Сталин. Большая книга о нем

думать, что Царицын обходился без военных специалистов. Каждому из импровизированных

командиров нужен был офицер, который знал рутину военного дела. Но такого рода

специалисты набирались из худшей части офицерства: из пропойц или людей, потерявших

человеческое достоинство, безразличных, готовых ползать на задних лапах перед новым

начальством, льстить ему, не перечить ему во всяком случае и т. д. Таких военных специалистов

я нашел в Царицыне. В качестве начальника штаба я нашел покорного и тихого капитана

царской армии, склонного к спиртным напиткам. Имя этого незначительного офицера нигде

больше не упоминалось, и о судьбе его мне неизвестно. С глазу на глаз с этим начальником

штаба командующий армией не раз вынужден бывал опускать глаза. Жизнь в штабе вовсе не

была идиллической. Самородки: Ворошилов и Буденный — отстаивали каждый свои права.

Сталин несколько месяцев провел в Царицыне. Свою закулисную борьбу против меня,

уже тогда составлявшую существеннейшую часть его деятельности, он сочетал с

доморощенной оппозицией Ворошилова и его ближайших сподвижников. Сталин держал себя,

однако, так, чтобы в любой момент можно было отскочить назад.

Ленин лучше меня знал Сталина и подозревал, очевидно, что упорство царицынцев

объясняется закулисным режиссерством Сталина. Я решил в Царицыне навести порядок. После

нового столкновения командования в Царицыне я настоял на отозвании Сталина. Сталин был

отозван из Царицына во второй половине октября 1918 г. (30 октября появилось в «Правде» его

сообщение о Южном фронте). Это было сделано через посредство Свердлова, который сам

отправился за Сталиным в экстренном поезде. Ленин хотел свести конфликт к минимуму и был,

конечно, прав. Поэтому Ленин написал письмо.

Письмо Ленина явно написано под влиянием настояний Сталина. Он искал примирения,

дальнейшей военной работы, хотя бы ценою временной и неискренней капитуляции. Фронт

привлекал его потому, что здесь он впервые столкнулся с наиболее законченным из всех

аппаратов, именно с военным. В качестве члена Реввоенсовета при том же члена ЦК он,

разумеется, в каждом Реввоенсовете, в каждой армии каждого фронта являлся первой фигурой.

Если другие колебались, то он разрешал. Он мог приказывать. Приказание получало почти

автоматическое выполнение, не так, как в комиссариате национальностей, где ему приходилось

скрываться от оппонентов на кухне коменданта.

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

270

После отъезда всех участников царицынской армии я в особом приказе (5 ноября 1918 г.)

воздал должное заслугам многих частей и их командиров, но в то же время отмечал, что в

состав армии входят единицы, которые носят названия дивизий, не являясь таковыми по

существу; что «политическая работа в частях пока еще почти не поставлена»; что

«расходование боевых припасов происходит далеко не всегда с необходимой

осмотрительностью»; что в некоторых случаях «командир, не желая выполнить оперативный

приказ, передавал его на рассмотрение митинга». «Как граждане, — гласил приказ, — солдаты в

свободные часы могут устраивать митинги по любым вопросам. Как солдаты (в строю и на

фронте) они выполняют беспрекословно боевые приказы».

Именно в эти дни, отозванный из Царицына, с глубокой злобой и жаждой мести в душе,

Сталин написал свою коротенькую статью, посвященную юбилею революции. Цель статьи

была нанести удар престижу Троцкого, выдвинуть против него авторитет Центрального

Комитета, возглавлявшегося Лениным. Эта юбилейная статья была продиктована затаенной

злобой.

После посещения Южного фронта, в частности Царицына, я докладывал на VI съезде

Советов 9 ноября 1918 года: «Не все советские работники поняли, что существует

централизованное управление и все приказы, идущие сверху, должны быть незыблемы…; к тем

советским работникам, которые еще всего этого не поняли, мы будем безжалостны; мы их

отстраним, выбросим из наших рядов, подвергнем репрессиям» (1, 340). Это било по Сталину в

неизмеримо большей степени, чем я мог думать тогда, направляя эти слова главным образом

против Ворошилова. Сталин присутствовал на съезде и молчал. Он молчал на заседании

Политбюро. Он не мог защищать открыто своих действий. Тем больше он накапливал злобы.

В то время как на Восточном фронте Красная армия успела уже одержать крупные

победы, почти целиком очистив Волгу, на юге дела шли по-прежнему плохо, порядка не было,

приказы не соблюдались. 5 октября из Козлова было объявлено приказом об объединении всех

армий и групп Южного фронта под командованием Революционного Военного Совета Южного

фронта в составе бывшего генерала Степина и трех большевиков: Шляпникова, Мехоношина и

Лазимира. «Все приказы и распоряжения Совета подлежат безусловному и немедленному

исполнению». Ослушникам приказ грозил строгими карами.

30 ноября 1918 г. Центральный Исполнительный Комитет, уже объявивший советскую

республику военным лагерем, принял постановление о создании Совета Обороны в составе

Ленина, Троцкого, Красина, комиссара путей сообщения, комиссара продовольствия и

представителя Президиума ЦИК Сталина. Предложение было внесено мною по соглашению с

Лениным и Свердловым. Ленин хотел дать Сталину известное удовлетворение за его удаление

из царицынской армии. Я хотел предоставить Сталину возможность открыто формулировать

свою критику и свои предложения, без подрыва порядка в военном ведомстве. Однако дело

свелось больше к титулу, чем к работе.