. И вот как-то раз он тоже оказался там, стоял в очереди, которая змеилась вокруг всей лавки. Бледное лицо отливало странным блеском, отчего этот тип походил на треску, выставленную за прилавком, и миссис Мортон тут же крепко прижала меня к себе. И не разрешила мне поднырнуть под перегородку и понаблюдать за тем, как рыба, подпрыгивая, жарится в масле, и ощутить исходящий от нее запах и тепло.

– Кто это был? – спросила я ее позже, когда мы уселись пить чай.

– Уолтер Бишоп.

Она не стала распространяться на эту тему.

– А кто он такой, Уолтер Бишоп?

Миссис Мортон потянулась через стол за уксусом и сказала:

– Тебе лучше не знать.

Я закончила рассказ, Тилли снова взглянула на дом напротив.

– А почему люди так его не любят? – спросила она.

– Ну, не знаю. Никто ничего не объясняет. Возможно, это как-то связано с Богом?

Тилли почесала нос, выпачканный пыльцой.