Сталин. Вспоминаем вместе
Шрифт:
Однажды во время обсуждения хлебопоставок, в начале 1930-х годов, секретарь одной из областей сострил, говоря о том, что его область не может поставить больше зерна:
– Как говорят французы, даже самая прекрасная женщина не может дать больше того, что у нее есть.
Сталин его поправил:
– Но она может дать дважды.
Каганович представил Сталину проект реконструкции Красной площади. На макете с передвижными конструкциями можно было рассмотреть все до мельчайших подробностей. Сталин с интересом разглядывал макет, а Каганович рассказывал о планах реконструкции, передвигая макеты старых зданий и новых построек. Сталин молча слушал. Каганович по-своему истолковал молчание и, войдя в раж, перешел к главному – к переносу здания храма Василия Блаженного. Он потянулся к миниатюрному макету здания и тут же услышал: «Поставь храм на место».
На этом обсуждение было закончено [381] .
Обычно
381
Это не анекдот, а реальная история. Сталин действительно спас храм Василия Блаженного. Об этом рассказал Вячеслав Молотов (см.: Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым. – М.: Терра, 1991. С. 140).
– Ему, пожалуй, и двух будет мало… [382]
Как-то на банкете в Кремле, улучив момент, знаменитый певец Иван Семенович Козловский обратился к Сталину:
– Товарищ Сталин, я никогда не был за границей, очень хотелось бы съездить…
– А не убежите?
– Что вы, товарищ Сталин, я свою родную деревню не променяю на всю заграницу!
– Как хорошо вы это сказали. Вот и поезжайте в родную деревню [383] .
А вот еще одна история, связанная с именем великого тенора. Сталин любил музыку. Концерты, которые устраивались в Кремле, особенно с участием вокалистов, он воспринимал с большим интересом, аплодировал артистам. Во время выступления Козловского на одном из концертов некоторые члены Политбюро стали громко выражать пожелание, чтобы он спел задорную народную песню. Сталин спокойно, но громко сказал:
382
Рыбин А. Т. Рядом со Сталиным. Записки телохранителя. – М.: Ветеран МП, 1992. С. 84.
383
Красиков С. П. Возле вождей. – М.: Современник, 1997. С. 521.
– Зачем нажимать на товарища Козловского. Пусть он исполнит то, что сам желает. А желает он исполнить арию Ленского из оперы Чайковского «Евгений Онегин».
Все дружно засмеялись, в том числе и Козловский. Он сразу же спел арию Ленского [384] .
Сказать, что Сталин всегда шутил по-доброму, значит погрешить против истины. Как любой человек, обладающий чувством юмора, он использовал его разными способами. В том числе и очень своеобразно. Об этом нам поведал в своих воспоминаниях известный карикатурист Борис Ефимов. Рассказывает он о своем брате – известнейшем советском журналисте Михаиле Кольцове, который к первомайскому празднику 1937 года ненадолго вернулся в Москву из охваченной гражданской войной Испании.
384
Громыко А. А. Памятное. – М.: Политиздат, 1988. С. 196.
«Кольцов ненадолго приезжает в Советский Союз. На Белорусском вокзале его встречает, как говорится, “вся Москва” – журналистская и писательская. Отблеск захватывающей борьбы в Испании ореолом всенародной популярности ложится на спецкора “Правды” Он окружен всеобщим вниманием. В Кремле ему вручается довольно еще редкий в ту пору боевой орден Красного Знамени. На традиционном первомайском приеме в Георгиевском зале Кремлевского дворца среди многих прозвучавших там здравиц был и тост, предложенный народным комиссаром по военным делам.
– Вы знаете, товарищи, – сказал Климент Ефремович Ворошилов, – в Испании сейчас идет война. Упорная, нешуточная война. Воюют там разные нации. Затесались туда и наши русские. Я предлагаю, товарищи, поднять бокалы за представителя наших людей в Испании, присутствующего здесь товарища Михаила Кольцова…
В эти дни Кольцов, что называется, нарасхват: ему приходится рассказывать о своих испанских впечатлениях в самых различных аудиториях. Но самой серьезной из этих аудиторий была, несомненно, и самая немногочисленная из них – всего пять человек. Это были Сталин и наиболее приближенные к нему лица – Молотов, Каганович, Ворошилов, Ежов. Вопросы к Кольцову о самых разнообразных деталях военной и политической ситуации в Испании и его обстоятельные ответы заняли больше трех часов. Наконец, беседа подошла к концу.
– И тут, – рассказывал мне брат в тот же вечер, – он стал как-то чудить. Остановился возле меня, прижал руку к сердцу, поклонился.
– Как вас надо величать по-испански? Мигуэль, что ли!
– Мигель, товарищ Сталин, – ответил я.
– Ну так вот, дон Мигель. Мы, благородные испанцы, сердечно благодарим вас за ваш интересный доклад. До свидания, дон Мигель. Всего хорошего.
– Служу Советскому Союзу,
товарищ Сталин!Я направился к двери, но тут он снова меня окликнул, и произошел какой-то странный разговор:
– У вас есть револьвер, товарищ Кольцов?
– Есть, товарищ Сталин, – удивленно ответил я.
– Но вы не собираетесь из него застрелиться?
– Конечно, нет, – еще более удивляясь, ответил я, – ив мыслях не имею.
– Ну, вот и отлично, – сказал Сталин. – Отлично! Еще раз спасибо, товарищ Кольцов [385] . До свидания, дон Мигель» [386] .
Вот еще пара образцов черного сталинского юмора. Во время войны (!) на протяжении нескольких лет вождь донимал одного и того же маршала вопросом, почему его не арестовали в 1937 году. Тот не успевал открыть рот, как Сталин строго приказывал: «Можете идти!» И так повторялось раз за разом. Состояние маршала, думаю, описывать не нужно.
385
Михаил Кольцов (Фридлянд) был самым известным в СССР журналистом. Это была его официальная, так сказать, работа. На самом деле Кольцов был теснейшим образом связан с руководителями НКВД Ягодой и Ежовым и работал на советские спецслужбы. Именно за этим, а вовсе не за писательскими подвигами его и посылал в Испанию Сталин. Образ «журналиста в очках» будет лишь частью правды. Кольцов участвовал в жесткой ликвидации троцкистской партии ПОУМ в Испании. 8 марта 1938 года, то есть за девять месяцев до своего ареста, он написал хвалебную статью в «Правду» о Ежове, где характеризовал его как «чудесного несгибаемого большевика, который, дни и ночи не вставая из-за стола, стремительно распутывает и режет нити фашистского заговора». Но и сам Кольцов оказался замешан в темных интригах, став звеном связи между зарубежными троцкистскими центрами и оппозицией внутри страны. Именно писательский и организационный талант Кольцова имел в виду Сталин, когда таким странным образом предупреждал Кольцова. У вас есть револьвер, но вы же не собираетесь из него стреляться? Талант у вас есть, товарищ Кольцов, так не губите же себя через этот талант. Михаил Ефимович предупреждению не внял. 14 декабря 1938 года он был арестован и потом расстрелян. Его самое знаменитое произведение – книга «Испанский дневник», которую Алексей Толстой и Александр Фадеев в совместной статье, опубликованной в «Правде» в ноябре 1938 года, за месяц до ареста ее автора, назвали «великолепной, страстной, мужественной и поэтической». При этом родной брат Кольцова – тот самый Борис Ефимов, что оставил нам интереснейший рассказ, – совершенно никак не пострадал. Он прожил долгую жизнь и скончался в Москве в октябре 2008 года на сто девятом году жизни.
386
Ефимов Б. Тайна судьбы Михаила Кольцова // Огонек, 1987. – № 34.
Настал День Победы. Сталин, окруженный военачальниками, произносит речь:
– Были у нас и тяжелые времена, и радостные победы, но мы всегда умели пошутить. Не правда ли, маршал? – и называет фамилию объекта своих «шуток» [387] .
Сталину очень нравилась Любовь Орлова – героиня фильмов «Веселые ребята», «Волга-Волга». Как-то он пригласил ее с мужем – режиссером Григорием Александровым.
Сидят, разговаривают о том о сем… Вдруг Сталин спрашивает Орлову:
387
Бережков В. Рядом со Сталиным. – М.: Вагриус, 1998. С. 240.
– А что, ваш муж часто вас обижает?
Та в шутливом тоне отвечает:
– Да нет, редко.
Сталин, без тени улыбки:
– Скажите ему (а он сидит рядом), что мы его повесим. Тоже редко. Только один раз.
Орлова уже испуганно:
– За что, товарищ Сталин?
Сталин невозмутимо:
– За шею, – ответил и рассмеялся [388] .
После войны Н. А. Булганина назначили министром обороны, и он стал готовиться принимать парад – учиться ездить верхом.
388
Хохлов Н. Ф. И. В. Сталин смеется. Юмор вождя народов. – М.: Белые альвы, 2012. С. 34.
Ему привели самую смирную кобылу и он тренировался в кремлевском дворе. Вышел Сталин, посмотрел и сказал:
– Ты сидишь на лошади, как начальник военторга.
Парады после этого престали принимать на лошадях, а стали принимать на автомобилях [389] .
В первый послевоенный год министр финансов А. Зверев, обеспокоенный высокими гонорарами ряда крупных писателей, подготовил соответствующую докладную записку и представил ее Сталину. Тот попросил пригласить к нему Зверева.
389
Чуев Ф. Солдаты империи. – М.: Ковчег, 1998. С. 527.