Срочно требуются седые человеческие волосы
Шрифт:
Гущин пересек совершенно пустой, без деревца, двор и поднялся на второй этаж. Внутри институт напоминал больницу будущего, где царит стерильная чистота и белизна, и больные не валяются в коридорах. Толкнув одну из белых дверей, он вошел в конструкторское бюро. Ему было достаточно беглого взгляда, чтобы понять - случилось несчастье.
– Булдаков разбился, - предупреждая его вопрос, сказал молодой чернявый инженер.
– Не может быть!
– потрясению проговорил Гущин.
– Ты находчив!
– Причина?
– Сперва не отделилось кресло,
– Бред!
– прошептал Гущин.
– Дикий бред!
– Шеф тоже сказал: бред. Но факт налицо: Булдаков мертв.
– Это не наша вина, - убежденно сказал Гущин.
– Где Старик.
– Шеф на аэродроме. Теперь ему хана - сорвано правительственное задание.
– А Верченко?
– Его не пропустили врачи - давление...
– Надо же!.. Слушай, ты на машине? Подбрось меня до аэродрома...
...Подмосковный аэродром. В кабинете начальника говорит по телефону огромный, старый, но не дряхлый человек с массивным лицом и большими, усеянными гречкой руками.
– Что поделать, - говорит он низким, густым голосом, - у дублера повысилось давление. Да, сорвано... Буду нести ответственность за все. Мне не привыкать.
В кабинет вошел Гущин, он слышал последние слова своего начальника.
– Шеф, - сказал он, - погодите отменять испытания. Я полечу.
– Вы с ума сошли!.. Нет, это не вам. Я перезвоню.
– Он бросил трубку на рычажок.
– Я в полном порядке, - сказал Гущин.
– Дайте мне "добро", шеф.
– А пример Булдакова вас, мягко говоря, не настораживает?
– Нет, тут что-то не то... Я знаю: о мертвых надо говорить хорошее или молчать, но Булдаков что-то напортачил.
– Не много ли вы на себя берете?
– Ручаюсь за успех. У меня есть допуск к полетам. Я же бывший военный летчик.
– А если неудача?
– Дам подписку...
– Я не о том. Булдаков был мастером своего дела.
– Вы разве забыли, шеф, я мастер парашютного спорта.
– Я не о том. Мне непонятно, что вами движет. Конечно, неплохо было бы доложить о выполнении правительственного задания, но я лучше выйду в отставку, чем сделаю это ценою риска.
– Риск есть во всем, шеф, даже в езде на мотоцикле.
– Здесь он несколько выше.
– Как сказать! Мы сбросили двадцать кукол - и все было нормально. Я буду двадцать первой - хороша сумма - очко!
– Мне не нравится ваша веселость. Она неестественна... Послушайте, Гущин, как ваша семейная жизнь?
– Она касается только меня, шеф, - Гущин перестал улыбаться.
– Не превышайте своих полномочий.
– А вы не учите меня!
– сказал тот ворчливо.
– Я вам в отцы гожусь. И спрашиваю не из пустого любопытства, я должен знать, кого посылаю.
– Давайте я заполню анкету, репрессиям не подвергался, на оккупированной территории не был, над оккупированной бывал не раз, в оппозиции не участвовал, родственников за границей не имею, взысканиям не подвергался. Самая лучшая анкета - сплошное отрицание.
– Продолжайте, - как-то
очень серьезно сказал шеф.– Ближайшие родственники?
– Вы их знаете: жена Мария Васильевна тридцати девяти лет, домашняя хозяйка, дочь Евгения семнадцати лет, школьница, проживает по моему адресу.
– Какие у вас отношения с женой?
– Оставьте мою жену в покое! Прекрасные отношения, дай бог вам! Я самый счастливый муж на свете. Довольно с вас?
– Нет!
– старик ударил по столу кулаком.
– Откроем карты: мне нужен испытатель, а не самоубийца!
Гущин мертвенно побледнел, и в какой-то миг показалось, что он бросится на своего шефа. Но вместо этого он вдруг рассмеялся.
– Ваша хваленая принципиальность начисто изменила вам, шеф. Вы едва ли найдете человека, которому так хотелось бы уцелеть и так нужно уцелеть, как мне.
– Я не понимаю иносказаний, но ваш смех звучит убедительно. Вы хотите жить. Что ж, даю вам добро.
– Спасибо, шеф, - растроганно сказал Гущин.
– Вы не представляете, как я вам обязан!
– Но зато я знаю, как буду обязан вам, - пробурчал шеф.
– Идите на медицинский осмотр...
...Взлетная дорожка аэродрома. К самолету приближается грузовик. В кузове лежит набоку нечто диковинное, напоминающее пленного марсианина: человек в скафандре, белом круглом шлеме, намертво соединенным с металлическим креслом.
Грузовик остановился возле самолета. К нему подвозят специальный подъемник, пленного марсианина опутывают тросами и загружают в кабину самолета. За прозрачной маской из искусственного стекла пилоту улыбнулись спокойные глаза Гущина.
Кресло зафиксировали в нужном положении. Гущин опробовал рычаги. Дан старт, и самолет резко набрал высоту...
...Начальник Гущина, несколько крупных чинов ВВС и другие причастные к испытанию лица наблюдают за полетом из круглой застекленной комнаты, где находится пульт управления.
– Приготовиться!
– звучит команда.
– Внимание!
– Пошел!
И почти сразу:
– Отставить!
Ибо самолет, упустив какие-то мгновения, проскочил поле, и сейчас под ним лес. Новый заход.
– Приготовиться!
– Внимание!
– Пошел!
И опять ничего не происходит - самолет снова "потерял" поле.
– Пилот волнуется, - проворчал шеф.
– Пилот ли?...
– сказал кто-то скептически.
Шеф зверем глянул на говорившего...
...Кабина самолета.
– Возьми себя в руки, - говорит Гущин пилоту. Самолет выходит на поле.
– Приготовиться!
– подает команду пилот.
– Внимание!
– Пошел!
В тот же миг Гущин резким движением вышибает клинья, закрепляющие кресло, то есть "выстреливает" собой.
...Снизу видно, как над самолетом возникло темное тело, затем распалось надвое: это отделилось кресло, и начался "каскад" - заработала система из нескольких парашютов.
Ближе к земле парашютиста подхватил ветер и понес в сторону леса.