Сталин. По ту сторону добра и зла
Шрифт:
К вящему удовольствию Сталина, Николай Иванович долго продолжал свою роль в таком же духе, а в заключение сказал: «Ясно далее, что товарищ Сталин был целиком прав, когда разгромил, блестяще применяя марксистско-ленинскую диалектику, целый ряд теоретических предпосылок «правого» уклона, формулированных прежде всего мною». Конечно, все это говорилось не от души. Однако Бухарин и здесь сумел оправдать компромисс с собственной совестью... усилением фашистской опасности, перед лицом которой надо было не разъединяться, а сплачиваться... вокруг Сталина.
За свой компромисс он получил звание кандидата в члены ЦК ВКП(б) и место главного редактора газеты «Известия», где продолжил наряду с другими изданиями раздувать культ Сталина. Что же касается Каменева, то он в очередной раз поведал съезду,
На первый взгляд XVII съезд в какой уже раз явился демонстрацией любви и преданности своему любимому вождю. Но все это было только внешним проявлением. Что же касается истинного отношения делегатов съезда к Сталину, то здесь все было намного сложнее... Да к тому времени в партии осталось всего 10% тех коммунистов, которые вступили в нее до революции или во время Гражданской войны. И тем не менее почти три четверти делегатов съезда принадлежали именно к этим 10%. «Ненормальная обстановка, — говорилось в изданном в 1962 году учебнике по истории КПСС, — складывающаяся в партии, вызывала тревогу у части коммунистов, особенно у старых ленинских кадров.
Многие делегаты съезда, прежде всего те из них, кто был знаком с завещанием Ленина, считали, что наступило время переместить Сталина с поста генсека на другую работу». На этот раз нелегальную оппозицию Сталину составили партийные секретари обкомов и союзных республик, которые на себе испытали разрушительную силу сталинской политики. Душой этого блока стал секретарь обкома Центрально-Черноземной области И.М. Варейкис. Он неоднократно встречался со своими единомышленниками на квартирах Микояна, Петровского и Орджоникидзе и вел разговоры о том, что Сталина пора сделать премьер-министром.
Ну а партию, по общему мнению, должен был возглавить С.М. Киров. Он пользовался необычайной популярностью как в партии, так и в народе, и считался лучшим оратором. После ухода Зиновьева из Ленинградской партийной организации Киров сумел не только быстро, но и очень толково перестроить ряды партийцев и создать в их лице себе мощную поддержку.
Ревновал ли Сталин к Кирову, веселому и общительному человеку, вокруг которого всегда толпился народ? Да, конечно, ревновал, потому что не ревновать просто не мог в силу своей завистливой натуры. И то, что в 1924 году он подарил ему свою книгу «О Ленине и ленинизме» с надписью: «Моему другу и любимому брату», еще ни чем не говорило. Вряд ли он мог позабыть и то, что не поддержавший его требование смертной казни Рютину и даже не посоветовавшийся с ним Киров заявил на Политбюро: «Мы не должны этого делать!» И не сделали.
Не мог Сталин даже при всем своем желании не думать и о том, какую опасность лично для него представляла возглавляемая Кировым группа «умеренных», с которой он рано или поздно обязательно вошел бы в конфликт. И еще неизвестно, кто вышел бы из этой схватки победителем. Да и как ему с его постоянно ожесточающейся политикой практически во всех сферах экономической и духовной жизни можно было работать дальше бок о бок с людьми, которые не принимали его требований?
Как повествуют легенды, Варейкис и его сторонники встретились с Кировым и предложили ему занять место Сталина. Однако Сергей Миронович не только отказался от оказанной ему чести, но и тут же рассказал о сделанном ему предложении Сталину. (В другой интерпретации этой таинственной истории Кирова спросил об этом сам Сталин.)
Кто знает, что думал в тот момент Киров, но, судя по его в высшей степени верноподданническому выступлению на съезде, «подсиживать» Сталина он не собирался и предложил всем партийным организациям руководствоваться в своей работе «предложениями и задачами, изложенными товарищем Сталиным в его речи». Его речь много раз прерывалась «бурными аплодисментами», но многие воспринимали их не как дань Сталину, а как авансы самому Кирову.
Однако Сталин остался Сталиным и, заявив, что именно сейчас партия как никогда едина, в какой уже раз заговорил о тех ее «некоторых членах», которые почему-то считают, что бесклассовое общество появится само собой, что они могут ослабить
классовую борьбу и сделать более умеренной диктатуру пролетариата. «Если бы эта путаница во взглядах и эти небольшевистские настроения овладели большинством нашей партии, — заявил он, — партия оказалась бы деморализованной и разоруженной. Вот почему нельзя говорить, что борьба не кончена и нет больше необходимости в политике наступления социализма».И хотя Сталин говорил о «некоторых членах», сам он был недоволен всей партией. Потому и поручил затеянную им партийную чистку не Центральной контрольной комиссии, а подобранным им самим людям. Члены ЦК, по его глубочайшему убеждению, были настроены слишком снисходительно к промашкам коммунистов, да и позволяли себе все больше не нравившееся ему вольнодумие.
И в самом деле, как посмели все эти в общем-то заслуженные в партии и стране люди выступать на пленумах и заседаниях ЦК с критикой управления народным хозяйством? Для все более входившего во вкус самодержца Сталина это было уже даже не вызовом, а самым настоящим преступлением. Лично перед ним.
Ну а поскольку он пока еще не мог пересажать всю Контрольную комиссию, то решил заменить ее новой, которая поменьше бы совала нос не в свои дела и побольше занималась бы проверкой исполнения решений ЦК. А иными словами, была бы полностью подотчетной ему и никому больше.
Конечно, все эти решения готовились не на пустом месте. Сталин чувствовал свое все увеличивающееся отчуждение от тех партийцев, которые успели поработать с Лениным. Что не замедлило сказаться на результатах выборов в Центральный Комитет, которые состоялись 10 февраля и повергли Сталина в ярость. В то время как против Кирова было подано всего три голоса, Сталин получил 270 отводов! Иными словами, против него проголосовала четвертая часть всех делегатов, и в ЦК он прошел только потому, что число выдвинутых кандидатур было равно числу избираемых членов ЦК.
Сталин не стал «изобретать велосипед» и приказал заменить цифру 270 на 3. Именно тогда он, судя по всему, и произнес свою знаменитую фразу: «Важно не как голосуют, важно, как считают!» И когда собравшиеся на специальное заседание члены ЦК в 1957 году попытались разобраться в документах XVII съезда, они так и не смогли обнаружить 267 избирательных бюллетеней.
Поскольку голосование было тайным, Сталин не мог знать, кто именно был против него. Да это его и не волновало. Парой сотен человек больше для него не имело особого значения. Пройдет совсем немного времени, и он отомстит всем ленинцам, арестовав и расстреляв три четверти делегатов съезда.
Так «съезд победителей», или, как его назвал американский историк Роберт Такер, «съезд примирения», по сути, превратился в съезд «окончательного отхода Сталина от большевистской партии». И от ленинской, добавили бы мы...
И уж, конечно, после столь печального для Сталина голосования у него уже не было сомнений: с этой партией надо кончать.
Да, Бухарин, Зиновьев, Каменев, Рютин и иже с ними валялись в ногах у Сталина и каялись на каждом углу в своих грехах. Но их вопли не стоили ломаного гроша, и Сталин знал это лучше всех. И для него было важно уже даже не то, что они говорили, а то, что думали. А думали они о нем плохо. Иначе и не могли. Да и что они могли думать о человеке, которого всегда считали серым пятном и полной бездарностью?
Да и не в них уже, по большому счету, было дело. Каждый из этих людей имел массу поклонников, и заставить их думать по-другому уже невозможно. А ему, Сталину, нужна теперь своя, сталинская, партия, и все те, кто когда-либо был не с ним, должны уйти. И лучше всего в небытие. Конечно, он слишком осторожен и хитер, чтобы начинать расправу сразу же после окончания столь позорно закончившегося для него съезда.
Внешне партийное «примирение» выглядело весьма привлекательно. Многие бывшие оппозиционеры получили высокие посты, и тот же Бухарин стал главным редактором газеты «Известия». Но это только внешне... И пока прощенные Сталиным и партией радовались новой жизни, вождь готовился к решающим битвам... с ленинской партией. И было уже совершенно не важно, существовал ли на самом деле против него заговор и на место Сталина прочили Кирова со всеми вытекающими отсюда последствиями.